Заложница тёмного мага
Шрифт:
Уже позднее в карете домой, супруг признался мне, что если и жалеет о потере контракта с Бусто, то лишь самую малость, да и то, из жадности, так как наше партнерство принесло невероятные плоды, когда как он, отнесся к ученому как очередному, попавшемуся на пути чудику, желающему запустить руки в его кошель.
С горьким сожалением я рассматривала последний сандвич с огурцом, лежащий на огромной тарелке, во мне боролись жажда знаний, приправленная любопытством и сосущая пустота в желудке. Я сглотнула слюну и призналась сама себе, что поесть я всегда успею, а вот удобный момент, дабы вызнать подробности может больше не наступить,
– Нижайше прошу прощения, Ваше Величество, не сочтите за грубость, но что же дальше?
– Я привлекла внимание мужчин, всё еще пускающих слюни на мобиль.
– Не оставлять же Его Высочеству эту гадость, надо что-то предпринять.
– Как мило, что вам не безразлична судьба моего отпрыска, Клер, - как-то подозрительно душевно молвил Цесс. Таким тоном мой начальник обычно сообщал, что ему необходим законченный проект для заказчика, дверь за которым закрылась пять секунд назад.
Причем нужен он был ему еще вчера.
– Придворному магу кое-что удалось, а вы, моя дорогая, просто идеально вписываетесь в наш план.
Он только в ладоши не хлопал от того, какой же он молодец и это настораживало. Моё «Да, Ваше Величество» и «Нет, Жнец побери» Его Высочества (что, судя по всему, понял задумку отца много раньше приторможенной меня) поглотила звенящая тишина, оба герцога молчали, не смея противоречить Цессу, ведь это была не просьба, но приказ.
– Зенон, позже введете супругу в курс дела. Надеюсь на скорую встречу, Несса Хантингтон, - одарил меня ледяной улыбкой Цесс и покинул покои. За зефирной внешностью, обманчиво мягкой и приторно сладкой, был скрыт тугоплавкий вольфрамовый стержень, да и кто я такая, чтобы противится воле своего Суверена.
В карете по дороге в городской особняк говорить о поручении Цесса Айзек даже не пытался, мы обменивались ничего не значащими фразами и по прибытии разбежались по своим покоям. Не знаю, чем там шуршал Хант, ну а я бросилась к Эстель и буквально насильно потащила её на ужин в одну скромную семейную ресторацию, где подавали обалденную дичь и домашний первачок, настоянный на жгучем пеперине*. Красное мясо с дымком и запеченные на гриле зеленые овощи вернули меня в то время, когда меня еще не отлучили от семьи, и бесчисленная родня собиралась под одной крышей празднуя и без особого повода.
Я было собралась загрустить, понимая, что родители так и не узнают, что, как и прежде вопреки всему они мне дороги, когда краснеющая, словно дебютантка на первом балу сезона, тётушка призналась, что уже несколько дней за ней ухаживает некий барон. Дальше в мои уши залилось столько мёда в сторону этого во всех смыслах достойного несса, что я и сама не заметила, как практически полностью прикончила графинчик с клюковкой. Поймав себя на том, что плотоядно рассматриваю осевшую пьяную мякоть кислики на толстом дне хрустальной тары, поняла, что самое время сворачиваться.
В задурманенную алкоголем голову даже не пришло, что мне потребуется помощь. Расстегнув с десяток крошечных пуговок, я попыталась снять платье через верх и.. .застряла. Туалет категорически отказывался ползти ни в ту, ни в другую сторону и, поняв, что в ловушке, я засмеялась. Мне показалось я делала это тихо, но видимо припудренный градусом мозг спутал децибелы, так как смежная дверь без стука открылась и всего через несколько мгновений, расстегнув пару важных пуговиц, из текстильного
– Принимать алкоголь в умеренных дозах, Хант, - уверенно сказала я, - безопаснее для организма, нежели принимать всё близко к сердцу.
– Ключевое сочетание, Клер, здесь «в умеренных дозах», - улыбнулся одними губами супруг.
Пыточное платье предполагало скромное белье, поэтому я надела корсетное боди на лямках-лентах телесного цвета и прозрачные чулки. Не сразу сообразив, какое впечатление на герцога может произвести шёлковая гладкость персикового цвета, я деловито расправляла платье на вешалке, а алчущий взгляд тем временем царапал кожу меж лопатками. Стоило мне повернуться, я с искренним удивлением обнаружила чернильный взгляд, следующий за мной неотступной тенью.
– Нравится то, что видишь?
– провоцировало заспиртованное сознание.
– Очень.
– Ответил супруг и легко подхватив меня на руки, уложил на прохладные простыни. Прости меня Зенон, но кина не будет. Сознание показало на прощание кукиш и отправилось отдохнуть от беспокойной хозяйки хотя бы на одну ночь.
Нет, мне не было стыдно на утро.
Ну разве что совсем чуть-чуть. Самую малость. А вот к неожиданной благодарности, что буйным цветом расцвела в сознании, была не готова. Помимо того, что герцог расшнуровал тугой корсет и снял узкие туфли, спать в которых было бы наверняка не комильфо, на прикроватной тумбе меня ждало антипохмельное зелье с кэрроловской** надписью на карточке - «выпей меня». Романтик бы заметил, что пахла эта отрава как редчайший сорт деликатесного сыра, по мне же эту жижу варили из портянок, но проигнорировать колбу означало отказаться принять руку помощи недавнего оппонента, и я рискнула.
Злые слезы брызнули из глаз, и когда я наконец-то прокашлялась, то с наслаждением осознала, что голова снова легкая, тело не ломит и даже во рту появился легкий привкус перечной мяты, нет ну кто бы мог подумать, что эта бурда цвета детской неожиданности будет иметь столь ошеломительный эффект.
К чести радующего меня буквально с утра супруга, не единым жестом или словом он не выразил своего отношения к моему маленькому вчерашнему срыву. Свежий и элегантный он поджидал меня в столовой, коротая время с утренней газетой. Я вежливо поздоровалась и приступила к завтраку, Шапокляк (пора бы называть её уже своим именем) неукоснительно придерживалась согласованного меню и я с удовольствием набросилась на местное подобие гранолы с сухофруктами, а вот о том, чтобы наполнить мою чашку таем позаботился Айзек, добавив в ароматный напиток сливки и два кусочка красного сахара, именно так, как я предпочитаю пить эту бодрящую горечь.
– Благодарю, - искренне улыбнулась я. В родном мире я не была кофеманкой, предпочитая чёрный чай или воду на завтрак, но тай, эдакая смесь, напоминающая оба напитка одновременно, покорил меня, приятным послевкусием и неизменным приливом бодрости.
– Не стоит благодарности, - подвинул к себе герцог чашку с таем, - пока нет Эсти, я бы хотел поговорить.
– Я кивнула, не хотелось бы расстраивать тётушку, она слишком близко к сердцу принимает наше противостояние, но мне то что, лишь бодрость и довольство, как у кота, поймавшего ту самую, проказливую мышь, а у неё нервы и расстройство. Тем более на горизонте замаячило новое увлечение, пусть наслаждается безоблачным небом.