Закон семи
Шрифт:
— Да. А вы ему кто? — спросила тетка.
— Дочь его друга. Давно не виделись, вот решила узнать, как у него дела.
— Из запоя вышел, значит, нормально, — буркнула она и вроде бы смутилась:
— Он вообще-то смирный. Вот только ходят к нему не пойми кто, а он как запьет — дверь нараспашку, боимся, вынесут все.
«Похвальная бдительность», — хмыкнула я, но вслух говорить сие поостереглась.
— Я попозже зайду, — кивнула ей на прощание и отправилась восвояси.
Невозможность встретиться с Матюшей меня огорчила — сидит себе в своей квартире и на стук не реагирует,
— Ворона, ворона… Я ворона и есть, не догадалась заглянуть в переулок!
Однако жизнь становится насыщенной: кинжал, вековые тайны, Матюша с подозрительными личностями, а теперь еще и блондин. Надо сказать, блондин — самая загадочная фигура. Интересно, он меня здесь поджидал? Если моя красота так на него подействовала, то я не против, только что ж он тогда столь поспешно смылся?
Я прибавила шагу и вскоре оказалась возле стоянки такси. Решение пришло внезапно. И что на меня вдруг нашло такое? Наверное, предчувствие, что я каким-то образом оказалась замешана в далеко не простую историю. И пока я не понимаю, что происходит, следует проявлять осторожность. В общем, устроившись в такси и назвав адрес, я достала мобильный и позвонила подруге, которая работала в банке.
— Эля, мне надо арендовать ячейку, — после обычных приветствий и вопросов «как дела?» сказала я.
— Без проблем. Приезжай завтра с утра.
— Сегодня, — сиротски вздохнула я, чтобы подруга поняла, что сейчас как раз тот самый момент, когда ей следует пойти на жертвы.
— А что случилось?
— При личной встрече.
— Ладно, — в свою очередь вздохнула она, — жду через полчаса. Паспорт на забудь.
Через двадцать минут я была в банке, сверток с кинжалом лежал в сумке.
— Рассказывай, что у тебя? — спросила Элька, заполняя бумаги.
— Деньги.
— О, господи, а что за спешка?
— Боюсь по ночам спать. Вдруг ограбят…
— Что ты дурака валяешь? — усмехнулась она. — Или появился еще один богатый дядюшка?
— К сожалению, нет. «Бабки» откладываю на отпуск, а вчера в новостях сказали, что в городе серия квартирных краж…
— Ну так положи деньги на счет, у тебя же карточка есть.
— Пусть лучше в ячейке полежат.
— Что за дикость? За ячейку платить надо, а там проценты…
Еще несколько минут она меня воспитывала, а потом препроводила к ячейкам.
Выйдя из банка, я почувствовала заметное облегчение. Но вместе с тем вдруг очень захотелось снова взять кинжал в руки, рассмотреть, потрогать…
— Еще насмотришься, — пробормотала я и поехала домой.
Только я переступила порог своей квартиры, как меня сразу же потянуло к дневникам прапрадеда. Это уж вовсе никуда не годилось. Игнорируя дневники, я устроилась за компьютером с намерением поработать, но из этого ничего не вышло. Поскучав полчаса, я перекусила и вновь отправилась к Матюше, на сей раз взяв свою машину со стоянки.
Появлением в моей жизни новенькой «Хонды» я была обязана все тому же дяде бабушки, который так удачно устроился за границей. В знак большой к нему благодарности я хотела слетать в Канаду, посетить, так сказать, могилу, но бабуля заявила, что дядю кремировали, а прах развеяли. Довольно странная фантазия у дяди, но о вкусах не спорят. Я долго приставала к бабуле с расспросами: раз уж родственник о нас позаботился, должна же я о нем что-то знать, но бабуля и сама ничего толком не знала, фотографий тоже не сохранилось, его вообще все считали погибшим, и вдруг наследство…
— Давай хоть панихиду закажем, — предложила я как-то в отчаянии. Бабуля так на меня посмотрела, что с вопросами и предположениями пришлось завязать.
С тех самых пор я взяла за правило, садясь в машину, бормотать под нос что-нибудь: «Господи, благослови усопшего раба твоего, который тебе известен, безусловно, лучше, чем мне». Элька, однажды услышав мое бормотание, заявила, что я спятила. Но мне лично казалось нечестным просто взять и забыть щедрого родственника.
Когда я вновь появилась на Михайловской, жизнь там бурлила. Возле многочисленных сарайчиков стояли «Газели», около них сновали торговцы, детвора оглашала окрестности криками и визгом, во дворе дома появились бабульки, присматривавшие за детьми. Я поздоровалась и справилась у них о соседе.
— На рынке, — ответила бабка в цветастом платье. — Думали, угомонился, но какое там… Беда с мужиком, — добавила она со вздохом.
Я поехала на рынок. Через несколько минут он должен был закрыться. В зале, где было непривычно тихо, сновали несколько запоздавших покупателей, продавщицы подсчитывали выручку. Я отправилась к знакомой тетке и спросила Матюшу.
— Вон он, — кивнула та в сторону прилавка с очень суровым видом. — Только никакой от него пользы.
Что да, то да. Матюша сидел на грязном полу, привалившись спиной к ящикам, и бессмысленно таращился в пустоту. Я присела на корточки рядом с ним и на всякий случай потрясла его за плечо. Он дернул головой и даже что-то промычал, но взгляд был по-прежнему бессмысленным.
— Как запьет, так горе одно, — понаблюдав за моими напрасными движениями, заметила тетка.
— Нельзя его здесь оставлять, — заметила я.
— Нельзя. Кто-нибудь из мужиков до-дома дотащит. Сеня! — заголосила она. — Сопроводи товарища!
Сеня оказался дядей без возраста, в разных ботинках на босу ногу, в шортах, грязной футболке, по виду — форменный бомж. Им и оказался. Пьян он был так, что на каждом шагу спотыкался. Я с сомнением следила, пока он приближался, но дядя, внезапно собравшись с силами, довольно легко приподнял Матюшу и поволок его к выходу. Матюша перебирал ногами и мычал. Выйдя из здания рынка, оба рухнули и вроде заснули.