Закон бумеранга
Шрифт:
Нусрат смотрел недоверчиво.
– И еще, личное письмо моего погибшего отца ты мне все-таки оставь. Хотя бы на память.
Нусрат подумал, потом посмотрел на письмо и протянул ей: мол, зачем ему лишняя бумажка, когда перед глазами маячили большие деньги?
– Ты не задумывался, – продолжала Юлия, – зачем мне карта Зарайска? Б, ты, клад-то ведь закопан здесь!
Юлия взяла оторванный кусок письма с картой и, наложив сверху на карту Зарайска, проткнула вынутой из прически заколкой дырку в месте, где находилась дача-развалюха.
Подняв карту на просвет, произнесла:
– Готово!
– Я
– Правильно, – согласилась Юлия. – Иди и возьми! Но помни уговор.
Они уселись в черный «БМВ» и помчались на окраину города, в сторону старого карьера. Торопились, потому что уже темнело. Наконец Юлия велела остановиться и заставила своих спутников выйти из автомобиля.
Сверившись с картой, она указала на помеченный дом:
– Бо вон тот, заброшенный. Видите? Деньги находятся в погребе. Вход в погреб через кухню. Как спуститесь, перед вами окажется кирпичная стенка. Ее надо разобрать. Там металлический ящик, в нем деньги. Код знаю только я. Если наберете неправильно три раза, от вас останется воронка в рост человека. Так что когда обнаружите ящик, звоните. Я буду ждать вас здесь и скажу цифры кода.
Внезапно один из подручных закричал:
– Смотри, Нусрат! Там уже кто-то есть!
– Не кто-то, а Балерун хренов, но сейчас он у меня получит! – завопил Нусрат.
Долговязый Евсюхов в своем черном плаще и белых штанах выглядел настолько колоритно, что не узнать его было просто невозможно. Он, пригибаясь, выскочил со двора с лопатой и тяжелым ящиком в руках.
– Да ловите же его! – истошно закричала Юлия.
Оглянувшись на крик, Евсюхов бросил лопату и скрылся в лесу, кавказцы кинулись за ним. Юлия, воспользовавшись тем, что осталась без присмотра, также постаралась затеряться в переулках. Что произойдет дальше, она знала.
В ящике у Евсюхова были обгоревшие остатки распечатанных на цветном принтере стодолларовых купюр и двухсотграммовая тротиловая шашка. Сейчас он должен был скрыться в лесу, а затем, накрыв ящик своим плащом и белыми штанами, уже залитыми красной краской, поджечь бикфордов шнур и швырнуть «посылку» вниз, в карьер. Бандиты обнаружат на дне карьера воронку с разбросанными по округе обгоревшими американскими деньгами и останками «окровавленной» одежды.
Но тут Нусрат гортанно что-то скомандовал, и один из бандитов побежал к автомобилю. «БМВ», зарычав, рванул с места. Он догнал остальных и на минуту притормозил. Нусрат бесцеремонно подвинул водителя и вскочил за баранку сам, двое других кинулись на заднее сиденье.
Евсюхов несся к песчаному карьеру. Оглянувшись, он вдруг понял, что может опоздать. Его слишком быстро настигал автомобиль, а высунувшийся из окна кавказец дважды выстрелил из пистолета в его сторону.
Несчастный Балерун бросился обратно в лес, немного пробежал, и лес снова кончился. А метрах в двадцати левее из зарослей выскочил автомобиль-убийца. Евсюхов отчаянно поскакал по полю, карьер был уже совсем близко.
Нусрата подвел горячий темперамент. В азарте он упустил из виду все, кроме петляющего как заяц человека. И когда он его почти настиг, тот вдруг швырнул металлический ящик прямо в лобовое стекло. Но кавказец, не останавливаясь,
Глава двенадцатая
НЕ КАЖДЫЙ ВОПРОС ИМЕЕТ ОТВЕТ
– Александр Борисович, разрешите доложить относительно дела Покровского?
– Давай, – Турецкий посмотрел на Поремского поверх узеньких, едва державшихся на носу очков.
– Результаты оперативных проверок, проведенных Олегом Нечаевым, плачевны. В квартире, где он проживает, в смысле прописан, его нет. Не появляется. Причем уже давно. Нет, квартплата поступает вовремя, но соседи его не видят, пожалуй, больше года.
– Володя, пройдись сам по его бывшим институтским друзьям. Он должен где-то останавливаться. Не в гостинице же. Может, обнаружишь какую-нибудь его лежку. Возьми с собой пару снимков из видеонаблюдения. Но смотри, не перепутай фотографии!
– Понял! – улыбнулся Владимир, подозревая, что начальник уже знает о том, что у него в квартире на стене появилась красивая большая фотография обнаженной женщины, знакомой им обоим.
– И проверь, откуда поступают счета за квартплату, свет и прочее…
Первым делом Поремский отправился в деканат института физкультуры и вскоре стал обладателем списка адресов сокурсников Покровского. Объехав без особого успеха троих – один даже не смог вспомнить Виталия, – наконец кое-что нащупал.
Инструктор по плаванию в бассейне «Олимпийский» был непонятного возраста: наголо бритый, вероятно, для того чтобы обходиться в бассейне без шапочки, со сломанным носом и расплющенными надбровными дугами, он был похож не на пловца, а на сильно и часто битого на ринге боксера. Зато Виталия он вспомнил по предъявленному Поремским снимку.
– Да, был у нас такой, – охотно кивнул инструктор, доставая из стопки бумаг групповую фотографию. – Я вот тут отмечаю наших, которые добились выдающихся результатов в спорте. Странно, что его здесь нет. Кажется, он тогда заболел, хотя не помню, чтобы он вообще когда-нибудь болел. Но вы же недаром им интересуетесь? А он, знаете, не любил фотографироваться, говорил, помню, что такова его философия: прожить не оставив по себе никакой памяти – ни плохой, ни хорошей. И, в принципе, о нем я не помню ничего, кроме разве одного очень необычного случая, важного для меня лично. А так он всегда держался в стороне. Разные там вечеринки, тусовки, типа совместного с девками посещения саун, – это было не для него. Чуть одно время не записали в голубые. Но была там у нас группа этих… заявили: не наш! А авторитетом он тем не менее пользовался. Во-первых, стрелял, как Бог. Но это у него от военной службы осталось. Был на границе, даже ранен, награды имел большие… Однако о службе своей не рассказывал и этим невольно вызывал уважение. А в общем, жил по закону: ты меня не трогай, я тебя не трону.