Заледеневший
Шрифт:
— Да, понимаю. Вы, помнится, упоминали об этом. — Голос Геррина звучал озадаченно. — Это было так неожиданно, что и говорить. Печально, что такие события вовсе не редкость на Южном полюсе. Совершенно негостеприимное место. Кстати, а вы там бывали?
— Да. Один раз. А вы?
— О, нет. Я теплолюбивый человек.
— Вы знали Эмили? — неожиданно сменил тему Барнард.
— Знал ли я ее? Вы имеете в виду лично? Боюсь, что нет. Она была… вам это известно, исследователем. Но вы-то ее, наверное,
— Да, — подтвердил Барнард.
— А почему она перешла от вас к нам? — поинтересовался Геррин.
— В БАРДА мало перспектив. Можно отработать двадцать лет и оставаться сотрудником 13-го разряда по шкале ставок заработной платы.
— Понятно. Даже ученые оцениваются деньгами, — сочувственно произнес Геррин.
— Так вы знаете, от чего она умерла?
— Вы только что уже спрашивали меня об этом.
— Что вы говорите? Тогда простите, — ответил Барнард, а экран показал степень обмана, допущенного им при произнесении этой реплики.
— Не стоит извиняться. Но я действительно понятия не имею, отчего она умерла».
— Вот дерьмо, — злобно прошипел Барнард. — Это уже гигантская ложь.
«— Вы разве еще не получили протокол вскрытия? — спросил Барнард Геррина.
Ясно различимый вздох:
— Всем известно о том, что все, что исходит из Новозеландского центра медицинских исследований, идет чрезвычайно медленно. Сначала материалы поступают в местную полицию. Потом в ведение госаппарата. А уже после этого к нам. Возможно.
— Единственное, что действует медленнее, чем бюрократ, — это два бюрократа, — резюмировал Барнард.
— Лучше и не скажешь, — засмеялся Геррин. — А как поживает там ваш ученый? У вас есть какие-либо вести от него?»
Бауман остановил запись.
— А о чем он врал здесь?
— Не знаю, — ответил Барнард.
— Ложь не в первом вопросе, — заметил Барнард, — где-то во втором.
Оба вперили взгляд в экран. Первым заговорил Барнард:
— Он…
— Что?
— Он знает, что на замену послана женщина.
— А какой ему смысл врать по этому поводу? — спросил Барнард.
— Он не хочет, чтобы мы знали о том, что ему известно, что на замену послана женщина. Черт побери, Уил. Что вообще происходит?
Бауман нажал клавишу «воспроизведение».
«— От нее. От Халли Лиленд, — ответил Барнард Геррину. — Вам знакомо это имя?
— Нет. Никогда не слышал».
— Еще одна гигантская ложь, — прокомментировал его ответ Барнард.
«— Так у вас есть какие-нибудь вести от нее? — спросил Геррин.
— Нет. Может быть, у вас есть какие-либо новости оттуда?
— Нет, уже несколько дней. НАСА использует большую часть времени, когда возможна связь через спутник. К тому же эти волнения на Солнце».
— Ну хоть это-то правда, — сказал Бауман.
«— А вам известно, над чем работала Эмили Дьюрант? — спросил Барнард.
— В подробностях? Да нет, я как-то не брал это в голову.
— Что вы говорите! Просто удивительно, — изумился Барнард.
— Ха-ха. Мне нравится это выражение, — шутливым тоном произнес Геррин. — «Не брать в голову». Как вы думаете, откуда оно появилось?
— Я уверен, что «Гугл» может тут же указать вам первоисточник. — В голосе Барнарда слышалось явное раздражение.
— Я мог бы поручить кому-нибудь из моих сотрудников подробно ознакомиться с исследованиями, которые проводила доктор Дьюрант».
— Вот сукин сын, — сказал Барнард Бауману. — Он и не собирался делать это.
«— Могу я попросить вас еще об одном одолжении? — обратился Барнард к Геррину. — Когда вам станут известны подробности смерти Эмили, известите меня об этом.
— В тот самый момент, когда я узнаю что-либо, я сразу позвоню вам».
— Сомневаюсь, — прокомментировал его ответ Бауман.
Несколько минут ничего не значащего разговора. Звуки двигающихся тел.
«— Очень приятно было встретиться с вами, доктор Барнард».
— И даже тут он не удержался от лжи, — поморщился Дон. — Гнусная задница.
Бауман выключил аппарат. Некоторое время мужчины сидели молча, затем Барнард сказал:
— Почему он нагромоздил такое количество лжи?
— Почему он притворялся, будто не знает о том, что на замену Эмили направлена женщина? — спросил Бауман. — И отрицает, что ему известно ее имя.
— Он врал, когда я спросил его, знает ли он, отчего умерла Эмили, — припомнил Барнард. — Так что он наверняка в курсе, что с ней произошло.
— Что еще? — спросил Бауман.
— Он врал, когда я спросил, знал ли он ее. Значит, он ее все-таки знал.
— Да. И он знал, что на замену ей послана женщина.
— И он знал ее имя.
Какое-то время назад Барнард ощутил голод. Но теперь, глядя на тарелку с сэндвичами, он почувствовал, что аппетит улетучился.
— Но что, черт возьми, заставляет его врать об этом? — произнес Бауман, и было видно, что этот риторический вопрос не дает ему покоя.
Снова повисла пауза. Бауман взял с тарелки один из сэндвичей, принесенных Кэрол. Толстый ломоть белого хлеба, кудрявый салат, кружки помидоров и бермудского лука, дижонская горчица. Сверху сэндвичи были накрыты красной слабо прожаренной говядиной с кровью. С сэндвича, который Бауман держал в руке, на кофейный столик капала кровь. Он положил сэндвич обратно на тарелку и уставился на эти красные капли. Взяв одну из белых салфеток, принесенных Кэрол, стер со столешницы кровь. Выражение его лица изменилось. Подняв голову, он посмотрел на Барнарда: