Заложница тёмного мага
Шрифт:
Тогда погибла кормилица малышей, кузен Правящего и несколько верных придворных. Подписывая указ о казни, он стремился заглушить ужас и беспомощность от произошедшего с его семьей и близкими.
Причастность к заговору Сайрини против Венца была неоспоримой и доказанной, и хотя после Его Величество пожалел о своем порыве и излишней жестокости, сменив наказание остальных на каторгу, ссылку, лишения имущества и увеличение суммы налогов - прямая ветвь наследников прервалась.
Значительно позже всплыла тщательно охраняемая представителями семейства правда -казненные, а их насчитывалось
Справедливость восторжествовала слишком поздно, главу МагКонтроля быстренько и без шума сняли с занимаемой должности, заменив молодым и амбициозным Рейджем, а Сайрини посчитали сопутствующим ущербом и даже попытались выплатить контрибуцию, но найти ни одного прямого наследника не удалось. А самоё мерзкое в этой ситуации -оправдательного указа для фамилии не было: по сей день их считают предателями и лишь в очень узких кругах, допущенных до определенного уровня секретности, известна неблаговидная истина.
– Сайрини переводится как русалка. Морская дева?
– Да-а-а-а-ааа.
– Протянул, не успевающий вскочить на поезд моих мыслей, Айзек.
– Тебе не кажется это странным совпадением?
– И видя, что до него не доходит, указала пальцем на тот самый бронзовый подсвечник с толстохвостой русалкой, что так удачно подвернулся под руку. Мне вдруг вспомнился сюжет искусно вырезанного барельефа-триптиха, размещенного вдоль великолепной лестницей, гордости приветливого хозяина гостиницы - Всемогущий Тритон, побеждающий Дракона.
Символично не правда ли?
Люмина экс* - отбой, конец связи.
Сайрини* - серена, русалка.
Глава 34.
А поверить я способен во что угодно и тем охотнее, чем оно невероятнее.
Люди начинают верить медленно, словно нехотя, продираясь сквозь предубеждения, самообман или собственную глупость.
Айзек был другим.
Он принял мои доводы безоговорочно и без сомнений, что бесконечно польстило мне и заставило ёкнуть сердце от такого непроизвольно показательного доверия. В прошлой жизни мне часто приходилось сталкиваться с пренебрежением, даже мои собственные родители не потрудились поинтересоваться моим мнением, а уж сколько мужского шовинизма и игнора в своё время мне пришлось хлебнуть ржавой ложкой на работе.
Через четверть часа, пожалуй, самые длинные пятнадцать минут в моей жизни, Хант вернулся. За время его отсутствия я успела покидать в чемоданы, пусть и как попало, наши вещи и дважды проверить не забыла ли чего. Сидеть без дела постукивая зубами в тревожном ожидании - не смогла и когда услышала скрип двери, а за ней хмурое лицо супруга, облегченно выдохнула.
– Он сбежал, - отрезал Айзек.
– А в его шкафу полно сорочек с такими же пуговицами. Документов нет, сейф на распашку.
– И что дальше?
– спросила я.
– То, что сия одиозная личность более не покрыта мраком тайны просто чудесно, но где чёрт побери, теперь его ловить?
Задумчиво-сосредоточенное лицо супруга вдруг посетила
– Кажется я знаю, куда подевался Сайрини. Ты со мной?
– Спрашиваешь, - засмеялась я.
План, коим Айзек щедро делился пока мы стараясь не привлекать внимание спускались к конюшне был прост до гениальности и сводился к одной единственной фразе:
– Попробуем его нагнать, а там действуем по обстоятельствам.
И вот такие вот планы я люблю и уважаю, потому что как только распишешь свои намеренья по пунктам, заверишь в трех экземплярах, заручившись поддержкой начальства
– тут же всё идет прахом. Импровизация - наше всё. Хотя Предусмотрительный супруг всё-таки черканул пару строк Рейджу, но отправил магпочтой, а не связался на прямую и дожидаться ответа не стал.
На первом же повороте мы споткнулись - лошадей в конюшне не было. Ни наших, ни каких-либо других. И это было гениально - в этот предрассветный час не сыщешь даже наемный экипаж, так что нам пришлось довольно долго искать транспорт и в последствии довольствоваться чахлой кобылкой, принадлежащей фортовому зеленщику, ставшему богаче на десять золотых драконов.
Первое время она еле передвигала ногами, как в том мультике про хитрого Масленницу: раз-два-три-четыре и норовила цапнуть меня за носок сапога, косясь налитым глазом то на меня, то на Ханта. Потом Айзек колданул, (сделав несколько замысловатых пассов и сгрузив поводья в мои сомневающиеся руки) улучшая технические характеристики каурой клячи, и та поскакала более резво и практически беззвучно.
Скалистый берег, переходящий на горизонте в кварцевые пляжи, показался внезапно. С моря стремительно, плотной белой стеной в нашу сторону приближался туман, но вместо привычных для побережья запахов горчащих йодом водорослей и влажного песка тянуло горьким, химическим дымом.
– Не смотри, - рявкнул муж, когда мы въехали на узкую тропку, петляющую меж скал. Она вела к полудюжине укрытых ландшафтом бухточек, куда мы сейчас и направлялись.
– Закрой глаза, Клер. Ну...
И кажется впервые в жизни я сделала то, что просили, не решившись вновь явить на белый свет свой противоречивый характер. Очень жаль, что, закрыв глаза, я не догадалась прикрыть руками уши - никогда бы не подумала, что оглушающая тишина, когда слышно лишь биение истеричного пульса в глотке может так пугать. А еще запах, тошнотворный, насыщенный, он становился лишь крепче, лишая рецепторы возможности слышать другие ароматы этого мира. И жар, обжигающий, лижущий сапоги, заставляющий лошадку перебирать ногами резво и без всякой магии.
Этой ночью время тянется бесконечно.
Вот и сейчас, казалось, я прожила целую жизнь, пока мы не проехали это страшное место, но я не удержалась и открыла глаза, обернувшись назад. И подобно жене Лота*, поплатившейся за своё любопытство, я отдам этот долг ночными кошмарами, что приходят в самые темные часы.
Они все были мертвы.
Я тут же зажмурилась, силясь стереть картину, представшую пред моим взором, но было поздно, на века она отпечаталась на внутренней стороне моих век, выжженная ужасом и бессильной яростью.