ЗАКОН СИНАРХИИ
Шрифт:
Это падение не есть нечто случайное, которое могло быть, а могло и не быть, но есть нечто существенное, органически необходимое, и без него мир не мог бы и начать быть. Итак, Люцифер и его иерархия есть антитезис Михаила и его иерархии. Они неразрывно сопряжены друг с другом, как полюсы всякой антиномии: Михаил без Люцифера был бы лишь нирванической реальностью, а Люцифер без Михаила не мог бы существовать даже как иллюзия.
Идеальный мир вневременно и вечно совершенен, а потому падение Люцифера есть не факт истории мира, а метафизический процесс, неизменно совершающийся в продлении времени.
Волевая иерархия как естественное олицетворение и устроитель синархии мира вневременно и вечно отбрасывает свою тень в мрачные пучины небытия. Эта тень есть даже и не ничто, будучи отрицанием всех утверждений, она не может быть самостоятельно определена даже отрицательно, ибо для сего необходимо было бы положительное бытие: субъекта, разума и хотя бы интеллигибельных границ объекта, а всякое положительное бытие несоизмеримо с этой тенью. Находясь вне синархии, эта тень одинаково чужда трансцендентному и имманентному, ноуменальному и феноменальному. Но как тень солнечного света непосредственно начинается за освещенной, то есть отражающей свет поверхностью, так и эта тень синархии непосредственно граничит со всяким бытием и со всяким процессом в Идеальном мире, эта тень лишь раскрывает возможность отчетливого
Тень волевой иерархии есть только пустота, но похищая из эволюционирующих сознаний эссенцию жизни, она становится кривым зеркалом реального и все его изображения неизменно мнимы, В ней самой нет иерархии, ибо закон иерархии есть возрастание причастности к Необусловленному Бытию, а она вся лежит вне Его пределов — в безвидной пустоте, во «Тьме внешней». Она есть только хаос, но хаос не вмещаемый ни трансцендентным, ни имманентным. Это есть не множество, могущее стать упорядоченным, а есть противоестественное, демагогическое смещение несоизмеримых между собой возможностей. Это есть дурная бесконечность уродств и искривлений в бесформенном переплетении.
Всякая реальность имеет внешнюю форму и только через ее посредство самое существование сущности доходит до человеческого сознания. Форма, в наиболее широком и общем смысле выливаясь в понятие о Логосе, утверждает самое бытие данного деятеля, очерчивая его и ограничивая среди общей экономии мироздания. Этот закон справедлив и в обратном направлении, но уже не абсолютно, а лишь относительно. Утверждение формы только тогда есть в то же время утверждение сущности, когда это действие исходит из высшего синтеза, в противном случае утверждение формы влечет за собой лишь призыв к Нв-бытию, но не самое бытие, и в том случае, когда этот призыв направлен к реальности, он утверждает лишь единичный частный идол. Человек начинает обладать чувством реальности и отчетливо сознавать это лишь с достижением высокой степени развития. До этой поры, обладая свободой воли, человек может ошибаться, принимая, подчас, за реальность иллюзию. Стремясь к этой ложной реальности, человек расцвечивает, ее согласно своим желаниям и тем создает ей форму, которая, очевидно, живого содержания иметь не может, является лишь идолом.
Классическим примером к сказанному является э г р е — гор. В том случае, когда он утверждается Высшим Синтезом, он существует как необходимая внешняя опора — тело монады. В противном случае, когда эгрегор создается коллективизмом, то есть совокупностью сходных заблуждений, он по существу является простым фантомом, могущим проявлять свою силу лишь при стечении благоприятных для него обстоятельств. Основным качеством, определяющим самую природу этого фантома, является то, что он одинаково неспособен ни создавать благоприятствующие себе факторы, ни уничтожать враждебные: в первом случае он может лишь пользоваться обстоятельствами, сложившимися помимо его воли, а во втором — он немедленно принужден к отступлению. Это последнее и резюмируется традиционной формулой:
«Сатана властвует лишь над теми, с кем он имеет сродство, и в то же время он совершенно бессилен против всякой противопоставившей ему себя воли, как бы слаба она не была». Такова истинная основа известного афоризма, что «сила злых заключается в слабости добрых».
Демонические эгрегоры весьма многочисленны и разнообразны как по форме, так и по степени своего развития. Простейшим видом являются лярвы или лемуры, что есть эгрегоры конкретных страстей единичного человеческого существа. Сливаясь вместе, лярвы образуют более сложные эгрегоры, соответствующие определенным страстям или грехам человека. Этим последним подобны эгрегоры, порождаемые враждой между отдельными группами лиц, связанных по тем или иным побуждениям в обществе и, наконец, точно так же сюда относятся эгрегоры племенной или расовой не- нависти. Среди всех этих фантомов на первом месте стоит эгрегор дьявола, то есть совокупность всего того, что совершилось человеческим родом нереального и ложного на пути всей его планетной истории. Сатана, как совокупность всех человеческих заблуждений, как «отец лжи», на пути веков был олицетворяем лишь в нескольких образах и, в силу этого, они получили весьма ясное запечатление в воспринимающей среде. Последнее с большой глубиной выражено Станиславом де Гюайта [96] — «Это аксиома в Магии, что всякое слово творит то, что оно утверждает. Таким образом невежды и негодяи, вызывая силой воображения отрицательные существа, представляющиеся им в образах традиционных, но не иерархических — они были лишь фиксированы на пути веков согласием фантазий подобных им людей — постепенно реализовали эти свои грезы в астрале. Добавим, что каждый раз, когда новый чернокнижник взывает к отвратительному образу, взывая всей творческой силой веры и криком дурных чувств в их параксизме, не только этот образ ему появляется, но еще он сам добавляет к флюидическому образу новый вид мощи и утверждает существование чудовища, питая его собственной гиперфизической субстанцией».
96
«Essais de sciences maudites. Le serpent de la Genese. Second septaine (Livre II). La Clef de la Magie Noire» par Stanislas de Guaita. Paris. Chamuel, editeur. 1897, p. 103.
В наше время наиболее распространенным образом дьявола является Бафомет, то есть человеческий гермафродит, смешанный с козлом, или человек скозлиной наружностью, или просто козел («Господин Леонард на шабашах» [97] ). Эмблема дьявола в виде козла чрезвычайно древнего происхождения. Не говоря уже об общеизвестном египетском Мендесе (если верить Манефону, культ козла в Мендесе возник при Kae-ecnos'e, девятом преемнике Menes'a, первого исторического фараона Египта), мы видим, что это было равно распространено по всему древнему миру. Маймонид в 45 главе своего сочинения «Morch-han-Nebukim» между прочим говорит: «Между сабеями были секты, которые почитали демонов и верили, что они имеют образ козлов, почему их и называли «сеирим» (שעךמ), что значит «козлы». Такое представление дьявола было распространено еще во время Моисея, как говорит Писание: «чтобы они впредь не приносили заклинаний своим козлам, за которыми блудно ходят» (Лев. XVIII, 7. [98] ), Путешественники по Аравии до сих пор видят там во множестве каменные изображения диких козлов, остатки древних изображений злого духа [99] . С сирийскими сеирами, вероятно имеют общее происхождение carpides satyri римлян и имевший козлиные ноги и голову Пан греков [100] . Это же представление отразилось и в христианской символике — в изображении дьявола в виде козлов, с козлиными рогами, бородой и ногами [101] . В частности, оно очень глубоко коренилось в средневековых верованиях: в многочисленных рассказах об явлениях злых духов этого времени они неизменно представлялись с козлиными ногами [102]
97
Литература о шабаше громадна: наиболее известные компилятивные сочинения — «Histoire de la Magie du mond surnaturel et de la fatalite a travers les temps et les peuples» par P. Christian. Paris. Jouvet et C-ie, editeur; «Essais de sciences maudites. Le serpent de la Genese. Premiere septain (Livre 1). Le Temple de Satan» par Stanislas de Guaita. Paris. Librairie de Merveilleux, 1896; «Histoire de la Magie avec une exposition claire et precise de ses precedes, de ses rites et de ses mysteres» par Eliphas Levi. Paris. Germer Baillier, libraire editeur. 1860; «Les hautes phenomenes de la Magie» par le chevalier Gougenot des Mousseaux. Paris. Henri Plon imprimeur-editeur. 1864 и т. д.
98
Auszuge aus dem Morch-han-Nebukim Maimonidis, aus dem 46 Capit. no Chwolson. «Die Scabier und der Scabismus», II, S. 479, § 34.
99
См. Елисеев «Путь к Синаю».
100
См. Геродот, 11,46 — «Живописцы и скульпторы египтян делают изображение Пана с теми же чертами, что эллины: с головой козы и с ногами козла, при этом они не считают его действительно козлом, но похожим на прочих богов. Почему они изображают Пана в таком виде, у меня нет охоты говорить. Мендетяне чтут всех коз, притом самцов больше, нежели самок, равным образом козопасы пользуются большим почтением, нежели пастухи другого скота, один из козлов пользуется особым почетом, так что когда он умирает, весь мендетский округ повергается в тяжкую скорбь. В том округе в мое время было такое чудо: козел имел сообщение с женщиной публично, это совершилось на виду у людей». — По пер. с греч. Ф.Г.Мищенка. Москва. 1888. т. 1. стр. 141. См. также Chwolson. op. cit. II, 733.
101
См. Иван Троицкий. «Религиозное, общественное и государственное состояние евреев во время судий». Спб. 1886. стр.135.
102
См. напр. Калмет. «О явлениях злых духов».
Итак, царство ангелов или идей расчленяется на три основных иерархии, а главнейшая из них, волевая, кроме этого еще отражает в пустоте quasi-иерархию мнимых идей — демонов. Все эти идеи сами по себе одинаково пассивны, но три закономерные иерархии являются раскрытиями иерархии принципов в ее трех категориях, а демоны лишь мерещутся в пустоте «тьмы внешней», и могут становиться деятельными лишь путем вампиризма. Так как потенциальная иерархия монад существует вневременно и вечно, то и иерархия идей также существует вечно. Но сама по себе иерархия идей не обладает способностью к эволюции, то есть к претворению в актуальное состояние. Это осуществляется лишь в гармонической сопряженности с эволюцией иерархии монад. Поэтому Шеллинг совершенно справедливо говорит [103] : «Jeder Engel ist die Potenz-Idee eines bestimmten Geschopfes des individuums». Однако он не прав, отрицая сот-воренность ангелов (nicht erschaffer), ибо иерархия ангелов так же вытекает из иерархии принципов, из царства Отца, как и иерархия монад, и сама по себе не имеет независимого субстанционального бытия.
103
«Philosophie der Offenbarung». II. s. 286.
Будучи потенциально совершенными модусами Божественного Бытия, монады обладают в начале индивидуальной синархией идей лишь потенциально. Таким образом, в своей уединенности идеальный мир в царстве Отца остается хотя и актуальным, но не проявленным, нирваническим, а в царстве Сына и Св. Духа — потенциальным. Трансцендентное нуждается в имманентном и только через их органическое объединение первое претворяется в актуальный идеальный мир, а второе начинает бесконечное эволютивное приближение к своей энтелехии — к космосу. Творчески дополняя друг друга, эти два лика Абсолюта раскрывают в синархии абсолютный идеальный мир. Это творческое объединение трансцендентного и имманентного осуществляется через раскрытие ноуменальному феноменального опыта и внедрение в феноменальное ноуменального естества. Эти два антиномических процесса органически сопрягаются в раскрытии иерархии монад. Будучи в себе ноуменом, монада нисходит в феноменальный мир и окружает себя свойственным ему телом — аппаратом феноменального опыта. Это нисхождение осуществляется путем двух антиномично сопряженных процессов: эволюции телесного аппарата и все большим и большим внедрением в него ноуменального естества. Последовательно и параллельно проходя все три царства природы, эволюция тела заканчивается в человеке и именно в нем происходит цело-купное объединение духовного с телесным, ноуменального с феноменальным.
Вот почему царство монад, хотя и раскрывается через иерархию идей, то есть как бы стоит ниже ее, но в то же время оно и выше ее, ибо только через жизнь монад иерархия идей становится актуальной и живой. Царство Сына и Царство Духа одинаково имеют корнем своего бытия Царство Отца, и хотя первое рождается, а второе исходит, они все три равноценны и являются раскрытием Ипостасей Бога, сопряженных между собой нераздельно (adiaperaiq), но и не слитно. Некоторое приближение к изложенным доктринам можно найти у Св. Григория Паламы — «Нет ничего выше человека. Ибо и ангелы, хотя они и выше нас по достоинству, но служат Его велениям о нас, посылаемые ради будущего жребия спасения [104] «Не потому только человек более создан по образу Божию, что имеет связующую и животворящую душу, но и через способность к властвованию. Ибо есть в природе души нашей нечто властительное и начальственное и есть нечто рабствующее и покорное: желание, возбуждение, чувство… Через способность властвования в нас Бог получил господство над землей. Ангелы же не имеют сопряженного тела, почему не имеют его и в подчинении уму [105] .
104
Migne, Series grecea, t. 150. Gregorii Palamae. Capita physica, theologica etc. Col. 1165. Ср. Еписк. Алексий. «Византийские церковные мистики XIV века», стр. 23–25.
105
Migne. Ibid. Col., 1 165.