Залив
Шрифт:
В тот день мы встретили еще одного лучшего профессионального охотника на крокодилов, который сказал нам, что реки, впадающие в Западный Залив, кишат крокодилами и что лучше всего ставить на крокодилов большие ловушки из проволочной сетки. Такой ловушкой он поймал крокодила длиной футов в двадцать семь, в желудке чудовища было полно человеческих костей. Случилось это в какой-то таинственной лагуне, куда птицы не залетают, звери не ходят на водопой и где не встретишь человека. Он Так и не сказал, где эта лагуна.
На следующий день, проехав миль двести, мы встретили еще одного лучшего профессионального охотника на крокодилов. Б ту минуту, когда он рассказывал нам о крокодилах, которые отхватывают головы у лошадей и быков, подошел еще один
А лучший профессиональный охотник на крокодилов номер два в свою очередь молвил: «Это все хорошо, да только мне мелюзга не нужна, я бью самых больших. Неплохая была ночка несколько лет тому назад, когда на реке Ропер я убил дюжину соляников, каждый футов этак по двадцать длиной, и учти, в одиночку».
А лучший профессиональный охотник на крокодилов номер один ему в ответ: «Неплохо. Сам-то я не интересуюсь большими крокодилами, но в позапрошлом году у истоков Лайкхарта я вытащил крокодила двадцати двух футов длиной из водоема ярдов тридцать длиной и футов десять глубиной. И шкура отличная, первый сорт»,
Лучший профессиональный охотник на крокодилов помер два ехидничает: «Там и воды-то поди не осталось, когда ты вытащил его на берег, чтобы снять шкуру».
Мы переглянулись с Фиф — не пора ли? — и уехали. Остались ли там хоть маленькие крокодилы, чтобы мы могли потренироваться?
Мы ехали-ехали, а дороге все не было ни конца ни края. Кругом все голо и плоско. Весь мир был сотворен из пыли, и только две колеи показывали, что здесь проходили машины. Каким-то образом мы съехали с главной дороги и не могли определить по карте, где находимся. Переночевав, мы отправились дальше и ехали весь следующий день. Сменялись только цифры на спидометре, и мы занимались тем, что старались угадать, когда выскочит новая цифра. И здорово наловчились.
Начинало темнеть, когда мы прибыли в Джулия Крик. Все было пропитано пылью, а наш бедный старина лендровер выглядел очень усталым, помятым и умирающим от жажды.
Дорога от Джулия Крик до Кронкарри была настолько плоха, что мы поехали напрямик, рядом с железнодорожным полотном. Из иных оврагов я совсем не надеялся выбраться, но зато между ними ехать — одно удовольствие.
Ночь мы провели в Маунт Айза, а наутро отправились к заливу по узкой дороге, причудливо извивавшейся по склонам холмов. Холмы были не очень высокие, но после нескольких дней езды по плоской унылой равнине они приятно разнообразили вид. Повсюду торчали громадные красные муравейники.
— Словно для отпугивания летающих тарелок, — сказала Фиф.
Где бы мы ни разбивали лагерь, утром нас будили вороны. Очень умные птицы эти вороны. Я почти уверен в том, что одна из них преследовала меня всю дорогу от самого Нового Южного Уэльса, хотя бы ради того, чтобы я всегда был настороже. Они знают, когда ты собираешься взяться за ружье. Однако притворяться не стоит: это они тоже угадывают.
Мы не знали названий очень многих птиц и растений, не знали повадок птиц, и поэтому в разделе своего дневника «Какие вещи надо выписать по почте» Фиф записала: «Книги о растениях, цветах, животных, птицах и ящерицах Квинсленда».
В небольшом баре с тенистой и скрипучей верандой нам сказали, что в реке милях в пятидесяти отсюда водятся крокодилы. Их можно увидеть, если тихо идти вдоль берега. Мы бросились в машину и помчались на бешеной скорости к тому месту, где через реку перекинут мост из больших старых бревен. И были очень разочарованы. Проехать тысячи миль по стране, такой большой, что ее даже представить себе трудно, ради какой-то дурацкой струйки воды и нескольких растущих вдоль нее деревьев! Да еще стаи больших жестких скрипучих коричневых кузнечиков, которые летают повсюду, не разбирая дороги. После всех историй, которых мы наслушались, река не выглядела очень зловещей или кишащей крокодилами, но мы решили не рисковать.
Всякий раз, когда Фиф хочет поставить меня в неловкое положение, она напоминает мне, как я, сжимая в одной руке котелок, а в другой — заряженную винтовку и готовый отразить нападение крокодилов, осторожно полз к реке за водой. Несколько часов спустя я крался вдоль берега так же тихо и незаметно, как подкрадывается землетрясение. И ничего не увидел.
На следующий день мы прибыли в Ялогинду. Наконец-то мы в сердце страны крокодилов, у самого залива Карпентария. Звучит это намного внушительнее, чем выглядит на самом деле. С полдюжины домов разбросаны по бурой равнине, как игральные кости. Лавка находилась ярдах в двухстах от пивной, а между ними — только почта, гараж, полицейский участок и пустыри различной величины. Должно быть, первые поселенцы думали, что Ялогинда будет процветать и на всех пустырях вырастут магазины. Но на пустырях выросли кучи мусора и солончаковая лебеда. Казалось, город возник до появления реки Манары, глубокой, лениво несущей свои бурые воды мимо зеленых куртин мангровых деревьев. На нашей карте было показано, что Ялогинда находится на самом побережье, но никакого моря не было видно. Устье реки находилось милях в четырех, но местность была настолько плоской, что за все время нашего пребывания у залива мы видели море всего несколько раз.
В пивной нам сказали, что Дарси «такой-то» (невероятно длинная иностранная фамилия) — лучший профессиональный охотник на крокодилов Квинсленда. Жил он в Ялогинде, но сейчас уехал на реку и должен вернуться дня через два. Напарник этого Дарси уехал куда-то работать смотрителем маяка, и охотник остался один. Вероятно, он будет только рад взять нас с собой на охоту. Мы уже встречались с великим множеством лучших профессиональных охотников Квинсленда, и мне не хотелось ничего решать заочно.
Мы поехали в Берктаун, расположенный в семидесяти милях от Ялогинды, чтобы скоротать время, а может, даже встретиться с еще лучшим профессиональным охотником на крокодилов, который будет только рад взять пас с собой на охоту. Было ясно, что ввести нас в курс дела должен человек опытный. В Берктауне не было ничего интересного. Мы переночевали и на следующий день вернулись в Ялогинду.
Дарси был там.
Обыкновенный малый
Нам показали его в баре. У меня уже сложилось собственное представление о профессиональном охотнике, а этот малый был похож на него еще меньше других, если не считать того, что он был босиком. Ни большого ножа на поясе, ни ружья, прислоненного к стойке. Шрамов на лице нет, руки и ноги целы. На вид обыкновенный малый, разве что волосы чуть подлиннее, чем у большинства людей.
Я подошел к нему и попросил его взять нас с женой на охоту. Он охотно согласился, но сначала мы этого не поняли. Дарси был не то чех, не то серб, не то еще кто-то, и разобрать, что он хотел сказать, было очень трудно. Он охотился на крокодилов в этих краях лет десять, а говорил по-английски так, будто учил язык по учебнику. Впрочем, напрактиковаться в разговорной речи у него не было возможности, потому что почти все это время он провел в буше. Дарси корчил гримасы, помогая себе подбирать слова, и это льстило его собеседникам, которые видели, скольких усилий стоит разговор с ними. По большей части Дарси бывал в мужской компании и имел весьма основательный запас бранных слов, но из вежливости не употреблял их. В присутствии женщины он старался вообще воздерживаться от разговора. Поначалу мы подумали, что Дарси угрюм и необщителен, но оказалось, что он устроил нечто вроде стирки своего словарного запаса и вывесил его на просушку. День — два спустя он уже говорил довольно свободно, и мы вели с ним долгие интересные беседы.