Закон обратного волшебства
Шрифт:
Мика долго, незаметно и очень упорно, как китайский крестьянин, создавала и возделывала свое рисовое поле под названием Илья Решетников, и скоро станет ясно, насколько ей все удалось.
Мастерица выключила фен, сунула его в кольцо, прикрепленное к стеклянной столешнице, и принялась разбирать ее волосы на пряди, одну за одной. Мика откинула голову и улыбнулась. Ей очень нравилось, когда возились с ее волосами.
Цель близка, и Мика ее достигнет.
Пальцы впились в подлокотник. В конце концов, она
Она обещала и выполнит обещание. Она сильная, сильнее всех…
Не помогло. Вдруг накатила тошнота, самая настоящая, первоклассная, от которой вся жизнь словно сосредотачивается на уровне горла и кажется, что вот-вот задохнешься, и нужно как-то остановить это, удержать в себе, нельзя выворачиваться наизнанку!..
Мика задышала глубоко, резко выпрямилась, дернула головой, и мастерица выпустила тугие пряди.
— Мариночка, вам неудобно?
— Нет-нет, все в порядке. — Тошнота отступала, перед глазами светлело. — Прошу прощения.
— Ничего-ничего, — заторопилась мастерица. — Я, наверное, слишком сильно потянула.
Она не тянула. Это Мика потянулась за своими мыслями, которые оказались острыми, как отточенная железка, впились в горло, не давая дышать.
Она обещала и выполнит обещание, но думать об этом больше не станет.
Пока не станет. Так и до беды недалеко.
Чур меня, чур, чур…
Телефон зазвонил и она схватила трубку, потому что отточенные железки все еще угрожали ее беззащитному горлу.
Номер не определился.
Мика перевела дыхание, секунду посидела и нажала кнопку:
— Слушаю, Илюша! Это ты? Я тебе звонила, а ты куда-то пропал!
— Это не Илюша.
Да, это не Илюша.
Она думала об Илье и поэтому ошиблась. Сегодня она ошибается все утро.
Что-то с ней случилось. Или только случится?..
Самое страшное впереди, и она это знает. Самое страшное, самое темное, и она, Мика, в центре этого, как в середине черной дыры. Считается, что выбраться из нее невозможно, но она выберется, по крайней мере, сделает попытку.
Илья ни о чем не догадается — трудолюбивый и недалекий китайский крестьянин, застрявший в болоте своего рисового поля, и он ей послужит.
— Валечка, прости, пожалуйста, я думала, что это Илья! Быть тебе богатым…
— …и счастливым, — подсказал тот.
— И счастливым. — согласилась Мика.
Сердце заныло. Этот звонок мог означать, что срок уже близок.
Господи, когда же наконец она перестанет бояться его звонков и будет просто радоваться им как нормальная женщина, которой звонит любимый мужчина?!
— Ты где?
— Я еще в салоне, Валя, но я почти освободилась, — и короткий взгляд в зеркало на мастерицу. Та кивнула, подтверждая — да, да! — и опять взялась за пряди.
— Я уже на Тверской, — сказал он недовольно, словно нащупав привычный тон после ее ошибки.
Он ревновал ее к Илье — или делал вид, что ревнует, Мика точно не знала.
С ним она ничего не знала точно.
— Я на Тверской, ты закончишь и приходи во «Французскую кофейню». Кофейку попьем. Мне есть что тебе сказать.
— Что?! — воскликнула она, и мастерица опять глянула — на этот раз изумленно. — Что? — повторила Мика потише. — Что случилось?
— Ничего, — помедлив, сказал он, и из-за того, что он медлил, из-за этой секундочки Мика поняла — случилось. — Давай заканчивай, и я все тебе расскажу.
— Валя, скажи мне сейчас.
— Я за рулем, и я не люблю разговаривать наспех.
О да, это она знала! Он готов был всю душу из нее вынуть, но не разговаривать наспех! У него были «принципы», которых он железно придерживался. И могло происходить все, что угодно, он никогда не станет их нарушать. Даже если она рыдала и умоляла, а бывало и такое!..
Почему-то после разговоров с ним ей иногда становилось стыдно, хотя ничего такого он не говорил. И после секса с ним ей тоже было стыдно. И хотелось скорее в ванную, хотя бы для того, чтобы остаться одной, посмотреться в зеркало и увидеть в нем… себя.
Это она. Опять она. Ничего страшного.
Мика убеждала себя, что должна любить его, и старалась изо всех сил — как будто выполняла порученную работу.
Кем? Зачем?..
Что за работа?..
— Валечка, я сейчас освобожусь, но все же скажи мне, что случилось?
— Не надо на меня давить, — моментально ответил он. — Что за привычка!.. Если твой муж был кретином, это не означает, что и я кретин!
Мике захотелось сказать, что Илья вовсе не кретин, просто он… другой, но она благоразумно промолчала.
— И не доставай меня! Ты же знаешь, что я…
— Ты не любишь разговаривать наспех, — быстро закончила она, — не все-таки скажи мне, ничего страшного?
— Приходи в кофейню, — ответил он сухо, — там и поговорим. И вообще, что за манера таскаться в эти салоны?
Она вздохнула.
— Мне хочется тебе нравиться, — это было сказано с попыткой кокетства и потому, должно быть, прозвучало так глупо.
Он пробормотал что-то в том смысле, что ему и так все нравится, и повесил трубку.
Мика нажала кнопку на своем телефоне, посмотрела и осторожно подышала в окошко. А потом протерла его пальцем.
Ну почему все так трудно? В чем она виновата?!
Едва освободившись от Ильи, она угодила в ловушку, да еще какую!
Ловушка, расставленная на волка, прихлопнула синицу так сильно, что почти переломила ей хребет. Она не готова, она слабая, нежная, она в Дворянское собрание хочет или в «Царское село»!