Заковали сердце в лед
Шрифт:
– Это не наше, я только что нашла на балконе. Нам кто-то подбросил, – рыдала она, закутавшись в простыню.
– Слово джигита даю – первий раз вижю это золото. – Гасан понимал, что их умело подставили, что на золоте их отпечатки пальцев, и выйти сухими из воды на этот раз вряд ли получится. Поначалу он сразу подумал про Зиганшина. Вот кто их вытянет из заварухи! Но, заметив на плече одного из полицейских нашивку столичного ОБОПа, сразу поник. Надежды не оставалось никакой. Раз в этом деле замешана Москва, дело – швах. Зиганшину после таких улик самому светит зона, так что рассчитывать на его помощь бесполезно.
Пока приехавшие на место эксперты снимали с украденного отпечатки, обоповцы лениво расхаживали
– О, какая находочка! – Один из экспертов, мужчина с поседевшими у висков волосами, при осмотре саквояжа достал из бокового карманчика мобильный телефон. – Тоже не ваш?
– Мой, – округленными от удивления глазами уставился на свой мобильник Гасан. Он был настолько ошарашен, что признание выскочило непроизвольно. Он уже успел забыть про утерянный телефон, как, словно из ниоткуда, тот выплыл в самый неподходящий момент.
– Та-а-к, что тут у нас? О, да вы, я вижу, совсем не знаете, что такое осторожность. Вроде бы взрослые люди, а такие вещи на телефоне храните. – Мужчина зашел в папку с фотографиями, где была целая галерея фоток с кражей банкомата, с умыканием обменника.
– Прикинь, они и банкомат, и обменник взяли. Горячие парни, ничего не скажешь, – протянул полицейский телефон коллеге.
Порубов с друзьями сработали четко. Схема замкнулась.
Экспертиза показала, что драгоценности, найденные в квартире Люси, были украдены в том самом ювелирном салоне. И что оправа, которую обнаружили на ее голове, и есть та самая корона, предназначенная для награждения победительницы конкурса «Мисс Российская Федерация». Правда, в ней не хватало камушков, но это уже дело следователей – раскручивать джигитов на признание. Да и девушке ой как трудно будет доказать, что она сначала совершенно случайно оказалась во время ограбления в магазине, а потом, так же случайно, знакома с самими грабителями и случайно сидит сейчас в этой самой украденной короне.
Глава 22
Андрей остановил машину и заглушил двигатель. Моросил мелкий дождь. На душе и так было тяжело, а тут еще эта погода, никогда еще он не чувствовал себя так паршиво. Будь его воля, он остался бы здесь, в городе, где родился и вырос, где знал и по-своему любил каждый дом, каждый сквер, каждую улицу. Есть много определений, что такое родина, – напыщенный, пафосный, абстрактный, ничего не значащий набор слов. А для него это был вполне конкретный маленький городок, где он сонно топал по утрам в школу, по выходным ходил с родителями в парк на карусели и в кино, где гонял в футбол, хулиганил, дрался, а после дискотеки, провожая домой понравившуюся девчонку, целовался с ней в темном подъезде. Где обрел бесценных друзей, любовь и откуда ни за что не хотелось уезжать, какими бы красочными ни представлялись другие города и страны.
Порубов молча сидел в машине и смотрел на взлетающие в небо авиалайнеры. Дождь понемногу стихал, из-за туч выглянуло солнце, озаряя радугой небо. Столичный аэропорт Шереметьево гудел, как беспокойный улей. Прибывавшие пассажиры распихивали в багажники такси безразмерные чемоданы, параллельно делясь по телефону впечатлениями от путешествий, договариваясь о деловых встречах и просто успокаивая родных, что они уже вернулись и скоро будут дома. Улетавшие кто куда люди обнимались на прощание с родственниками и друзьями, обещая звонить, не забывать, привезти кучу подарков и рассказов об увиденном. У входа в здание сидели бомжи и попрошайки. Они никуда не спешили и не ждали от жизни никаких сюрпризов. Лишь наблюдали, как вокруг кипит жизнь, как удача и счастье проходят мимо них, время от времени бросая под ноги в качестве подачки мелкие монетки.
Маша сидела рядом с Порубовым и вытирала со щек катившиеся ручьем слезы. Вся ее прежняя жизнь разрушилась до основания. Еще вчера она, молодой лейтенант полиции с далекими карьерными планами, смотрела в будущее с уверенностью и кучей планов. Сегодня же ей не хотелось ничего, кроме как быть рядом вот с этим человеком, оставлявшим ее одну и улетающим далеко-далеко. Неизвестно, увидит ли она его когда-нибудь еще хоть раз? Андрей обнял ее за плечи:
– Не плачь, прошу тебя.
Почему судьба всегда так жестока? Почему люди не могут быть вместе, даже когда очень сильно хотят этого? Маша не представляла, что ей делать одной, как жить без Андрея и зачем вообще жить? Все, что она прежде любила, чему радовалась, что придавало ее жизни смысл, растворилось, словно дым. Работа? Родители? Друзья? К черту все! Душа Маши металась, не находя себе места от горечи и безысходности.
– Я люблю тебя! Люблю! Ну почему мы не можем улететь вместе? – Тушь черными струйками стекала по ее щекам.
– Пойми, если я возьму тебя с собой, будет еще хуже. Тебя быстро вычислят. Начальству нетрудно будет догадаться, почему ты пропала и кто помогал мне и моим друзьям. – Порубов едва сдерживал себя, чтобы не давать волю эмоциям и самому не расплакаться. Он понимал ее состояние, но другого выхода нет. – Я улетаю, но не навсегда. Мы обязательно будем вместе. Через месяц, два, когда все уляжется, я найду тебя и увезу туда, где никто не помешает нам. У нас будет дом и куча детишек. Поверь, мне тоже трудно дался этот выбор. Жди меня. А сейчас – прощай! – Он поцеловал ее в губы, вышел из машины и, взяв с заднего сиденья чемодан, пошел к зданию аэропорта. Девушка распухшими от слез глазами смотрела ему вслед, пока он не исчез в толпе.
Андрей шел через огромный зал, внешне спокойный, но внутри него бушевала буря. Он любил эту девушку, любил без памяти. Меньше всего ему хотелось бросать ее одну вот так, в спешке, не успев поделиться всей той нежностью, которую к ней испытывал. Она обязательно к нему приедет, но только не сейчас. Пусть все уляжется… Порубов убеждал себя, что поступает правильно. Да так все и было. Однако сердцу не прикажешь, какими бы логическими ни были доводы, любовь все равно не заглушишь, не скажешь «подожди чуть-чуть». Она будет пульсировать внутри непрекращающейся болью, не давая покоя ни ночью, ни днем.
Диспетчер металлическим голосом объявил посадку на его рейс. Из зала ожидания к посадочному терминалу потянулась вереница пассажиров. Порубов достал из кармана паспорт с билетом, посмотрел на табло…
– Андрей, постой! – Уже подходя к терминалу, Порубов обернулся и увидел, как из-за колоны к нему бежит Катя. Вот это встреча! Он понимал, почему она здесь. И меньше всего ему хотелось сейчас видеть именно ее. Мосты сожжены. Зачем бередить старые раны, зачем пытаться воскресить то, что давно умерло? Почему женщины пытаются восстановить из пепла то, что сами же перед этим уничтожили? Он не питал к ней ни ненависти, ни обиды, ни жалости. Ни-че-го. Пустое безразличие, и только.
Катя остановилась в шаге от него, потом робко подошла и обняла. Андрей холодно посмотрел на часы, а она, закрыв лицо ладонями, шептала сквозь пальцы:
– Прости меня. Я хочу быть с тобой. Я поняла, что все это время была не права, предала тебя, когда тебе больше всего нужна была моя поддержка… Там, в тюрьме, ты, наверное, проклинал меня… Прости.
Сейчас она выглядела так беспомощно и жалко, что на Андрея поневоле нахлынули воспоминания. Он вспомнил их первые свидания, романтические вечера в парке, ужины при свечах. Вспомнил, как они поехали вдвоем на Новый год в глухую деревеньку, где раньше жила его бабушка, и провели там, словно в сказке, целую неделю. Все друзья и знакомые заглядывались на пару, на то, как нежно и красиво Андрей ухаживал за Катей, как они строили планы на будущее. И как в одно мгновение идиллия разрушилась, будто карточный домик, и на месте их любви остались одни лишь руины.