Законодатель. Том 1. От Саламина до Ареопага
Шрифт:
Итак, начинались Скирии, посвященные Деметре-Зеленеющей. Это был особый культ, не для всех, а для избранных, истинно уверовавших в неё, особо её любящих, почитающих, преданных ей людей. Для таких, избранных, и место особое, избранное – Элевсин, небольшое селение невдалеке от Афин. Там происходят малые и великие посвящения. Они закрыты, они окутаны завесою глубочайшей секретности. Все избранные дают обет молчания. Великий трагик Эсхил, который попытался нарушить подобное, был изгнан из Афин. Никто и по ныне, ни один человек, не может сказать ничего существенного об этих таинствах, ибо так желала повелительница духа, которой они посвящались. Впрочем, элевсинские мистерии в эпоху, нас интересующую, ещё не имели столь большого значения. Деметра тогда была более открытой и доступной
Великий поэт посвятил замечательной Богине гимн; самый краткий из написанных им гимнов, но самый сокровенный:
Пышноволосую петь начинаю Деметру честнуюС дочерью славной её, прекрасною ПерсефонеейСлавься, Богиня! Наш город храни. Будь первая в песне.Вот какая она – преславная, всеблагая покровительница Деметра. Именно такою, или почти такою, воспринимали её древние. Разве могли эллины не любить подобную владычицу, не воздавать ей высшие почести, не посвящать ей великие празднества?
В праздничный день, с самого утра, тысячи людей собрались на богослужения в предместье Афин – Аграх, у храма Деметры. Они вознесли страстные молитвы в честь Великой Богини. Основным действующим лицом здесь был главный жрец храма Деметры – хранитель святыни, наряженный в маску, собственно, олицетворявшую Богиню. Все остальные жрецы предстали одетыми в хламиды зелёного цвета, с изображением золотого серпа на груди. В руках они держали горящие факелы. От храма процессия направилась к жертвеннику Деметры, расположенному на берегу реки Кефис. У жертвенника были осуществлены великие жертвоприношения, так называемая гекатомба – заколото сто отборных свиней. После приношений огромная масса народа разделилась на множество потоков. Пожилые мужи и мужи среднего возраста, обладающие гражданским достоинством, готовились к приёму пищи, состоящей из мяса жертвенных животных, особого хлеба с маком и лучших специально приготовленных для празднества сортов вина. Пока Деметра принимала жертвы от афинян, последние вели возвышенные беседы о славной Богине, о секретах земледелия, о значении хлеба, мяса и плодов в человеческой жизни. Затем молодые поэты состязались в пении сатирических стихов-ямбов, которые обличали человеческие пороки.
Деметра первой из богов высоко оценила ямбическую поэзию, которая когда-то хоть ненадолго отвлекла её от горестных страданий. Предание гласит, что когда страдающая Деметра прибыла в Элевсин, крестьянка Ямба, видя горестную Богиню, что было силы выругалась и задрала свой подол перед её носом. Та, увидев обнажённую молодую женщину, развеселилась. Её смех символизировал возвращение к матери – Земле, к её любовной и плодоносной силе. С тех пор появилась ритуальная ругань, крепкие прямые и недвусмысленные словечки, сопровождающие земледельческие праздники. Молодые афинские поэты частенько грешили этим. Они любили поупражняться и посостязаться в ямбической поэзии. Тем более что в празднества победитель поэтических состязаний получал в качестве награды большую амфору, наполненную зерном.
Здесь среди празднующих афинян пребывал и мрачноликий Солон. Именно пребывал, а не участвовал в торжествах. В то время как все мужи оживленно беседовали, спорили, некоторые блистали своей эрудицией, он в раздумьях безмолвствовал. Его мысли были заняты другим делом, весьма отдалённым от земледелия. Солон никому ничего не говорил и у него никто ничего не спрашивал. Да и зачем? Он здесь, и этого вполне достаточно. Ведь Деметра, всё-таки, не Афина, она далека от тех вопросов, которые сейчас волновали стратега. Хотя сам Солон мысленно обращался к Деметре, полагая, что осуществить намеченный замысел без её благосклонного расположения вряд ли удастся.
Тем временем юноши зажгли факелы и во главе с молодым жрецом отправились торжественной процессией к священной роще Деметры. По пути молодые афиняне осуществили ещё один обряд жертвоприношения. Они бросили в расселину, некогда поглотившую Персефону, поросёнка, полагая, что эта жертва будет приятна Деметре и особенно её дочери Персефоне. Затем процессия вошла в рощу. Двое последних юношей, замыкавшие её, волокли чучело Эрисихтона, того самого негодяя, который некогда, как гласит миф, вместе с друзьями вырубал деревья, чтобы построить здание для пиров. На просьбу Деметры прекратить кощунственную рубку священного леса, он безрассудно смело замахнулся на Богиню топором, за что был самоубийственно наказан. Деметра «наградила» смертнорождённого вечной пагубной ненасытностью. Сколько бы он не ел – ему хотелось насыщаться ещё больше. Эрисихтон проел всё своё состояние, продал свою дочь, нищенствовал, прося подаяния, и в итоге злосчастный порушитель сгинул, съев самого себя. Все эллины знали – Великая Богиня беспощадна к негодяям и святотатцам.
Чем дальше занимались в священной роще юные мужи, после того как сожгли чучело, покрыто мраком тайны и по сей день.
Женская часть празднующих разделилась на три группы. Пожилые женщины (старухи) отправились к святилищу Деметры-Зеленеющей, расположенному у южного склона Акрополя. Здесь они будут изготовлять ячменное зелье, приправленное мятой. Этот напиток очень любила Деметра, и секрет его приготовления был чрезвычайно велик. Спустя несколько часов «старухи» умилостивят напитком свою любимую Богиню и вдоволь примут его сами. Они тихо споют гимны, посвященные Деметре, погрустят о тех радостных временах, когда и они плодоносили.
Юные афинянки (девы), которым в будущем предстояло продолжать дело Деметры, отправились на священный луг собирать алые маки, розы и гиацинты. Алый цвет обладал сакральным значением как символ постоянного обновления, возрождения после смерти. Что касается мака, то он имел и чисто практическое значение. Из него изготовлялся священный снотворный напиток для участников мистерий. Девушки собирали цветы, плели венки и увенчивали ими головы. Своими звонкими и нежными голосами они воспевали Богиню, воздавали ей надлежащие почести, молили о достойных женихах и о будущих детях. Но самое главное их ожидало впереди. Поздним вечером должны были состояться тайные купания, посвященные Деметре. Ни один муж не мог знать ни о времени, ни о месте купания юных афинянок.
Но, главным действующим лицом, участвовавшим в празднествах, были, безусловно, женщины (нимфы), олицетворявшие идею плодородия. После жертвоприношений тысячи молодых афинских жён отправились к храму Деметры, Персефоны и Триптолема, где радостно журчал девятиструйный ключ, источавший священную воду. Женщины благоговейно провели символическое омовение и утолили жажду. Далее их маршрут пролегал по холмистым полям, колосившихся злаками. На руках, по очереди, они несли соломенное дитя, по имени Бримон. Взяв в руки колосья, «нимфы» отправились к месту, откуда по преданию была похищена Персефона. Огромная яма уходила глубоко под живоносную землю. Возможно, это была дорога в мрачное обиталище Аида. Опасливо глядя в тёмную бездну, женщины бросили в неё колосья, воспели гимны Персефоне, провели священное оплакивание дочери Деметры, а затем исполнили ритуальные танцы в честь Великой Богини. Они воспевали её достоинства, мысленно возносились к ней, предавались благоговейному созерцанию; многие молили даровать им детей. Трепет небывалой радости овладевал ими. Затем они спустились к священным озёрам – Рэтам и омыли в них ноги.
Ближе к вечеру жрица Деметры объявила имя женщины, родившей самого прекрасного младенца в этом году, и вручила ей соломенного Бримона…
Священнодействия были в разгаре. И это было всеобщее пышное торжество. Только позже, лет двести спустя, некоторые богатые горожане станут считать празднество Деметры, праздником только земледельцев, праздником крестьян. Но сейчас его отмечали все – и пастухи, и скотники, и свинопасы, и купцы, и ремесленники, и корабельщики, и жрецы, и стратеги. Вся Аттика находилась в священном торжественном экстазе. Все чувствовали свою сопричастность к Деметре, к земле. А как же иначе.