Заложница
Шрифт:
Детектив Ривера продолжает смотреть на меня. Ждёт.
Это неправильно, но я чувствую вину за вечеринку. Мама работала так много ради неё. Все те бессонные ночи в пекарне, чтобы заплатить за икру и шампанское. Чтобы вечер прошёл на ура, но всё пошло прахом.
Из-за него. Из-за моего похитителя.
Детектив по-прежнему изучает меня:
— Вы помните что-нибудь еще? — спрашивает он, наконец. — Что-то, что вы слышали? Может, один из них что-то говорил? Даже, если это кажется вам несущественным.
Я вытираю влажные руки
— Я услышала звуки борьбы, как мне показалось. Спряталась и попыталась набрать 911. В это время мой похититель подкрался сзади. Он накинул что-то мне на голову.
— Ты сказала офицерам, это был мешок.
— Что-то мягкое. Как наволочка.
— Ты уверена, что не видела лица нападавшего, хотя бы мельком? — голос Риверы становится ниже, тон требовательнее. Это пугает больше всего, как будто детектив уже знает, что я видела лицо похитителя, и просто пытается убедить меня рассказать.
Но я верю словам похитителя. Он обещал убить меня, если я расскажу хоть что-нибудь о нём.
Я верю, что он убьёт людей из моей записной книжки, включая родителей. И друзей. Он сделает им больно, как тому мужчине. Джеральду Мэдсону.
— Мешок был на моем лице, — шепчу я. — Было темно.
Перед глазами Он, яростно избивающий Мэдсона до полусмерти.
— Нападающий делал остановку, перед тем как добраться до реки. Ты знаешь что-нибудь об этом?
Они знают о нашей остановке в закусочной?
Я хмурю брови, притворяясь, что пытаюсь что-то вспомнить. Одновременно с этим моё сердце колотится, как сумасшедшее.
Детектив Ривера сидит и смотрит мне в глаза. Он не улыбается, не собирается облегчить мою задачу.
Он смотрит на меня слишком долго. Я бы никогда не смогла смотреть так пристально. Это то, что делают детективы? Пытаются заставить почувствовать себя бактерией под микроскопом? Как будто они могут увидеть все?
Ещё как, могут!
Я думаю о том парнишке, выдающем еду, как он взглянул на меня. Казалось, что мой похититель собирался добраться до того окошка, вытащить паренька и тоже убить. Это было... странно. Мне было страшно тогда, но также я почувствовала что-то ещё, глубоко в моей груди. Что-то дикое.
— Что-нибудь приходит тебе на ум? — не отстаёт детектив. — Нам нужно, чтобы ты рассказала всё, абсолютно всё. Все даже самые незначительные детали… — он бросает взгляд в сторону кухни, где находится мама. — Тебе не стоит нас смущаться.
Я трясу голову, думая о небольшом сгоревшем доме.
— Я не знаю, где мы были.
— Что насчет звуков? Слышала ли ты что-нибудь?
Я закрываю свои глаза. Мне нужен перерыв.
— Было тихо. Я хотела сбежать, но похититель сказал, что убьёт меня, если я попытаюсь… — показываю жестами, будто снимаю с головы мешок, — сказал: «Если хочешь жить, не шевелись».
По крайней мере, хоть это правда.
— Его голос, — к беседе
Я опять трясу головой, перед глазами возникает шрам на плече похитителя. В виде буквы Х. Думаю над вопросом. Молодой. Постарше. И то, и другое. Открываю глаза.
— Я не знаю.
— Был ли у него акцент?
— Нет.
— Звонил ли он кому-нибудь?
— Нет.
— Он больше ничего не говорил? За всё время, что вы ехали…
— Он пару раз приказывал мужчине заткнуться.
— Почему? Мистер Мэдсон говорил что-нибудь?
— Нет. Больше стонал. От боли. Может, от страха. Я не знаю.
— А как насчет того, что случилось у реки? — давит детектив.
Я ёжусь, вспоминая ледяную воду на своей коже, как крепко похититель держал меня, пока мы погружались всё глубже. Это мой шанс. Я могу рассказать им всю правду прямо сейчас. Ривера же подсказал лазейку, что иногда люди вспоминают подробности во время рассказа.
Но я не могу — ради жизни родных и близких.
— Я зажмурилась. Я думала, он собирается… — мой голос надламывается, слёзы скатываются вниз по щекам. Эти эмоции искренние. Я не хочу больше разговаривать об этом. Не могу.
— Ты закрыла свои глаза, чтобы не видеть… — Ривера потирает подбородок, как будто запутан. — Но у тебя на голове был мешок, — замечает он, никак не реагируя на мои слёзы. — Или это было после того, как ты его сняла? Поэтому ты закрыла глаза? Потому что, если у тебя на голове мешок, нет смысла жмуриться.
— Я не знаю, — чувствую, как паника поднимается у меня в груди. — Я ничего не помню.
— Похититель снял мешок с твоей головы, или ты сама?
Я не знаю, что ответить. Я не думала об этом, и теперь детективы знают, что я что-то скрываю — уверена в этом. И тогда я вспоминаю то, что мне сказал похититель. Они не смогут заставить тебя сказать то, что ты не помнишь.
— Я не помню, — снова говорю я. Без комментариев. Детектив может оспорить всё, кроме этого.
— Ты была в машине в тот момент?
— Я не помню, — повторяю я, как молитву. Не помню. Не помню. Даже если в моём сознании отчётливо вспыхивают картинки крови, насилия и неожиданного милосердия.
— Знаешь ли ты, как выбралась? Можешь рассказать нам об этом?
Именно в этот момент появляется моя мама уже без стакана с водой. Когда же она видит меня, выражение её лица сразу меняется.
— Мне жаль, детективы, но Брук нужен отдых. Вы можете прийти в другой раз.
Благодарность накрывает меня. Хоть мама и не идеальна, но она меня любит. Она защищает меня по-своему. Даже уроки о манерах и приличиях — это одна из форм защиты.
— Конечно, — отвечает Ривера, вставая, от него исходят флюиды участия и понимания. Но что-то в его глазах говорит мне, что просто так он не сдастся. В мужском взгляде полно подозрения, которое заставляет мой желудок сжаться.