Закон подлости
Шрифт:
Дорога заняла часа четыре. Постепенно горный ландшафт сменился равниной со всеми признаками цивилизации — вроде бензоколонок и многочисленных туристических ресторанчиков. Казалось странным, что всего в одних сутках пути по горам гремят выстрелы и взрывы на самой настоящей беспощадной партизанской войне. Здесь же вдоль хороших дорог стояли почти декоративные деревушки, сошедшие, казалось, с рекламных проспектов туристических фирм. Хотелось забыть как страшный сон стрельбу на блокпосту под Киркуком, бой в Эбриле и, главное, страшное содержимое серебристого чемоданчика,
Поездка на машине, ставшая самым приятным отрезком пути, который пришлось проделать Аджамалу, закончилась на небольшом аэродроме где-то в центре Турции.
Кроме потрепанного сельскохозяйственного бипланчика-"кукурузника" на летном поле стоял новенький двухмоторный самолет «Сессна».
Под крылом, как и положено, на травке дремал молодой пилот в синем комбинезоне. Услышав шум подъехавшей машины, он приподнялся на локте и откровенно зевнул.
— Это Степаныч — гроза поднебесья, — представил пилота Иван Сергеевич. — На вид ленив, но это характерная черта всех летунов. Зато в воздухе он Покрышкин.
— Хорошо, что не Гастелло, — мрачно пошутил Аджамал.
— Если товарищ готов, то вылетаем через пять минут, — сообщил пилот.
— А почему не сразу? — поинтересовался Иван Сергеевич.
— Мне отлить нужно, — честно пояснил Степаныч.
— Слушай, а если бы мы еще на час задержались, то ты так бы и валялся на траве? — удивился Иван Сергеевич.
— Это примета такая, — расплылся в широкой улыбке пилот. — Чтобы леталось лучше. И потом, в воздухе будет не до этого… Кстати, — обратился он к Аджамалу, — я и вам советую. Лайнер сортирами не оборудован, а путь не близкий.
Так или иначе, но через двадцать минут оба пропеллера «Сессны» с воем рассекали воздух. Аджамал молча пожал Ивану Сергеевичу руку и забрался в кабину.
Кресла здесь располагались как в автомобиле, и Гхош сел справа от пилота.
— "Он сказал: поехали — и взмахнул рукой…" — промурлыкал пилот.
— Что?.. — прокричал Аджамал, стараясь перекрыть гул двигателей.
— Я говорю — наденьте наушники! — проорал в ответ Степаныч. — Иначе у нас разговора не выйдет… Самолет пробежался по небольшому летному полю и легко взмыл в воздух.
Степаныч не удержался и пронесся на бреющем полете над стоявшим около своего джипа Иваном Сергеевичем. Тот помахал рукой и сел в машину.
— Очень трогательно, — буркнул себе под нос Аджамал.
— Это, конечно, не СУ-27, — промурлыкал пилот, набирая высоту, — но машина вполне сносная.
Некоторое время они летели над холмами и лесами Турции. Потом вдруг на горизонте заблестело море.
— Черное море, — сообщил Степаныч. — Эх, сейчас бы в Сочи!..
— Успеешь.
Полет над морем ничем не запомнился. Иногда на темной поверхности гладкого как стекло моря под крылом самолета проплывали какие-то корабли. Один раз встречным курсом проследовал пассажирский лайнер. Больше — ничего примечательного.
Через три часа впереди показался берег. С каждой минутой он разрастался вширь, пока не заполнил весь горизонт.
— "Не нужен нам
— У нас не будет проблем с ПВО? — поинтересовался Аджамал.
— Зачем? — искренне удивился Степаныч. — Руст до Кремля вон в какие времена долетел! А сейчас и на «Боинге» просочиться можно — никто задницу не поднимет. К тому же я тоже не пальцем деланный. У меня и карты радиолокационных полей имеются.
— Тогда вперед… — устало ответил Аджамал. Чем ближе был конец его нелегкого пути, тем сильнее наваливалась тяжесть усталости. Все сильнее наливались тупой ноющей болью былые раны… Как обещал Степаныч, «задницу» действительно никто не поднял.
Государственную границу Российской Федерации их «Сессна» миновала так же беспрепятственно, как и турецкую. Пейзаж под крылом сменился, и с этой минуты он менялся постоянно. Сначала проплыл Кавказский хребет. Потом потянулись ставропольские степи, разделенные лесополосами на четкие квадраты, а потом начались леса, леса. Только сейчас они были блеклыми, почти двуцветными: деревья, чернеющие на фоне снега, — вот и все. Самолет теперь жался к земле.
Пилот, пытаясь придерживаться одному ему известного маршрута, то и дело сверялся с картой, и Аджамал понял, что он ориентируется по автомобильным дорогам и населенным пунктам, словно они едут на машине, а не летят на самолете.
— …Так это, стало быть, дорога на Самару, — бормотал он себе под нос, — а это не иначе как совхоз «Тридцать лет Октября»… Аджамал даже впал в дрему и проснулся оттого, что пилот наконец радостно хмыкнул, пошевелив его за плечо.
— Слезай, приехали. Во-он место нашей посадки. За тем вон городом, видишь?
Впереди, за бесконечным лесом, наметился среди снега небольшой городок, а за ним белоснежное поле и обрыв карьера. Вот на это поле и показывал Степаныч.
— Там, за твоим креслом, комбинезон и куртка теплая, — добавил пилот. — Возьмешь, когда будешь выходить, а то здесь тебе не Турция!
И, сказав это, он заложил крутой вираж.
Глава восьмая. Жажда смерти
1
Похоже, что в эту ночь в городе Двоегорске бессонница мучила чуть ли не всех. Видимо, какие-то стихии сошлись в это время и в этом месте, лишая покоя и сна любого, кто попадался на их пути.
Чуть в стороне от города, в красивом месте на склоне холма, располагался маленький поселок под названием Затон. Домов здесь было немного, но все как на подбор новенькие, из красного кирпича и в несколько этажей, с высокими заборами и ушами-антеннами. В Затоне жило почти все городское начальство. Как говорится, поближе друг к другу и подальше от народа. Здесь жили и братья Заславские.
Точнее, жил пока только один — Леонид, дом которого, самый большой и важный, вырос в Затоне, естественно, первым. Дом же двоегорского мэра Романа Заславского еще только строился, и поэтому в поселке он бывал редко, только если возникала необходимость обсудить с братом дела.