Законник
Шрифт:
– Ты уже всё обдумал? – спросил Фобос у Хорнета, намекая на его недавние слова о том, что он оставит должность командира.
– Да, – пробурчал Хорнет, – надоело. Весь мир катится в бездну. Я уже не в силах этому противостоять.
Хорнет был старше Фобоса на несколько лет. Когда они познакомились впервые? Законник попытался вспомнить.
Кажется, то был 471 год от Пробуждения. Шестнадцать лет минуло!
Тогда Фобос ещё не служил на Фронтире. Он сидел в портовом кабаке в Зельде, хафенбаумском городе, пил вино, подбрасывал последнюю монетку, решая, куда же ему податься, и с интересом изучал разношёрстную
Здесь были и хафенбаумские солдаты, ушедшие в увольнение, и несколько бородатых лигийских охотников, и смуглые воины-торговцы из Джезры, и богатые орталийские купцы… Контингент, собравшийся со всех краёв света.
За одним столом сидели три человека в неприметных тёмно-коричневых плащах, потрёпанных шляпах и с огнестрельным оружием в портупеях. То были фронтмены, люди закона, суровые обитатели гор по ту сторону Бирденского хребта. Истории про их бравые похождения давно занимали ум молодого Фобоса, и вот он уже поднялся из-за стола, чтобы поговорить с фронтменами о том, как поступить на службу на Фронтир. Хлопнула входная дверь, и в трактир завалились несколько ренегальдских каперов. Парни имели явно боевой настрой и были не против подраться.
Отложив монету, Фобос принялся внимательно следить за развитием ситуации. Побыть капером он бы тоже не отказался.
Немного повздорив с лигийцами, каперы заказали выпивку и уселись за свободный стол, принявшись отпускать сальные анекдоты и громко смеяться над посетителями. Фронтмены молча осушили стаканы и, расплатившись, двинулись к выходу.
Но самый дерзкий из ренегальдцев остановил их и предложил выпить за успех грядущего налёта на побережье Каллиопа. Фронтмены отказались. Ренегальдцы оценили это как оскорбление и схватились за ножи. Но прежде чем хоть кто-то в трактире понял, что произошло, грохнуло несколько выстрелов, а половина каперов уже лежала в лужах крови, вытекающих из дырок между глаз.
Как только законники покинули трактир, Фобос опомнился и побежал за ними. Законники едва не пришили будущего фронтмена, но он слёзно просил взять его с собой, говоря, что больше податься ему некуда. Завязался спор.
– От парня явно будет толк, – говорил на причудливом языке (как позже выяснилось, этельвельдском) один из фронтменов. Фобос, в совершенстве знавший хафенбаумский и лигийский, с трудом разбирал слова.
– Всё так, – кивая, отвечал другой, усатый и близкий к пожилым годам мужчина, – но он родился не по ту сторону хребта. Вряд ли наши обрадуются чужеземцу. Вспомни себя, Хорн.
Хорнету пришлось пройти через множество косых взглядов, грязных шуток и потасовок, прежде чем он смог доказать свою отвагу и доблесть, и знал, чего это стоило.
– Если ему некуда идти, то он будет сражаться за себя как раненый волк, – ответил Хорнет, – и парню будет наплевать, кто ему угрожает – свои или чужие. Хорошие солдаты нам всегда нужны, Драйтер.
И они взяли Фобоса с собой на Фронтир. Путь был долгим, и юный Фобос всю дорогу упивался мечтами о грядущей жизни. Несколько раз стреляли в бандитов. Хорнет любезно научил юного стрелка пользоваться пистолем.
Но увидев город, где ему предстояло нести службу, будущий законник заметно приуныл. То была лишь небольшая деревушка, обнесённая каменной стеной.
– А ты чего хотел? – усмехнулся Драйтер, служивший тогда помощником командира городского
Тогда и началась служба Фобоса на Фронтире, тянувшаяся полтора десятка лет. Законник повидал многое, но всегда плечом к плечу с ним стоял Хорнет, и вместе они проливали кровь – и свою, и врагов. Вместе терпели любые невзгоды и тяготы, вместе напивались после удачных налётов на разбойничьи лагеря, вместе хоронили павших товарищей. Хорнет, сам боровшийся с тем, чтобы его не считали изгоем, приложил немало сил, чтобы его протеже не столкнулся с этим.
Однажды Фобос выпивал в трактире со стрелками из Раксвальда.
– А ты сам откуда будешь? – заплетающимся языком спросил один из стрелков.
– Я-то? Из Хорхеда, – беззаботно ответил опьяневший Фобос и тут же получил удар в челюсть. Завязалась потасовка, но Фобосу в одиночку было невозможно одолеть троих стрелков.
– Чёртов равнинник, кто тебя звал на Фронтир? – орал один из них, ломая Фобосу нос точным ударом локтя.
Хорнет возвращался с поимки очередного преступника. Совпадение, заключавшееся в том, что он оказался в том же трактире в то же время, Фобос и по сей день считает самым необъяснимым в своей жизни. Командир выстрелил в одного из стрелков, и те, рассыпаясь проклятиями, подхватили раненого товарища и убежали.
– Не ты первый, – сочувственно сказал Хорнет, протягивая Фобосу тряпицу, чтобы тот остановил кровь, хлещущую из носа.
За это Хорнета самого могли повесить, но Драйтеру удалось замять дело. И именно это событие многое изменило в натуре Фобоса.
Если ранее после каждой стычки с враждебно настроенными фронтменами он подолгу смотрел в потолок и помышлял о том, как бы сбежать с Фронтира, то теперь стал более осторожным и приучился реже молоть языком.
Законник стиснул зубы, перестал обращать внимание на злобу и насмешки, после чего начал тренироваться в стрельбе и езде на лошади с утра и до ночи, и через некоторое время, пройдя огонь, воду и медные трубы, получил свою нашивку фронтмена. Теперь все, кто задирал его, смотрели на него с уважением. Дальше происходили совсем другие события, но любая история имеет свойство заканчиваться, и теперь законнику придётся действовать без старого товарища.
– Не раскисай, дружище, – Фобос похлопал Хорнета по плечу, – тебе просто надо отдохнуть.
Тот ничего не ответил, а лишь приложился к фляге с водкой.
***
При благоприятном исходе, путники должны были достичь Оштерауса за несколько часов. Так как голову преступника они уже добыли, спешить было некуда. Поэтому после короткого совета решили заночевать в прерии, а утром продолжить путь.
Хорнет совсем не хотел спать, а потому вызвался караулить вместе с Танго.
Когда Фобос проснулся, как всегда совершенно разбитый, Танго уже уснул, но командир продолжал что-то высматривать в россыпях звёзд на чёрном небе. Завывал ветер, носившийся над прерией. Чёрные орлаки парили над землёй, высматривая добычу, и разрывая тишину ночи своим пронзительным визгом.
– Тебе бы вздремнуть, Хорн, – зевнув, сказал Фобос, – а то с лошади свалишься.
– Не могу, – глухо ответил Хорнет и посмотрел на законника взглядом, полным тоски, – если я засну, то сны меня доконают.