Закон Моисея
Шрифт:
— Понял.
— Отлично. Время бы тоже не помешало. Дай нам всем немного времени, особенно Мартину.
Я кивнул, но ничего не ответил. Я был не согласен давать им время. Оно никогда не было моим другом. А еще я ей не доверял.
28 глава
Джорджия
Я продолжала прижиматься к Моисею, пока мы шли. Он не заставлял меня говорить, а просто обнимал левой рукой за плечи и при каждом нашем шаге касался губами моих волос. Что-то случилось. Не только со мной, но и с Моисеем тоже. По моей спине бегали мурашки, и это
— Детка, на улице холодно, — тихо произнес Моисей, убеждая меня зайти внутрь, когда я замешкалась, и такое проявление нежности пошатнуло мой контроль.
— Давай просто присядем на минутку, ладно? — прошептала я, сползая вниз на ступеньку крыльца.
Ветер в тот день был переменчив, на какое-то мгновение дул порывами, а затем стихал. Это напомнило мне о попытках заставить Илая лечь спать, когда он был еще малышом. Он все никак не хотел сдаваться, стремясь двигаться до победного, вплоть до последней секунды, затем совсем немного дремал, только чтобы набраться сил сесть и снова начать играть. На следующий день исполнится два года, как я потеряла его. Воспоминания должны были причинять страдания, но я вдруг осознала, что нахожу в них покой и утешение.
— Я не плакала сегодня, — вдруг осознала я, и Моисей все-таки поддался и сел рядом со мной.
Размер и тепло его тела заставили меня прижаться к нему, и я прислонила голову к плечу Моисея. Он провел своей большой рукой по моим волосам и прижал ее к лицу. Повернув голову, я оставила поцелуй на его ладони и почувствовала, как он задрожал. Затем Моисей обнял меня обеими руками, и я уткнулась лицом в его грудь, а он прижался головой к моей голове.
— Если ты не перестанешь быть таким милым, то я побью свой собственный рекорд, — прошептала я, — и снова начну плакать.
— Слезы умиления не считаются, — также шепотом ответил он, и я почувствовала, как у меня защипало глаза, как я и предполагала. — Джи любила повторять, что слезы счастья выражают нашу признательность. У нее даже была такая вышивка крестиком, а это о многом говорило. Я считал это глупым, — я слышала улыбку в его голосе.
— Ох, значит Джи верила в пять значимых вещей.
Я прижалась губами к его горлу, желая быть к Моисею как можно ближе.
— Джи верила во все хорошее, — он нежно прикоснулся щекой к моим волосам и зарылся в них носом.
— Особенно в тебя.
— Даже в меня, — произнес Моисей, поднимая руку к моему подбородку. — Что случилось, Джорджия? Почему ты была так напугана?
— Я сделала кое-что глупое. Испугалась и побежала домой, как маленькая девочка.
— Расскажи мне.
— Нет. Это неважно. Но ты тоже был напуган. Почему?
Моисей помотал головой, словно не зная, с чего начать.
— Я чувствую себя так, словно что-то теряю. Или упускаю. Или, может, это страх никогда ничего не иметь. Я лишился Илая прежде, чем вообще узнал, что он был моим. И какая-то часть меня уверена, что история повторяется. Это некий шаблон, Джорджия и… — он остановился, словно не мог подобрать правильных слов, и я почувствовала нотку отчаяния в его голосе.
— Это происходит сейчас, Моисей, — прошептала я, напоминая ему о том, что он говорил прежде. — Ты и я. Мы вместе.
Он слегка улыбнулся и прижался своим лбом к моему лбу.
— Тут холодно. Пойдем внутрь. Побудь со мной немного, — тихо произнес Моисей, и я задрожала, но не от холодного воздуха, а из-за отчаянной просьбы, прозвучавшей в его голосе.
Я хотела. Мне было это нужно. Но я не могла выбросить из головы ее лицо.
— Девушка… Девушка, которую ты нарисовал на стене, она все еще там? — спросила я таким же приглушенным голосом. Я повернула голову и уставилась на входную дверь, размышляя о стенах, находящихся за ней. — Я узнала ее.
— Молли? — спросил он. Я могла бы с уверенностью сказать, что удивила его, даже озадачила.
— Нет, не Молли. Девушка позади Молли.
Минуту Моисей сидел неподвижно, а затем встал, потянув меня за собой. Крепко держа за руку, он повел меня в дом следом за собой. Несмотря на то, что мое сердце колотилось, а ноги дрожали, я позволила ему сделать это. Мы шли по дому, пока не остановились в центре комнаты, глядя на стены, которые находились на разных стадиях шлифовки и покраски. Ее лицо все еще было слегка заметно. Моисей спокойно посмотрел на него, а затем опустил подбородок, глядя на меня сверху вниз. Его зеленые глаза были прикрыты, выражая беспокойство. Я упивалась его взглядом, не желая слишком долго смотреть на девушку со стены.
— Лиза Кендрик, девушка, которая убирала мой дом, сказала, что ее имя Сильви. Это ее двоюродная сестра, — произнес Моисей. — По всей вероятности, она исчезла летом перед тем, как я переехал к Джиджи. Хотя она была не отсюда. Мне кажется, Лиза сказала, что она жила в Ганнисоне.
Я кивнула, а мое сердце одолела грусть.
— Я не знала, как ее звали, но я помню ее. Она посещала терапевтические занятия, которые вели мои родители, а затем перестала ходить. Я слышала, как мои родители обсуждали это, но не задумывалась, что с ней могло что-то случиться. Это была девяностодневная программа, проводившаяся в Ричфилде для детей, которые имели проблемы с наркотиками. И она была одной из тех детей. Я подумала, что она выглядит знакомо, когда заметила ее лицо на стене в тот день, когда пришла забрать свой фотоальбом. И это не давало мне покоя.
Моисей напрягся, словно знал, что я готовилась рассказать кое-что еще.
— Я помнила о твоих рисунках в старой мельнице. Я все время бегаю мимо нее. Там ты тоже нарисовал ее, Моисей. Твои рисунки все еще там, — я поторопилась закончить и видела, как расширились его зрачки. Он смотрел сквозь меня, словно пытаясь воскресить в памяти детали ушедших дней.
— Я даже не знал, кто владелец мельницы. Джи нашла для меня эту работу и все организовала. Я просто приходил туда и получал плату, хотя фактически денег я не получал, если так подумать, — он пожал плечами. — Я хотел закрасить все рисунки на стене. Говорил себе, что так и сделаю, но… мне не хватило времени. — Это мысль вызвала у него беспокойство, и он хмуро посмотрел на меня. — Поверить не могу, что они все еще там. И поверить не могу, что ты пошла туда одна, да еще в темноте.
— Об этом я не подумала. Знаешь, это лишило меня покоя. Я все думала о том, что девушка показалась мне знакомой, но может всего лишь потому, что она была просто симпатичной блондинкой, как и все остальные девушки.
— Они все были блондинками? — спросил Моисей, но звучало это так, будто он скорее ждал подтверждения, нежели информации.
— Насколько мне известно, да.
— Сколько всего их было? — ошеломленно спросил Моисей. — Я нарисовал только трех.
На самом деле он нарисовал больше трех девушек, просто у других не было видно лица.