Залечь на дно на Солстхейме
Шрифт:
— Вопрос из любопытства, архимаг: как вам удалось… поймать этих двоих и доставить в Винтерхолд?
— Они сами пришли сюда, — ответила бретонка. — Не в своём облике, конечно, но всё же пришли.
Туллий одарил Драконорождённую недоумевающим взглядом.
— Боюсь, генерал, если я вам расскажу всё, вы мне не поверите.
— Попытайтесь рассказать так, чтобы я поверил.
Блёнвенн вздохнула и рассказала, что они с Лидией совершили.
— Это… это безумие! — имперец едва сохранял спокойствие. — Вы ненормальные, вы знаете это?
— Вероятно, поэтому мы и победили Алдуина, —
— Но вы не могли дождаться, пока Легион пойдёт на Истмарк, и вызваться добровольцем? Зачем было самоуправство разводить?
Драконорождённая решила раскрыть свой замысел, рассказать военному, зачем она это сделала. Вернее, ради кого. Туллия нужно подготовить к вечерним переговорам, пообещать ему что-нибудь сейчас, предложить что-нибудь ещё вдовесок к Ульфрику и Галмару, что угодно сделать — лишь бы выкупить у генерала возможность оставить Корира у власти.
— Чтобы поскорее покончить с войной, — соврала бретонка. — И чтобы показать ярлу Кориру, что не нужно бояться Ульфрика и его отморозков.
— С войной, госпожа Кровадин, мы ещё нескоро покончим, — вздохнул военный. — А что касается ярла Корира… Он поддержал Ульфрика, заключил с ним военный союз — что можно приравнять к государственной измене. Теперь он прислал от своего имени письмо в Солитьюд, в котором заявил, что больше не поддерживает Ульфрика и хочет снова вернуться под знамёна Империи. Как думаете, стоит ли верить такому человеку?
— Ярл Корир с самого начала сомневался, стоит ли поддерживать Братьев Бури. Принял это решение вынуждено, из боязни на свою семью. Затем он постоянно защищал меня от всех нападок Ульфрика — а их, поверьте, было немало. Вы знаете, что в Винтерхолде до недавнего времени служил талморский советник Анкано. Вероятно, вы знаете, что именно из-за него погибли прошлый архимаг и мастер-волшебник, и что именно из-за него Винтерхолд снова оказался под угрозой разрушения.
— Да. Я в курсе насчёт всего этого. Но какое это отношение имеет к нашему с вами делу?
— Я была милосердна к Анкано и не стала убивать его — хотя могла бы обставить его смерть, как несчастный случай. К тому же, я побоялась, что его смерть ещё больше настроит Эленвен против меня. Анкано понимал, что он жив благодаря мне, поначалу даже на некоторое время… так скажем, был добр ко мне. Разумеется, о нашем советнике знал и Ульфрик. До тех пор, пока я не была лично знакома с ярлом Кориром, Ульфрик делал вид, что ему нет дела до талморца в Винтерхолде, но затем он стал заваливать меня требованиями прилюдно казнить Анкано, как талморского шпиона, да ещё и изгнать из Коллегии всех меров, на что я, разумеется, никогда бы не пошла. Ульфрик угрожал мне неприятностями, но ярл Корир защищал меня, говорил, что Анкано не причиняет никому из горожан неприятностей, а все остальные маги и вовсе безобидны. Наши с Анкано отношения, однако, становились всё хуже, и в итоге он добился для себя перевода — куда именно, я не знаю, и не особо жалею об этом. Ульфрик, однако, не унимался, считал, что мне не следовало отпускать Анкано, всё так же угрожал устроить мне неприятности, постоянно напоминал мне о других Драконорождённых, говорил, что я должна следовать их пути. Ярл Корир сказал ему, что
Генерал выслушал рассказ бретонки с присущей своей расе вежливой улыбкой, не решаясь перебить.
— Позволите задать вам немного личный вопрос, архимаг? Обещаю, он останется только между нами.
Драконорождённая кивнула.
— Вы испытываете к ярлу Кориру какие-либо… чувства?
Вопрос будто бы прошиб Блёнвенн насквозь, кровь странно начала приливать к голове, по телу прокатилась волна странного жара. Бретонка подивилась себе: Корир ведь для неё просто друг, откуда взялся этот приступ?
— Он — мой друг, — спокойно ответила девушка, надеясь, что имперец не заметит покрасневшие от прилившей крови щёки. — Испытывать к друзьям чувства и переживать за них — это нормально, насколько мне известно.
Военный позволил себе усмешку — возможно, решив, что архимаг испытывает к ярлу Винтерхолда немного большее, чем говорит.
— Генерал, только почему вы задали мне этот вопрос? — продолжила Драконорождённая.
— Я просто хотел узнать ваши мотивы — и понял их. Так всё же, почему вы считаете, что я не должен… отстранять Корира от власти?
— Мы сработались с ним, расписали план по восстановлению города. К тому же, иного человека на месте ярла я не вижу. Тан Кралдар уже стар, прямых наследников у него нет, а его родственник Эрикур вряд ли променяет Солитьюд на Винтерхолд. Мне самой поста архимага хватает, а Коллегию бросить я не смогу.
Перед самыми воротами Туллий остановился, развернулся и принялся с едва скрываемым восхищением рассматривать здание Коллегии, тонкой работы статую Шалидора, перед которой из колодца в небо взмывал луч голубого света.
— И что вы сможете дать нам взамен?
— Разве Коллегия не нужна Империи?
Коловианец понял намёк. Конечно, в скором времени Империи понадобятся любые маги, способные сражаться, и свободная от политических дрязг и практически всех предубеждений Коллегия Винтерхолда могла в этом помочь.
— Я услышал вас, госпожа Кровадин, — ни по голосу, ни по выражению лица генерала нельзя было понять, согласится ли он оставить в Винтерхолде прежнюю власть, либо же принял предложение Драконорождённой. — Насколько я понимаю, вечером ярл Корир должен устроить нам ужин — или как это у нордов называется?
Блёнвенн кивнула.
— Тогда вы не будете против, если мы продолжим обсуждать этот вопрос вечером?
Туллий согласится, Драконорождённая это чувствовала. Ей казалось, что если бы генерал пожелал смены власти в Винтерхолде, он бы сказал это сейчас, иначе зачем бы ему спрашивать о тех чувствах, что она испытывает к Кориру, зачем спрашивать, что Коллегия может дать взамен? Самой бретонке военный вряд ли будет вредить, в её проимперской настроенности он полностью уверен. В худшем случае отчитает за самоуправство.