Закон меча. Трилогия
Шрифт:
Последний порог, что пенился выше Крарийской переправы, носил название Струкун, то есть «порожек», и был как перемена после очень долгого и тяжелого урока.
– Проходит! – счастливо улыбнулся кормщик.
Олег глубоко вдохнул и выдохнул. С обоих берегов расходилась вдаль степь, порою открываясь сырыми балками, иной раз дыбясь скалами. А дно было мелким. Брод. Перевоз Крария.
– Можете одеваться, – милостиво сказал Клык.
– Премного благодарны! – низко склонился Турберн.
И получил звонкого шлепка по худой заднице.
* * *
Берега реки на перевозе сходились очень близко, ромей сказал бы – не шире Ипподрома. Плес невинно переливался на солнце, вспыхивая мириадами блесток. Сверкали капли воды, срываясь с весел. Расходились круги по воде, отражая в перехлестах интерференции густую горнюю лазурь.
«Обстановка какая-то... не боевая», – подумал Сухов. Даже плеск весел звучал, как в парке на гулянии, когда играет духовой оркестр, а граждане совершают увеселительные лодочные прогулки...
Обстановка изменилась резко – над травянистым откосом левого берега вдруг вздыбились фигуры всадников – десятки и десятки. Кони неслись бешено и совершенно бесшумно – топот глушился травой, а ездоки мчались молча, хищно пригнувшись к напруженным шеям скакунов. Слетая с горки, лошади подняли облако пыли. Внесясь с разгону в мелкую воду, копыта взбивали ее, вскидывая брызги выше холок.
– К бою! – заорал князь, выхватывая меч.
Всадники в черных халатах и в черных колпаках выпрямились в седлах, растягивая луки. Олег с Турберном нырнули за щиты, развешанные вдоль борта, и едва не столкнулись лбами. Выше звучно тюкнули стрелы. Мимо!
– Печенеги! – опознал напавших Малютка Свен.
– Орда большой, – дополнил Котян, – называт Сары Кулбай!
Русы уже вели прицельную стрельбу, перебегая вдоль бортов, прячась за щиты в одном месте, выныривая в другом.
А кормщик Котян предпочел отбиваться с помощью дротиков-сулиц, их у него была целая вязанка. Печенеги направляли коней «вилками», охватывая дрейфующие скедии с двух сторон, и дротики внесли заминку в тактический маневр – одна сулица пронзила шею коню, и тот пал, топя всадника и взбрыкивая ногами. Следующая за павшим животина споткнулась о труп и тоже кувыркнулась в воду. Второй дротик Котян метнул, целясь в мышастого коня, но тому повезло – передние ноги животного провалились в подводную яму, и сулица пробила грудь густо обволошенному всаднику в роскошной куртке – по ней были пришиты медные бубенчики, а вышивка бисером изображала птичьи лапы.
– Халил, собака! – взревел Котян. – Узнат?! Заполучи!
Сброшенный с седла, печенег упал, ногой запутавшись в ременчатом стремени, и мышастый поскакал к берегу, волоча на буксире ездока, раздирая его лицо о камни.
– А-а-о-о-о-у-у! – завыли кочевники.
Пятеро или шестеро самых бойких из них, подскакав к скедии, перескочили с коней на борт, воинственно размахивая кривыми мечами.
Олег подхватил круглый щит, висевший на бортовой планке, с ходу суя левую руку под одну кожаную петлю и ухватывая пальцами другую. Продолжая движение, он вскинул щит, отбивая секущий удар изогнутого меча. Махнув скимитаром, Сухов скрестил его с печенежским клинком, а ногою ударил степняка по колену. Хрустнула чашечка, кочевник ударился о борт и полетел в воду.
– Очистить палубу! – заревел Боевой Клык.
Олег развернулся и обратным ударом меча разрубил горло печенегу с безобразным носом – красным, рыхлым и пористым, похожим на перезрелую клубнику. Ударом ноги Сухов придал падавшему врагу потребное направление, и тот бултыхнулся в воду.
Загодя вытягивая руку со щитом, дабы отвести удар третьего шустрика, десантировавшегося на скедию, Олег отвел меч, но тут его опередил Хурта – стрела пронзила печенега, а ее граненый наконечник вышел у вражины из груди, прокалывая бесполезные костяные пластины.
– Турберн! Котян! – закричал князь. – Разворачивайте скедию носом к берегу! Гребем на коней!
Печенеги не ожидали, что экипаж скедии, практически захваченной ими, перейдет в наступление. Нет чтобы о пощаде верещать!
Скедия развернулась и наплыла на скопление конников. Двигалась она неторопливо, но и лошадям, залезшим в воду по брюхо и выше, было не развернуться. Скедия ударила неспешным тараном, ее острый форштевень подмял под себя одного коня, другого. Чалый жеребец, пуча безумные глаза, сделал попытку выпрыгнуть из воды, сковывавшей движения, и дико заржал, вскидывая на планшир передние ноги. Всадник, натягивавший лук, обронил свое оружие и судорожно ухватился за гриву, но лодья продолжала движение. Чалый оступился, ударился о борт головой и скрылся под веселенькими блестками, рассыпанными солнцем по воде. Только обезоруженный всадник задержался над поверхностью. Ивор тут же помог ему свести близкое знакомство с рыбами, ударив печенега копьем в шею.
Олег обернулся к корме – там бился Турберн. На него обрушивал меч ездок, чей конь буравил воду параллельным с ладьей курсом. Кривой и тяжелый клинок вышиб у Железнобокого меч из рук, варяг сразу же пригнулся, уходя от обратного удара, и подхватил весло. Разъяренный неудачей, Турберн заработал веслом как дубиной, одним концом разбивая голову коню, а другим, с разворота, его хозяину, – оба канули на дно.
Другого степняка Железнобокий снял, работая веслом как кием, – мокрая лопасть ударила всадника по голове, как по костяному шару.
– В лузу его! – заорал Олег. – Ха-ха-ха!
У Фудри рука была в крови, не понять, своей или чужой, но он продолжал азартно вертеть мечом. Однако кочевники отпрянули от скедии, и Москвич бросил меч в ножны, хватаясь за копье. А тут как раз молодой и прыткий печенег подвалил, вскакивая на седло ногами, – видать, сигануть решил на борт, удаль свою потешить. Копье вошло ему в живот, сгибая удальца в прямой угол. Фудри едва успел выдернуть оружие – кочевник перекинулся в реку.
– Уходим! – разнеслась команда князя.
Боевой Клык отбросил щит и упал на скамью.
– Уходим! – повторил он, хватаясь за весло.
Печенеги и сами, понеся потери и утратив боевой задор, спешно отступали, напрягая бедных своих земноводных коней. Русские стрелки, выстроившись рядами, посылали вслед убегавшим по десять-двенадцать стрел в минуту – живыми ушли не все. Олег сощурился – на вершине откоса недвижимо стоял одинокий всадник. Хан?..
Скедия развернулась на мелкой воде. Набирая скорость, двинулась к правому берегу, уходя на середину реки, куда не долетит никакая стрела.