Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны
Шрифт:
И все же вопрос: почему людей, свободных в своих убеждениях и не подчиняющихся идеологическим обязательствам, у нас становится все меньше и меньше?
По мнению Александра Гельмана, происходит это потому, что многие люди начали бояться. Все меньше людей высказываются откровенно, потому что это может повлиять на отношения на работе, еще как-то воздействовать на человека. Это является реальным фактом — страх понемножку стал внедряться в наше общество. И это дело очень серьезное. Кроме того, очень многие люди вообще потеряли интерес к политике, к общественной жизни. Но это не значит, что эти люди ничего не испытывают в своих душах, в своем мышлении. Они молчат, но это молчание не может
Прошло ли время правозащитников?
Принято считать, что правозащитная тема осталась в советской истории. Мол, ГУЛАГ, дело Владимира Буковского, дело А. И. Солженицына, выход диссидентов на Красную площадь в 1968 году в знак протеста против вторжения советских войск в Чехословакию — все это прошлое, все это история. Потому что в России — демократия, в России проходят выборы, исполняется Конституция, и никакие правозащитники, за исключением мелких случаев, не нужны. На самом деле ситуация обстоит далеко не так гладко и не так благостно.
3
По материалам передачи от 23 декабря 2007 года.
10 декабря 2007 года в Москве прошел Третий всероссийский съезд правозащитников, но об этом событии никто особенно не сообщал. Таким образом, это стало очень недооцененным событием. А между тем на съезде выступали Людмила Алексеева, Алексей Симонов, один из лидеров журналистского сообщества, Алексей Яблоков, Виталий Абрамкин и многие другие известные люди в области защиты прав человека.
Первый такой съезд прошел в январе 2001 года, то есть прошло семь лет. В резолюции третьего съезда говорится: «Итогом семи лет, прошедших с момента первого съезда, стало следующее: произошло фундаментальное ухудшение ситуации с соблюдением всего комплекса конституционных прав и свобод человека».
Таков главный вывод съезда.
Кстати сказать, слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Должны ли правозащитники идти в политику, или они должны быть выше политики?» Результат: проголосовало 569 человек, и 73,1 % проголосовавших заявили, что правозащитники должны идти в политику. А вот 26,9 % проголосовавших считают, что правозащитники должны быть выше политики и не связывать себя с политической деятельностью.
На съезде, проходившем в гостинице «Космос», тоже был большой спор именно по этой теме: надо ли правозащитникам участвовать в политике или не надо. И что интересно, большинство делегатов съезда проголосовало так же, как и слушатели «Эха Москвы», то есть за то, что пусть правозащитники и не ассоциируются с какой-то конкретной партией, с какими-то конкретными политиками, но они не могут стоять вне политики. Потому что если сегодня правозащитное сообщество не будет защищать политические права граждан, то завтра этим займутся и уже занимаются не правозащитники.
С другой стороны, например, такой известный советский правозащитник, как Александр Гинзбург, который прожил последние десятилетия во Франции, выдвигал такой тезис: правозащитное движение, диссидентское движение в СССР — это движение скорее нравственное. Люди, участвующие в этом движении, чисты перед самими собой, перед своей совестью, они работают на свою совесть. При этом они всегда были не очень эффективны в конкретном «подтачивании», в разрушении советской тоталитарной системы, которая закончила свои дни в 1991 году. В то же время он говорил, что ту советскую систему можно было ликвидировать, эффективно борясь с ней изнутри. Но здесь другая проблема, говорил он, люди, которые работали в советской системе и к диссидентскому движению не примыкали, не были чисты перед самими собой, потому что были в значительной степени конформистами, поскольку работали на систему. Но при этом они все равно были более эффективны в разрушении этой системы, потому что «подтачивали» ее изнутри.
Конкретный пример: вклад М. С. Горбачева и либералов Политбюро в полную реформацию СССР, а также вклад кандидата в члены Политбюро Б. Н. Ельцина был гораздо больше, чем вклад того же Гинзбурга и других правозащитников.
Но с другой стороны, был «Мемориал», были публикации («Дети Арбата» А. Н. Рыбакова, книги А. И. Солженицына «В круге первом», «Архипелаг ГУЛАГ», «Один день Ивана Денисовича»), и кто взвесит на весах вклад А. Н. Яковлева как члена Политбюро и секретаря по идеологии и того же Рыбакова с его книгой «Дети Арбата»?
На съезде звучала точка зрения, что правозащитники должны быть против любой власти — не важно, демократической или тоталитарной. И это правда. Но это только часть правды. Потому что если страна становится более демократической, то это одна работа. Если же страна становится более авторитарной — это другая работа. В связи с этим голосование радиослушателей точно отражает тенденцию: страна становится более авторитарной и поэтому поневоле правозащитники политизируются. Потому что речь идет в нашей ситуации не об отдельных недостатках системы, а о неприемлемости системы в целом.
И все же правозащитное движение как таковое (диссидентское движение, инакомыслие, это можно по-разному называть) — это движение, скорее, нравственное. Ведь по мнению многих политика цинична и грязна сама по себе. Это несовместимые вещи. И может быть, когда слушатели «Эха Москвы» голосовали за то, что правозащитники должны идти в политику, они имели в виду то, что в России плохо обстоят дела с правами человека и их надо защищать? Поскольку власть это делает отвратительно, просто нужны какие-то люди, политики и правозащитники, работающие вместе, которые хоть как-то защищают права человека?
История с Владимиром Буковским (он 18 декабря 1976 года был обменян на Луиса Корвалана и проживает сейчас в Англии) и выдвижением его в президенты известна, и известно, чем она закончилась. Можно спорить по поводу десятилетнего проживания в стране — в законе не оговорено, должно это быть в любое время или непосредственно накануне выборов. В законе также не оговорен вопрос двойного гражданства — у Буковского нет гражданства Англии, но он имеет там вид на жительство. Но третья формулировка по отказу Буковскому поражает — он якобы не смог предоставить документы, доказывающие, что он писатель. Видимо, он должен был быть членом Союза писателей?
Или, например, история с бывшим генпрокурором Ю. И. Скуратовым, которому несколько лет назад отказали в регистрации в кандидаты в депутаты Госдумы за то, что он не указал, что он профессор. То есть он указал, что преподает в вузе, но забыл написать, что профессор.
О чем это говорит? Во-первых, наше законодательство в массе своей противоречит Конституции — это чисто российский парадокс. Например, Конституция говорит: «Граждане имеют право на демонстрации».
А законодательство вводит запретительный порядок проведения демонстраций. Или, скажем, Конституция говорит: «Каждый, достигший 35 лет, вправе выдвинуть свою кандидатуру в президенты». Но законодательство о выборах президента носит запретительный характер: требуется собрать два миллиона подписей в течение одного месяца — только очень богатые люди себе могут это позволить либо люди, у которых есть поддержка Администрации Президента.