Закон бумеранга
Шрифт:
Но, получив известие о странном самоубийстве Воронцова, Макаров запаниковал по-настоящему. В свете последних покушений, теперь уже и на него самого, информация о Воронцове выглядела прямо-таки зловеще. Бывшие коллеги по ФСБ подтвердили опасения Макарова. Позиции Лескова, по их мнению, в последнее время сильно ослабли. Новое руководство было им недовольно, значит, и дни старого служаки, давно уже пенсионного возраста, были сочтены…
И тут явилась ну совершенно неожиданная, невозможная мысль. Но самое страшное, что в ее полной абсурдности Макарову вдруг увиделась горькая правда. Да-да, именно так! А почему бы, к примеру, готовясь к отставке, Лесков не принялся заметать следы и убирать свидетелей? На него это очень похоже. Макаров понял, что раз появились сомнения, надо действовать! Однажды он слишком долго колебался, и в результате генеральский погон перехватил этот жополиз Копчик. Сколько раз потом жалел Макаров, что в свое время не помог коллеге утонуть на рыбалке…
Макаров открыл толстую записную книжку и, найдя нужный номер, начал набирать его на диске телефона.
– Дима? – произнес он, дождавшись ответа. – Здравствуй, Дима! Как я рад тебя слышать!
– Я тоже, Андрюша! Надо бы собраться выпить, как в прежние времена, – радостно ответил Дима.
– Да? Так в чем же дело? – воскликнул Макаров. – Или у тебя нет моего телефона?
– Да, говорят, ты шишкой стал, зазнался!
– Брось. Хотел вот на старости лет отдохнуть, на рыбалку смотаться, на охоту сходить, а представляешь, предложили работу, да за такие, понимаешь, деньги, от которых просто не отказываются! Видно, так и придется загибаться на посту! Ты-то как?
– Служим помаленьку. Вот стал начальником управления.
– Бо какого? – заинтересовался Макаров.
– Стратегического сотрудничества с супостатом, – усмехнувшись, ответил приятель. – Буквально вчера из Гонолулу с совещания прилетел.
– Так это же генеральская должность! – расстроился Макаров.
– Позвонили, что указ о присвоении уже подписан. Так что жду в гости, обмоем как положено!
– Обязательно буду, – немного поникнув, пообещал Макаров. – Дима, я что тебе звоню? Тут надо бы удалить одного достаточно высокопоставленного человечка на несколько дней из Москвы. Единственное, что его может оторвать от всех дел, это какая-нибудь неслыханная охота в уссурийской тайге. Ты можешь организовать?
– Но ведь лето, – возразил Дмитрий, – какая охота?
– Вот именно. Зимой любой дурак может где угодно организовать, а летом только ты, и только там. И через два дня!
– Что ж, – усмехнулся собеседник. – В общем, так, беру на себя самолет в аэропорту Чкаловский и группу офицеров Генштаба. Они полетят проверять одну войсковую часть, но я им, так и быть, намекну, чтоб не забыли охотничью экипировку. А с ними будет еще пара бизнесменов, для оправдания бензинчика, сечешь?
– Вот спасибо! Ну а о том, чтоб мой-то попал на борт, я уж побеспокоюсь сам!
– Тогда до скорого. О банкете созвонимся!
Макаров положил трубку и вызвал помощника. В кабинет вошел стройный, подтянутый мужчина. Разъяснив суть вопроса, шеф поставил перед ним конкретную задачу:
– Кое-кого я снабжу информацией сам, а ты позаботься, чтобы Лесков узнал наверняка. Но потоньше, потоньше, понимаешь? А то заподозрит неладное. И пусть обязательно преодолеет несколько препятствий.
– Я сейчас проанализирую всех, с кем он обычно охотится, – произнес помощник. – И один из них выйдет на генерала с просьбой устроить его на этот рейс!
– Замечательно! Действуй!
Турецкий не обнаружил Томочки на ее привычном месте. Секретарша, видимо, застряла в транспорте по пути на службу, и он вызвал Поремского.
– Володя, есть информация по Лескову? – спросил Турецкий, едва просунулась в дверной проем всклокоченная голова следователя.
– Да, – кивнул Поремский, раскладывая на столе несколько листов и фотографий. – Адрес постоянного места проживания. Дача, любимые места. Бо все, что удалось пока достать по служебному продвижению. Карьера, как видим, ровная и успешная, несмотря на все смены руководства, причем непонятно, за какие коврижки? Никакими серьезными подразделениями не руководил, подвигов не совершал. Вывод напрашивается один: Лесков занимался чем-то очень необходимым при любой власти. Судя по его повадкам, это грязная работа, мараться которой никто больше не желал. Дальше идут его увлечения: генерал заядлый охотник и ради того, чтобы пустить кровь зверушкам, способен на все. Он буквально трясется от одного вида охотничьего оружия и имеет богатейшую его коллекцию. Охотился даже с Брежневым в свое время! Но самое интересное, он завтра собирается на охоту!
– Что? – спросил Турецкий. – Какая охота? Не сезон же!
– Вот именно. Но для избранных сезон – круглый год!
После этого Поремский еще что-то рассказывал, показывая на снимки, но Турецкий слушал его впол-уха. У него зрел план.
– Значит, так, Володя, мне кажется, это неспроста.
– Да брось, Сан Борисыч, – скептически отнесся к сомнениям шефа Владимир. – Просто захотелось приключений, и все дела.
– А ты знаешь, что девяносто процентов происшествий на охоте – трагические? Наверняка затевается какая-то очень грязная игра. Давай готовь немедленно Олега Нечаева. Я постараюсь, чтобы он попал к ним на борт. И еще одна семейная пара полетит с ними. Бо нужно лично мне, – закончил Турецкий, раскрывая еженедельник.
Убегая, Поремский краем уха услышал, как шеф поздравлял какого-то Диму с присвоением тому генеральского звания и обещал обязательно присутствовать при обмывании больших звезд…
В том, что план начал действовать, Турецкий убедился уже после обеда. Позвонил Жора и срывающимся голосом произнес:
– Саша, понимаешь, не обижайся, но вынужден срочно улетать.
– Что такое? – с «сожалением» спросил Турецкий.
– Да сам толком не пойму. Звонит мне командир части, ну оттуда, из дому, и заявляет, что генерал один, из Комитета, захотел порыбачить и поохотиться в наших краях. И с ним там целая бригада набралась: проверяющие всякие, из Генштаба кто-то. Обычные дела. А кроме меня организовать это некому. Я ведь для этих целей специально кабанчиков выращиваю. Вот начальство теперь срочно и вызывает.
– Фамилию генерала не знаешь?
– Нет. Держится в секрете. Он же из ФСБ. Так что ты тут со Светкой поосторожнее.
– Как, разве она не с тобой? – испугался Турецкий.
– Да на кой она мне там? Я же их еще наверняка и по бабам таскать буду. А ты давай! Не подкачай.
– Жора, – вздохнул Турецкий, – о чем ты?
– Да ладно, я же помню. Ты у нас кремень! Поэтому я и оставляю ее тебе со спокойной совестью. Другому бы не оставил. А тебе верю, потому как ты – проверенный!
Турецкий вспомнил тот ужасный сарай, куда под большим шофе, что называется, приволок его на свидание с местными девками Жора. Девки эти были предпенсионного возраста, а во рту у той, что предназначалась Турецкому, как московскому гостю, основательно похозяйничала цинга, и, судя по внешним признакам, это была не самая страшная болезнь, которую она перенесла. Водку те девки жрали ведрами, закусывая исключительно черемшой и маринованным хреном, при этом разговаривать по-русски не умели, хотя все понимали. Но когда он узнал, что у них все, как в Европе, – каждая имеет свою, хоть и небольшую, но определенную цену, еле вырвался из того кошмара и вспоминать не любил. Теперь же, представив холеного генерала на куче соломы в объятиях наследниц каторжан и вертухаев, поколениями испытывавших дефицит витаминов и явившихся на свет в результате пьяного зачатия, недобро усмехнулся.