Закон бумеранга
Шрифт:
Проснулся Турецкий от внезапно наступившей тесноты и едва не закричал. Света, занимая две трети дивана, лежала рядом. Он вскочил как ошпаренный и, встав у окна, произнес:
– Светлана, ты – жена моего друга. А это святое, и через свой долг я не переступлю.
– Переступишь, – томно произнесла женщина. – И не такие переступали. Не было еще мужика, способного отказаться от меня.
– Понимаешь? – попытался объяснить Турецкий на понятном для нее языке. – Я, может, и гульнул бы, но моя должность предполагает соблюдение высоких моральных принципов. И чтобы удержаться на ней, я вытерплю любые муки!
– Так никто ж не узнает, – обрадовалась она. – Я что, дура?
– Я сам напьюсь и начну хвастать.
– Да-а, – понимающе протянула Светлана, бесстыдно поправляя ночную рубашку, из которой вовсю выпирало дебелое тело. – А мне что теперь делать?
– Перво-наперво перемыть грязную посуду. Затем убрать свою кровать и вынести мусор…
– Не, я о другом. Не привыкла я без мужика долго обходиться. Там, Жорику на замену, очередь стоит. Может, подыщешь кого? Помоложе.
– Нет, – махнув рукой, произнес Турецкий. – Никого у меня на примете нет. Бандиты, насильники, маньяки. Знаешь, со всяким сбродом приходится дело иметь.
– Так они ж не кусаются! – снова как бы обрадовалась женщина.
– Не скажи, – возразил Турецкий. – Один раз допрашивал серийного убийцу, а он возьми и цапни меня за руку зубами. Прокусил до крови и скалится. «Ты что? – говорю. – С ума сошел?» А он отвечает: «Теперь, гражданин следователь, сам таким, как я, станешь!»
– И что? – спросила заинтригованная Светлана.
– Три дня в бреду валялся. Температура – за сорок. А самому так и хочется нож взять и побежать искать бабу. Потом прошло. Почти.
– Ладно, я пошла, лучше помою посуду, – пообещала она.
– Три часа ночи, – взмолился Александр. – Давай посуду до завтра оставим!
– Хорошо. Я все поняла.
– И давай договоримся так, – произнес Турецкий. – Делай что хочешь, гуляй с кем хочешь, только ко мне не приставай.
– А сюда водить можно? – остановившись в дверях, спросила Светлана, чем повергла Александра в настоящий шок.
– Светочка, это хорошо, что ты спросила. Конечно, нельзя. Тут же повсюду камеры слежения стоят!
Светлана вздохнула и поплелась в отведенную ей детскую комнату…
Ненависть отвергнутой женщины – чувство настолько сильное и всепоглощающее, что состояние обманутой по сравнению с ним ничто. Каждая готовит себя к тому, что когда-нибудь появится молодая, которая покрутит хвостом, и слабый мужик перед ней просто не устоит. Но женщина никогда не смирится с мыслью, что она, которую все конечно же хотят и жаждут, способная задурить голову любому, красивая и неприступная, вдруг получит отказ. Такого не прощают.
Светлана шла по Фрунзенской набережной и едва сдерживалась, чтобы не зареветь. Она не испытывала других эмоций и чувств, кроме острого желания досадить этому Турецкому. Но проблема была в том, что не знала как. В условиях маленького военного городка под рукой был целый арсенал всевозможных средств. А здесь, в этих каменных джунглях, когда соседи не знают друг друга, даже сплетню пустить невозможно.
Потом она села на скамейку и стала есть мороженое.
Мысли приходили достаточно дурацкие и невыполнимые. Поступить, например, как тот крестьянин, что повесился на воротах усадьбы, чтобы досадить барину? Конечно, если ее найдут раскачивающейся в квартире Турецкого на люстре, то Сашу, конечно, потаскают. И Жора набьет ему морду. Только она сама этого больше не увидит. А может, и к лучшему, ибо какую веселую жизнь устроит на следующий после похорон день ее муженек, она догадывалась. Нет, не годится. Надо так, чтобы страдал. И самой упиваться этими страданиями. Хорошо бы подсунуть ему потаскушку и заразить гонореей. Но где это все взять в чужом городе? Опять же, мораль!
К сидящей на скамейке женщине приблизился молодой, с иголочки одетый красавчик. Он присел рядом и раскрыл газету на английском языке. Немного почитал и, откинувшись назад, спросил:
– Девушка, а как вас зовут?
Светлана смерила его презрительным взглядом и грубо ответила:
– Никак!
– Ну, может?..
– Не может! – отрезала Светлана.
Красавчик встал и, презрительно смерив ее взглядом, ушел. Она, конечно, пожалела в тот же миг. У них на Дальнем Востоке принято было гораздо дольше пробивать оборону. Но настроение все же поднялось. Если так начинается день, то, возможно, он и закончится неплохо?
– Ничего не получится, шеф! – доложил молодой человек, только что пристававший к Светлане. – Какая-то мегера! Просто мужененавистница.
– Уволю! – пригрозил Макаров. – Ничего сами не могут сделать! Пойми, бабу надо брать на романтику! Тогда она и на крокодила бросится. А вы: «Ах, какие мы неотразимые! Девушка, вы вечером что делаете?» Сплошной примитив для вокзальных блядей. Смотри и учись! Вариант знакомства номер двести пятьдесят четыре. Кодовое название операции: «Титаник». Короче, спасение с тонущего судна!
К причалу подкатывал речной трамвайчик. Светлана в этот момент спускалась на пристань, к кассе, и, взяв билет, ступила на борт. Судно постояло еще несколько минут, подобрав пару пассажиров, и отправилось дальше по реке.
Последним вскочил на него импозантно одетый, широкоплечий мужчина в шляпе. Несмотря на солидный вид, он сбегал по ступенькам так, словно боялся опоздать. Светлана, рассматривая его сросшиеся на переносице брови, невольно улыбнулась.
Через некоторое время ей захотелось пройтись по палубе. Она вышла и, перегнувшись через перила, стала рассматривать бурлящую воду за бортом. Винты замедлили вращение и остановились. Судно замерло, а затем начало медленно дрейфовать назад.
Неожиданно раздалась двойная сирена, и из громкоговорителя послышался голос:
– Внимание, говорит капитан корабля. Всем пассажирам срочно собраться на верхней палубе! Повторяю: всем пассажирам срочно собраться на верхней палубе!
Встревоженные люди поднялись и стали дожидаться разъяснений. Речной трамвайчик тем временем медленно разворачивало по течению.
Наконец вышел капитан. Он был в парадной форме. Белоснежный накрахмаленный воротник рубашки контрастировал с черным кителем и галстуком, пугая людей.