Закон Моисея
Шрифт:
Я тяжело вздохнула. С мамой все будет не так просто.
— Но ведь это всего лишь краска на стене! — проворчала я.
Как ни странно, мама разрешила. Хотя она немного волновалась, что Моисей будет проводить время в моей комнате.
— Он такой непредсказуемый, Джорджия. Он даже меня немного пугает. Я не знаю, как относится к тому, что вы стали друзьями. Знаю, что это не очень-то благородно с моей стороны, но ты — моя дочь, и тебя всегда тянет к опасности, как мотылька к огню.
— Мам! Он просто будет рисовать. Я ведь не стану крутиться вокруг него в кружевном пеньюаре, пока он будет работать. Так что, думаю, обойдется без жертв. — Я подмигнула.
Шлепнув
Мы с папой направились в гости к Райтам после заката и постучали в заднюю дверь их дома. Моисей сидел на кухне и уплетал из пиалы самую огромную порцию хлопьев с молоком, что я видела за всю свою жизнь. Его прабабушка сидела напротив и чистила яблоко. Кожура опадала одной длинной непрерывной красной лентой. Я вдруг подумала, сколько же яблок ей довелось почистить за все восемьдесят лет жизни.
— Я больше не стану портить вашу собственность. — С честным видом сказал Моисей после того, как папа аккуратно выговорил ему за проступок. Кейтлин поначалу расстроилась, но папа рассказал ей, что пейзаж вышел замечательно, и он не станет его закрашивать. Она заметно успокоилась, и только потом я поняла, что Моисей обещал не рисовать только на нашем имуществе, а не на чьем-либо другом.
— Тебе здорово удалось изобразить моего отца, — добавил папа. — Ему бы тоже понравился твой рисунок.
— Я пытался нарисовать вас, — сказал Моисей, не глядя папе в глаза. Я почему-то поняла, что он лжет, непонятно зачем. Но действительно — если он пытался нарисовать папу, это выглядело гораздо логичнее. Ведь знать дедушку он никак не мог.
— Кстати, Моисей. — Я влезла в разговор. — Я хотела спросить, не согласишься ли ты разрисовать стену в моей комнате. Я тебе заплачу. Не так много, как стоило бы, но все-таки.
Он посмотрел на меня и опустил глаза.
— Не знаю, получится ли.
Прабабушка, я и папа смотрели на него во все глаза, пораженные. Явное доказательство того, что у него все получится, красовалось на стене амбара.
— У меня должно… появиться вдохновение. — Робко проговорил он и вскинул руки вверх, словно сдаваясь и пытаясь оттолкнуть нас. — Я просто не могу рисовать все подряд. Так ничего не выйдет.
— Моисей с удовольствием тебе поможет, Джорджия. — Резко перебила правнука Кейтлин, выразительно сверля его глазами. — Он подойдет завтра утром, и ты расскажешь, какая картина тебе нужна.
Моисей отодвинул пиалу и резко поднялся из-за стола.
— Ба, я не смогу. — Он повернулся к папе. — Больше никаких картин на вашем имуществе, обещаю, — проговорив это, он скрылся в доме.
Мы увиделись спустя две недели, и обстоятельства встречи сложились еще хуже, чем в предыдущий раз. Ежегодный фермерский праздник в Юте, округ Джуэб, для многих из местных даже важнее, чем Рождество. Три дня и три ночи парад, карнавал, и, конечно же, родео. Каждый год я начинала обратный отсчет — как правило, праздник приходился на второй уик-энд июля, самый разгар лета. Вдобавок ко всему, в этом году мне удалось пройти квалификацию и попасть на этап соревнований по вестерну — скачки вокруг бочек. Поначалу родители уговаривали меня не участвовать в соревнованиях до тех пор, пока я не закончу школу, но потом сдались и разрешили участвовать во всех этапах, на какие я пройду квалификацию. Я прошла отборочный тур в четверг вечером и выступала в следующем кругу уже в субботу. В тот раз я тоже пришла первой. Первый год я заявила о себе как о профессиональной наезднице, и сразу же выиграла соревнования.
Я решила отпраздновать победу и как следует повеселиться на карнавале. Но моя подруга, Хейли, которая жила в Нефи, городке недалеко от Левана, в этот раз приехала со своим противным бойфрендом, Терренсом. Я его недолюбливала. Терренс постоянно отпускал грубые шутки, а вместо нормальной ковбойской шляпы носил дурацкую кепку, высоко посаженную на голову.
— Ты надеваешь ее так, чтобы казаться хоть немного выше нас, девочек, — подколола я.
— Высокие девушки — не мой типаж, — протянул он и панибратски подтолкнул меня локтем.
— Боже, я еще никогда не была так рада тому, что выросла высокой!
— И я тоже, — парировал он.
— Терренс, милый, у нас с тобой все равно ничего бы не получилось. Все вокруг думали бы, что я вышла погулять с младшим братом, — поддразнила я, сорвала с него ненавистную кепку и выбросила ее в ближайшую мусорку, похлопав ладонью по его мокрому от пота лбу.
Он принялся сыпать ругательствами в мою сторону. Бедная Хейли, казалось, была готова сделать все, что угодно, лишь бы мы прекратили цапаться. Мне все равно уже стало скучно, и я попрощалась с ребятами, поддавшись голоду и желанию найти спутников, хоть немного похожих на настоящих парней. Ноги сами понесли меня к корралю, где содержали животных во время фестиваля.
Там стоял полумрак и никого не было. Мне захотелось посмотреть на быков. Я давно мечтала объездить какого-нибудь быка: мне наверняка это по силам. Я влезла на деревянную ограду и свесилась вниз, разглядывая загон, на соревнованиях отделявший человека от взбесившегося чудовища. Арена еще подсвечивалась, и хотя корраль оставался в тени, я легко могла разглядеть гигантскую мускулистую холку быка, на котором всего несколько часов назад выступал Кордель Михэм. Это была выездка на 10 баллов из 10. Кордель устроил потрясающее шоу и победил. Он скакал на быке с высоко поднятыми коленями, крепко упираясь каблуками в его мускулистые бока, отклонившись назад и подняв правую руку к небу, будто хотел достать звезду. И, по сути, он это сделал сегодня вечером. Толпа просто визжала от восторга. Я тоже кричала. И когда бык по имени Сатана, наконец, ухитрился сбросить Корделя, звонок уже прозвучал — это значило, что наездник выиграл. Улыбаясь от радости, я представляла себя на месте отважного победителя.
Но все, чем могли заниматься девушки-ковбои — скачками вокруг бочек. И это мне удавалось замечательно. Мне нравилось лететь над дорожкой вдоль арены, вцепившись в гриву Сакетта — словно я оседлала волну, и течение несет меня прямо к берегу. Но иногда мне хотелось знать, каково это — оседлать землетрясение вместо волны. Грубое, дерганое, мощное. Вверх и вниз, из стороны в сторону — верхом на землетрясении.
Но Сатана совершенно не обращал на меня внимания — так же, как и остальные быки в коррале. Их больше интересовало свежее сено. Я сделала глубокий вдох, не обращая внимания на запах навоза, от которого люди обычно морщат нос, проходя мимо загонов со скотом. Я постояла еще немного, наблюдая за животными, и потом слезла со своего наблюдательного поста на ограде. Становилось поздно. Пора было разыскать Хейли и отправляться домой. Было обидно, как маленькой, возвращаться домой к ужину, чтобы не посадили на домашний арест. Я с восторгом мечтала о том времени, когда мне не придется отчитываться ни перед кем, кроме самой себя.