Закон вне закона

Гусев Валерий Борисович

Усикова щедро налила чаю и мне, но я не успел его отведать- в кармане Хлопчика пискнула и затрещала рация.

– Все, - сказал он мне, с сожалением отставляя лишь ополовиненный стакан (правда, четвертый или шестой), - вошли.

– Сколько их?

– Мы двоих засекли.

Схватив с кушетки автоматы, облизывая липкие от варенья пальцы, оперативники бросились вон, перебежали двор, заблокировали вход в подвал. Мы с Хлопчиком вошли в торговый зал "Изумруда" парадными дверьми.

Здесь, под двумя стволами, лежал на

полу у разбитой витрины- руки на затылке - голый человек, рядом с ним - молоток.

– А где второй?

– В подсобке.

В кабинете директора магазина примерно та же картина: голый на полу, возле сейфа, а рядом - газовый резак с небольшим баллоном.

– Оружие у них есть?

– Если только в трусах, - усмехнулся опер.

– А зачем вы их раздели?

– Они сами, товарищ полковник. На дырке экономили.

Я вернулся в торговый зал. Действительно - дыра в полу узковатая. На плечах взломщика краснели глубокие царапины, даже голяком едва протиснулся.

– Ладно, ребята, молодцы. Вызывайте директора, бухгалтера, кого там еще?.. Задержанных - в отдел. Эксперт здесь?

– В подвале.

Спустился в подвал. Хорошо потрудились ворюги: засверлили по кругу перекрытие, подперли обрезком швеллера и через него выдавили как пробку бетонный кружок гидравлическим домкратом, установленным на стопке бордюрного камня. Умельцы.

Эксперт сфотографировал вещдоки.

Привели "умельцев". Чтобы оделись. Они были огорчены, расстроены, удручены и опечалены. Еще бы: столько трудовых будней - и все зря. Ну не совсем, конечно. Годика на четыре наработали, бедолаги...

Оделись. Окольцевались, понуро побрели к дверям. Один из них зло отшвырнул ногой подвернувшуюся некстати тряпку.

Хлопчик зачем-то поднял ее, осмотрел:

– Постойте-ка, ребята. Чья это куртка?

Проверил карманы: ключи, некоторые деньги, водительское удостоверение, ружейный патрон.

– Кто из вас гражданин Гуляев?

Задержанные переглянулись, пожали плечами. Оба были в куртках.

Хлопчик перебросил автомат из левой руки в правую, коснулся пальцем спуска:

– Гуляев, выходи! Ружье - на месте. Руки - за голову.

В дальнем углу подвала вздох, шорох, грохот упавшего ящика.

– Не стреляйте!
– крикнуло из темноты.
– Выхожу. С повинной. Чистосердечно раскаиваясь и признаваясь. Добровольно отказавшись от совершения преступления.

Он бы еще долго торговался, но Хлопчик шагнул во мрак и вывел за шиворот интеллигентного на вид мужчину, в узкой бородке.

Довел до дверей, показал на куртку, защелкнул наручники, когда тот надел ее, и вернулся во мрак за ружьем - обычная двустволка-вертикалка, обрезанная ножовкой по стволам и прикладу.

– Зарегистрирована, - поспешил заявить интеллигентный Гуляев.

В отделе задержанных допросили. Порознь, естественно. Показания отличались лишь некоторыми незначительными деталями, технического в основном порядка.

Вдохновитель

и организатор преступления, он же руководитель преступной группы - заместитель директора НИИ Гуляев. Его подельники техник и лаборант того же института.

Преступный замысел созрел и оформился на почве почти двухгодичной невыплаты зарплаты, накопившихся в связи с этим у каждого долгов, назревших конфликтов в семьях.

– Какие будут мнения, господа присяжные заседатели?
– спросил я у следователей, принявших дело.

– Главного организатора и вдохновителя этого преступления мы все равно пока привлечь к ответственности не можем, - сказала следователь Платонова.
– А эти пусть отвечают по Закону.

– А кто главный-то?
– наивно спросил присутствовавший на совещании участковый Хлопчик.

– А тот, кто их спровоцировал. Вынудил. Создав условия для подрыва бюджета государства. Тот, кто раздарил жуликам деньги, предназначенные для развития отечественной науки.

– О! Так их там много!
– сообразил Хлопчик.
– Вся власть.

– Целая банда. Так что будем делать?
– поторопил я.
– Что рекомендуем суду?

Да, я ввел такую практику: розыскники, следователи по завершении дела давали суду объективные рекомендации с учетом личности подсудимого. Потому что при совершении преступления, при задержании, на допросах - это один человек. А в зале суда его не узнать: хватается за голову, раскачивается на скамье (как же я мог так некрасиво поступить?), чистосердечно раскаивается: я больше не буду, я вообще-то очень хороший, но в детстве с печки упал, головкой больно ударился.

Особое внимание в этих рекомендациях уделялось показаниям потерпевших и свидетелей.

Да, я оказывал давление на суд. И делал это совершенно убежденно: суд, по моему Закону, не может быть беспристрастен. Он должен ненавидеть преступника и сочувствовать потерпевшему.

– Я так думаю, - высказался Волгин.
– Если за ними ничего больше не обнаружится, пусть суд отмерит им положенный срок. А работать они будут в Зоне по своим профессиям - организуют при Заводе сельхозмашин специализированное конструкторское бюро и обеспечат его функционирование в соответствии с потребностями производства, то есть чтобы продукция Завода удовлетворяла потребителя своим качеством и стоимостью. Оплата - по реальным результатам труда.

Принято. Единогласно. С частным определением. Премировать гражданку Усикову и участкового Хлопчика. А также указать группе задержания на недостаточный профессионализм. Чай они, стало быть, пили умело, двоих засекли, а третьего участника взлома проглядели.

До отбоя у меня еще оставалось время, и я заехал к приболевшему профессору Кусакину.

– Прошу вас, - покашливая в кулак, пригласил меня профессор в кабинет.
– Только не начинайте со лжи, не говорите, что пришли навестить больного. Тем более что я уже практически здоров.