Заложница
Шрифт:
Брук облизывает нижнюю губу кончиком своего языка, и из меня вырывается стон от желания поцеловать её снова. Почти прижимаюсь своим каменным стояком к её животу, в секунде от того, чтобы опрокинуть Брук на капот машины и хорошенько оттрахать.
Маленькая ладошка ложится мне на щеку.
— Ты никогда не чувствовал подобного раньше?
Ее слова отрезвляют меня словно ледяная вода.
Я делаю шаг назад, в это время её рука падает.
Как она узнала? Как, твою мать, она узнала? Во мне нет ничего милого или нежного. Когда я трахаюсь,
Бл*дь, мне надо отпустить её. Теперь я больше не пытаюсь защитить её, я пытаюсь защитить себя. Она проникла слишком глубоко.
— Ты серьёзно? — спрашиваю ее.
Она смотрит, не мигая.
— Ты, бл*дь, сейчас серьёзно?! — Я хватаю ее немного грубо и прижимаю к капоту, позволяю ей почувствовать всю длину моего члена, пусть она почувствует, что со мной шутки плохи. — Прекрати витать в облаках. Заканчивай искать во мне чёртового принца на белом коне!
Тело Брук напрягается подо мной от резкой смены моего настроения, она больше никакая не мягкая, она боится.
— Что хорошего в этом? — требую ответа я. — Какая польза изучать самозащиту и прочую херню, если до тебя так и не дошло? Или ты не запомнила, что я учил тебя убегать от людей, которые могут запросто трахнуть тебя? Зачем, если ты не видишь того, что прямо у тебя перед носом? Почему ты не бежишь?!
Я встряхиваю ее, пытаясь добиться ответа.
— Я не знаю, — выдыхает она.
Моё тело до сих пор на ней. Смех растёт внутри меня, потому что я опять тащусь от её близости и тепла.
Какая-то извращенная логическая цепочка вдруг выстраивается у меня в голове: было бы неплохо для девчонки, если бы я отымел её прямо сейчас, на капоте отцовского автомобиля, чтобы показать, каков мир на самом деле. Чтобы она не получила этот урок от кого-то другого, кого-то еще похуже. Эта девушка достаточно пострадала.
Я закрываю глаза, это другая часть меня хочет защитить её от всего этого, другая часть меня считает, что Брук никогда не нужно знать, что такое реальная жизнь.
Я хочу девчонку так, как не хотел никого уже давным-давно. Хочу, чтобы она помогла мне забыть о проблемах, помогла растворить тьму внутри меня. Хочу, чтобы она никогда не узнала, что такое на самом деле тьма.
— Эй, — шепчет Брук.
Я открываю глаза и вижу, как она морщит лоб и хмурит брови. Её припухшие от моего напора губы плотно сжаты.
Брук берет мою руку и начинает чистить мой рукав.
— Посмотри на это. У тебя что-то на рукаве. Твоя куртка вся в… что это?
Я отдёргиваю руку, боясь, что там может быть кровь того ублюдка. А я не хочу, чтобы Брук прикасалась к чему-то подобному, но это не кровь.
— А, это, просто опилки, — отвечаю я.
— Откуда они на тебе? Ты работаешь с деревом?
Надежда в её взгляде убивает меня. Так вот, о чём она подумала? Что я чиню мебель? Леплю конфетки из дерьма? Или, может, мастерю маленьких куколок для выступления кукольного театра в детском доме?
— Мы убираемся отсюда, —
Девятая глава
Брук
Он сказал мне высадить его в заброшенной части города на тёмном перекрёстке, после чего сразу же скрылся в темноте, как только выбрался из машины. Как акула, исчезающая в глубинах океана.
Мы провели вместе всего пару часов, но кажется, будто целую вечность.
Я разворачиваюсь и направляюсь к автостраде, которая ведёт к моему дому, глубоко-глубоко на восток, если следовать с запада, оттуда, где я сейчас оказалась.
Во время остановки на красный свет светофора я достаю телефон и включаю его.
Тут же посыпалось множество уведомлений о пропущенных звонках, эсэмэс и голосовых сообщений: сначала мама спрашивает меня, куда я пропала, она не получила моего голосового сообщения. Потом сообщение, что мама в курсе, что я не с Челси. Вот черт, это плохо. Мама сердится. Теперь папа. Я попала.
Дрожащими руками набираю мамин номер.
— Брук! — её голос напоминает визг. Так бывает, когда она выпивает, либо злится. Сейчас, думаю, и то, и другое. Моё горло сжимается одновременно от беспокойства и грусти.
— Я оставила вам голосовое сообщение, — говорю я. — Я в порядке, со мной все хорошо.
— Где ты?
— Еду домой. Просто каталась по округе. — Мой похититель посоветовал мне сказать, что я просто ездила по городу, якобы размышляя о проекте.
— Не лги нам!
— Я знала, что ты не поймёшь, поэтому я…
— Ты лжёшь! Ты напугала нас до смерти, не говоря уже о потраченном времени полиции…
Меня пронзает страх.
— Я не могу говорить, я за рулём. Все отлично.
Я поспешно отключаюсь, радуясь короткой передышке.
Но ничего не отлично, потому что детектив Ривера уже поджидает меня, когда я добираюсь до места.
Мой пульс зашкаливает. На негнущихся ногах захожу в гостиную.
В знак приветствия детектив улыбается мне, словно добрый дядюшка. Мама бежит навстречу и обнимает, отчасти напоказ. Когда детектив уйдёт, она не будет больше такой заботливой, и я получу порцию вымораживающей отчужденности или еще чего похуже.
Папа выглядит суровым:
— Ты изрядно напугала нас, юная леди.
Я бормочу что-то о своём проекте доисторической деревни:
— Я думала вернуться домой прежде, чем вы заметите мою пропажу. — Одна часть меня испытывает вину за этот переполох. Меня учили быть тихой и незаметной, чтобы занимать как можно меньше пространства и создавать как можно меньше проблем.
Другая часть меня до чертиков боится цепкого и острого взгляда детектива Ривера. Того, что он видит. Несмотря на обманчивую улыбочку на его лице, он для меня — олицетворение одностороннего зеркала в комнате для допросов. Ривера смотрит на меня, но я не имею ни малейшего понятия, о чем он думает.