Заложница тёмного мага
Шрифт:
– Льстец, - щелкнула я его по носу.
– Не знаю, быть может источник энергии. Не видел такого раньше?
– Нет. Но вот чертеж больше всего похож на строение стационарных телепортационных кабин. Одна из семей Орума известна своими магами-портальщиками, и, хотя уже около трех веков фамильные телепортационные ключи считаются утерянными, я уверен, что хроники никуда не делись, как и знания на эту тему. Кланы всегда прочно хранят свои тайны.
ДеВарды, вспомнила я фамилию магов, но вслух не произнесла - умная женщина всегда лучше знает, когда прикинуться дурой.
– А наш ключик не может быть?
–
– и видя мой шок, быстро пояснил: - Род ДеВардов занимается разведением птиц, старший наследник специалист по ловчим. Беркуты, соколы, сапсаны.
– О-о-ооо.
– уф, порой моё слишком бурное воображение бежит вперед логики.
– Ты не голодна?
– участливо сменил тему супруг. И как только он произнес сей насущный вопрос, в моём животе голодно заурчало.
– А вот и ответ.
– засмеялся Айзек.
– Продолжим разговор сразу, как только ты насытишься.
Последнее предложение прозвучало для меня двусмысленно, и я, предвкушая яство, мысленно облизнулась. К вящему сожалению, хотя стол и был уставлен моими любимыми блюдами, я вяло ковыряла вилочкой запеченного в травах морского гада и мечтала о картошечке фри с дополнительной порцией сырного соуса, а еще отчего-то о чебуреках, которые в той, прошлой жизни не очень-то и любила. И то, и то я умела готовить, но думаю мою кухарку хватит удар, если герцогиня будет хозяйничать на её кухне.
Ущипнув горячий хлеб с клюквой, я поняла, что волнуюсь стократ больше, нежели нервничала перед важным экзаменом, и решив, что оттягивать неизбежное бессмысленно, к тому же долгое промедление пред важной беседой аппетита мне не прибавит, взяла быка за рога:
– Айзек, я бы хотела поговорить о нашем будущем.
– Начала я издалека.
– Не подумай, что я не поддерживаю тебя в стремлении служить Родине или найти Потрошителя, и долг отчизне, и месть убийце - достойный повод, дабы реализовать себя, как мужчина и маг, но есть еще множество других, не менее достойных ролей примерить которые тебе мешает прошлое.
– Выражение лица супруга было непроницаемым. Как только я задела те самые, чуткие струны прошлого, он словно окаменел, никак не выказывая реакцию на мои слова. Я медленно и беззвучно выдохнула, силясь собраться с мыслями и продолжила, деликатно подбирая слова. Гордость как незримая кость, не дает согнуться шее*, и предлагая свою посильную помощь я ощущала себя сапером, застывшим над ржавой противотанковой миной, одно неверное движение и взрыв будет слышно далеко за пределами огороженного участка, но мне будет уже всё равно.
– Разобраться с Рейджем ты способен лучше прочих, уверена, ты потакал всем его инициативам лишь для того, чтобы находиться как можно ближе к интересующему тебя расследованию, но рычагов давления, чтобы в случае чего соскочить у тебя довольно.
Хант кивнул, а я продолжила.
– Восприми мои слова не как укор, а как искреннее желание помочь.. .Я человек другого воспитания и убеждения, чуждых взглядов и мировоззрений и именно поэтому тебе просто необходимо воспользоваться тем, что я могу дать. Как иномирянка. Как третья сторона с незамыленным взором на происходящее.
– Желваки заходили ходуном, но сдержав обещание выслушать, супруг молчал.
– Я знаю, что ты хочешь уберечь меня от крови
– Я услышал тебя, Клер, - спустя несколько томительных мгновений выдохнул Айзек.
– Но я не могу рисковать твоей жизнью. И не буду.
– А рисковать своей? А ты не подумал, что будит со мной, случись с тобой непоправимое?
– Ты избавишься от навязанного старыми интриганами супруга и станешь богатой вдовушкой, - ухмыльнулся Хант.
Не задумываясь ни на мгновение, я залепила ему такую звонкую пощечину, что услышала тонкий, будто комариный писк, даже в своих ушах. Швырнув скомканную салфетку в тарелку, я вышла из-за стола и стремительным шагом направилась к двери, но успела сделать лишь пару шагов. Поймав меня за руку Айзек дернул меня на себя, и я повалилась к нему на колени. Сильные руки обездвижили меня, буквально спеленав, и единственное что я могла делать — это испепелять его яростным взглядом.
Мысленно я бросала в его сторону такие неблагозвучные эпитеты, что хотя они были направлены на него, уши пылали у меня. Работу моей мысли прервал стремительный, словно бросок кобры, жалящий поцелуй. Горячий и горький. Сводящий с ума. И шёпот...
– Я люблю тебя, - услышала я.
– Люблю.
– И я люблю тебя, Айзек, - ответила я, притягивая его уста ближе, запутываясь пальцами в жестких волосах, остро кусая зубами и лаская саднящее место языком, причиняя боль и даря удовольствие, - но еще одно подобное высказывание, и вдовой я стану гораздо быстрее.
*Цитата из Темной Башни С. Кинга.
Глава 38.
Преступник — это художник-творец. Детектив — всего лишь критик.
Осознание собственных чувств опустошило меня.
До того момента, как я озвучила их они воспринимались мною понарошку, не в серьез, но как только слова, сорвались с моих губ, осознала, что любовь к Айзеку проникла глубоко, пустив разветвленные корни, и вырвать её из своего сердца я вряд ли смогу. Я гнала от себя мысли о невозможности возвращения, не понимая, хочется ли мне вернуться в свой мир?
Здесь я ощущала себя на своём месте, обрела любовь и дом, но некая нереальность происходящего следовала за мной неотступной тенью. Я словно оказалась в страшных сказках Братьев Гримм, но не тех, прилизанных, сахарных историях, адаптированных для современного читателя, а в тех, где злые ведьмы харчили без соли и перца детей, а хавистливые сводные сестры Золушки отрезали себе пятки, чтобы влезть в заветную туфельку. И не факт, что конец моей сказки мне понравится.
Но я оптимистка. И я умна. И мы еще побарахтаемся.
Единственное, на что хватило моих сил вечером - это раздеться. Заснуть мне удалось еще до того, как заботливо подтыкающий со всех сторон одеяло Айзек улегся рядом, но вот утром я была полна сил и энергии, и плотно позавтракав, погрузилась в непростое дело Потрошителя. Папок было много, исписанных размашистым почерком листов еще больше, да и приложенных к каждому делу схематичных рисунков расположения тела и кругов силы, рунных надписей и знаков, изображенных на жертвах не меньше.
Дотошность, с которой Айзек отнесся к ведению бумаг импонировала мне, в жизни он не казался мне таким аккуратистом, но в этом вопросе по-другому было никак.