Законодатель. Том 1. От Саламина до Ареопага
Шрифт:
– Я прикажу немедленно отрубить тебе голову, а ещё лучше – утопить. Ты хотел отвоевать наш остров – теперь сам станешь островом… до тех пор, пока не съедят тебя морские твари. Плывите на Саламин и утопите его там. Пусть он навсегда останется на острове, о котором мечтал! – надменно приказал тиран своим воинам.
Истерзанный Солон пробудился от подобного ужасающего кошмара и прошептал:
– О, мудрая Афина и ты божественный Гипнос, избавьте меня от тяжких сновидений, подскажите лучше разумное решение, вы ведь можете.
Немногим спустя он вновь уснул. Но кошмарный
И снилось ему далее, якобы четверо здоровенных мегарян поволокли его к морю, выполняя волю тирана. Они усадили закованного стратега в лодку и собрались плыть в сторону Саламина. Но с берега неожиданно раздался женский окрик:
– Солон, я спасу тебя!
Кричала невесть откуда появившаяся девушка. Она стояла у самой воды, совсем обнажённая, красивая и совершенная, что казалось, сама Афродита явилась сюда помочь пленнику. Но нет! Это не Афродита, а Елена – прелестная дочь Лисия. Так почудилось Солону.
– Зачем ты здесь? Уходи! Не то эти дикари схватят тебя! – вдруг прорезавшимся голосом вскричал он.
– Пусть только попробуют притронуться ко мне. Руки у них коротки, да ноги слабы, – вызывающе хохотала Елена.
– Ах, коротки! Ах, слабы…?! – взревели мегаряне, остановив лодку. Ну, держись, дерзкая афинянка!
И двое из них, сбросив с себя все свои одежды, кинулись плыть к берегу, чтобы подобно акулам растерзать прекрасную жертву.
– Беги! – отчаянно закричал Солон, – они схватят тебя! Обесчестят!
– Это я их схвачу, – отвечала дерзко Елена, – и обесславлю!
В то время как двое преследователей выскочили на берег, двое других с лодки, подобно шакалам оскалив зубы, наблюдали за происходящим на берегу потрясающим зрелищем.
Первым подбежал к Елене тот, который был постарше и повыше.
Его невыносимо омерзительное рыло источало такое вожделение, от которого стушевалась бы и сама Пасифая. Совершено голый, волосатый, кривоногий в высшей степени отвратительный и безобразнейший, в невиданной похотливой ярости набросился на беззащитную деву. Но тут вдруг, о боги, произошло непостижимое. В правой руке Елены блеснуло лезвие кинжала и как молния вонзилось в сердце насильника. Удар был столь точен и силён, что жертва произнесла, вернее, простонала, всего лишь один звук:
– А., а., а…
Тем временем второй охотник за женскими прелестями, молодой и очень красивый (хотя насильники красивыми не бывают), не видя случившегося с первым, схватил Елену сзади и ослеплённый страстью, подобно дикому быку, пытался нагло овладеть ею. Однако девушка, со всей силы пяткой ударила его в самое уязвимое мужское место и, ловко увернувшись, отпрыгнула в сторону, держа в правой руке окровавленный кинжал. Насильники оказались в объятиях друг друга – живой и мёртвый, точнее умирающий. Из сердца умирающего, подобно вулканической раскалённой лаве, хлынула кровь на живого.
Живой пытался освободиться от объятий умирающего, но тот, находясь в агонии, смертельной хваткой
Прекрасная Елена стояла в нескольких метрах от жертв и, подняв кинжал обагрённым острием вверх, пророчески вещала:
– Так будет со всеми насильниками! Так будет со всеми мегарянами! Так будет!
Воодушевленный событиями на берегу Солон решил попытать счастья в лодке. Намотав цепь на запястья, он соединил оба кулака в один и непостижимым образом со страшной силой ударил по голове одного из мегарян. Тот, подобно камню, рухнул в воду и пошёл ко дну. Другой, обнажив меч, рванул к афинянину, но тот сильно качнул лодку, и оба оказались в воде. Меч ускользнул из рук мегарянина, и он попытался голыми руками расправиться с противником. Но не тут-то было. Пленник и в цепях не лишился силы. В воде афинянин чувствовал себя также уверенно, как и на суше. А в единоборстве без оружия ему, пожалуй, не было равных. Улучив момент, Солон набросил уже размотанную им цепь на шею противнику и сплёл узел. Тот стал захлёбываться и тонуть. Погружаясь в воду, мегарянин цепко тащил за собой и своего врага. Афинянин пытался развязать узел, но ничего не получалось. Тогда он сделал нечеловеческое усилие, чтобы разорвать крепкую цепь, но цепь не поддавалась. Солон пробовал всплыть на поверхность вместе с жертвой, но это не вышло. Какая-то неопределённая злобная сила тащила их ко дну. Когда он измождённый, совершенно обессилевший уже потерял всякую надежду на спасение и вверил своё тело богам глубин внезапно собственно, собственно, чья-то незримая длань с невероятной лёгкостью, схватив за волосы, вознесла его, а с ним и мегарянина наверх – к воздуху, к солнцу.
Спасённый ощутил у себя на голове маленькую, нежную, но сильную ручку, которая спасала его – могучего атлета, поэта, купца, стратега. Рядом прозвучал нежный женский голос:
– Я же говорила, дорогой стратег, что спасу тебя.
Изнурённый Солон жадно вдохнул глоток воздуха, открыл глаза и оказался липом к лицу со спасительницей, при этом тихо прерывисто молвил:
– Ах, Елена! Ты меня и впрямь спасла…
– Это ты мне говоришь? – спросила Элия, жена Солона, которая склонилась над ним и уже давно наблюдала происходящее с мужем.
И только теперь Солон по-настоящему проснулся от столь ужасных страстей.
– Тебе снилась женщина? – спросила супруга, нежно погладив его по вьющимся волосам, на которых ещё, казалось, не остыло тепло Елениной руки.
– Да, – тихо ответил Солон, – женщина, богиня, Афродита. Но лучше бы она не снилась. Впрочем, как знать, как знать… – последние слова он прошептал про себя.
И снова весь день Солон был в раздумьях, и вновь никакого решения не находил. О чём бы он ни думал, чтобы не предполагал, но умные идеи сторонились его. В таком сложном тупике ему не довелось бывать ещё ни разу за всю свою прошедшую жизнь. Снова и снова надлежало обсуждать этот вопрос с опытными людьми.