Закон Моисея

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Переводчик: Ирина Ч., Юля Ершова (пролог+2 главы)

Редактор: Sotni(с.27 гл.) Алена К(1-26 гл.), Matreshka(пролог-2 главы)

Сверка: betty_paige

Вычитка и обложка: Pandora

Оформление: Юлия

Переведено для группы: https://vk.com/stagedive

Пролог и 2 главы были переведены для

18+ 

(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Тяжелей всего писателю даются первые слова. Будто тебе самой приходится проживать все, что буквально клещами вытягиваешь из своей души и изливаешь на бумагу. И, раз уж начала, ты неминуемо обречена довести дело до конца. А как быть, если некоторым вещам в принципе никогда не приходит конец? Это как раз история о любви, которая не знает конца. И мне пришлось очень нелегко, когда я сочиняла его в книге.

Если я прямо сейчас выложу вам все, как есть: что я потеряла его — вам будет легче это пережить. Вы уже будете заранее знать, что ждет впереди, и страдать. Ваша грудь сожмется от боли, а желудок перевернется от ужаса. Но вы будете знать, и сможете подготовиться. Это — мой подарок вам. Меня же в свое время судьба не одарила так щедро, и я оказалась совсем не готова.

А что было, когда он ушел? Стало еще хуже. Каждый день было все тяжелее прожить. Чувство сожаления только усиливалось, горе обострялось. Впереди ждала только унылая череда дней — дней без него. Говоря по правде, я смирилась с судьбой, что мне выпала — хотя с радостью бы прошла любые испытания, кроме этого. Все, что угодно, только не это. Но жизнь решила иначе. А я была не готова.

Не могу даже сказать, что я чувствовала. Что чувствую до сих пор. Не могу. Слова все обесценивают, обращают в пустой звук, и все, что я искренне испытываю и говорю, становится какими-то дешевыми цветастыми клише из бульварного романа, призванными выжать слезы из доверчивого читателя, получить моментальную реакцию. Реакцию, не имеющую никакого отношения к реальности и оставляющую вас, как только вы отложите книгу в сторону. Как только утрете слезы и рассмеетесь от радости, понимая, что это была всего лишь история. И, слава богу, не ваша собственная. Но здесь все пойдет не так.

Потому что это моя история. И я была не готова.

До

Завернутого в полотенце Моисея нашли в корзине для грязного белья в общественной прачечной. Ему было всего несколько часов от роду, и он уже умирал. Какая-то сердобольная женщина услышала его плач, и, укутав своим пальто, держала на руках, пока не подоспела помощь. Она не знала, кто его мать, где она и вернется ли, знала только, что он уже не нужен, что умирает, и если в ближайшее время он не окажется в больнице, станет слишком поздно.

Его прозвали «дитя крэка». Мама сказала, что так называют детей, чьи матери употребляли наркотики во время беременности, и они рождены уже с кокаиновой зависимостью. «Дети крэка» развиты хуже нормальных, потому что рождаются, как правило, недоношенными и у нездоровых матерей. Кокаин изменяет биохимию мозга, поэтому они часто страдают от синдрома дефицита внимания и психических расстройств вроде клептомании, навязчивых состояний и тому подобного. Иногда даже от эпилептических припадков и шизофрении, а еще галлюцинаций и гиперчувствительности. Все боялись, что Моисей будет болен чем-нибудь из этого списка, а может быть, и всем сразу.

В утренних десятичасовых новостях рассказали его историю. Он был «гвоздем программы» — еще бы, младенец, брошенный в корзине грязного белья прачечной бедного района Уэст-Валли-Сити. Мама говорит, что помнит все так, будто это произошло вчера — трогательные снимки младенца, лежащего в больничном инкубаторе с зондом для питания в животе и синей шапочкой на крошечной голове, не так просто забыть. Спустя три дня нашли его мать, хотя никому не хотелось возвращать ей ребенка. Но этого делать и не пришлось. Она была мертва. Женщина, бросившая ребенка в прачечной, погибла от передозировки. Ее не смогли откачать в том же самом госпитале, где несколькими этажами выше ее новорожденный сын отчаянно боролся за жизнь. Ее тоже кто-то нашел, правда, не в прачечной.

Ее соседка, арестованная в тот же самый вечер за проституцию, рассказала полиции все, что знала об этой женщине и ее брошенном ребенке — надеялась, что ее наградят за помощь следствию. Вскрытие показало, что наркоманка, в самом деле, недавно родила. А потом и ДНК-тест подтвердил, что найденный мальчик — ее сын. Вот парню повезло.

В новостных сводках его часто называли «ребенком из корзины», поэтому сотрудники больницы дали ему имя Моисей. Но, в отличие от библейского пророка, его нашла не дочь фараона. Вырастили его не во дворце, и у него не было старшей сестры, обеспокоенно наблюдавшей за ним из зарослей камыша. Но родственники все же нашлись — город гудел, как разворошенный улей, когда выяснилось, что умершая наркоманка была местной. Ее звали Дженнифер Райт, и она приезжала проводить лето у своей бабушки, которая жила по соседству от нас. Бабушка никуда не переехала, родители Дженнифер жили в соседнем городе, а кое-кто даже был знаком с ее братьями и сестрами. Так что маленький Моисей был не одинок, хотя вряд ли кто-нибудь из родственников мечтал бы о ребенке с такого рода проблемами. Дженнифер Райт разбила им сердца и оставила семью сломленной и несчастной. Мама говорила мне, что во всем виноваты наркотики. Так что нет ничего удивительного в том, что она бросила ребенка. Поначалу она была нормальной девушкой, такой же, как все в этом возрасте: хорошенькой, милой и даже умной. Но оказалось, недостаточно умной, чтобы держаться подальше от метамфетамина, кокса и прочей дряни, которая затем ее поработила. Слыша фразу «дитя крэка», я представляла себе Моисея с огромной трещиной через все тело — словно он был сломан еще до своего рождения. Я знаю, что слово «крэк» (прим. crack с англ. можно перевести как трещина) обозначает совсем не это, но навязчивая картинка не шла у меня из головы. Может быть, понимание того, что он сломлен, загадочным образом влекло меня к нему с самого начала.

Мама рассказывала, что поначалу весь город следил за судьбой Моисея Райта: жители смотрели новости, делали вид, что тоже участвуют в событиях, и придумывали всякую чушь, чтобы добавить себе значимости в чужих глазах. Я сама не была знакома с маленьким Моисеем — он рос проблемным, как множество мальчиков его возраста, и члены семьи Райт перекидывались им, как слишком горячей картофелиной — когда уже не было сил терпеть, его отправляли к следующему родственнику. Тогда с ним какое-то время мирились, а затем все происходило по новой, и очередной брат или дядя заступал на печальную вахту. Все это произошло еще до моего рождения, а к тому моменту, как мы встретились, и мама рассказала мне все это для того, чтобы я «отнеслась к нему с пониманием и была доброй», история уже всем приелась, и никто не хотел иметь с Моисеем дела. Люди обожают брошенных младенцев, даже совсем больных. Даже «детей крэка». Но дети становятся подростками. Никто не любит трудных подростков.