Заложник страсти

Лакомка Ната

Злость в его глазах сменилась интересом, и я торжествующе рассмеялась:

– Вот видишь, ты ничего не знаешь о них. А я знаю. И знаю, что когда эти грозные малютки будут стоять по стенам Брабанта, сам дьявол обойдет наши места стороной. Так что выздоравливай, королевский казначей, наслаждайся отдыхом и моим гостеприимством, и утешай себя мыслью, что твое заключение спасет тысячи невинных жизней.

Я пошла к выходу, и принц Марко даже не придумал ничего обидного, чтобы крикнуть мне вслед.

16

В

этот вечер я приходила к Марко снова - чтобы наложить мазь, и на следующий день. Но теперь я не разговаривала с ним, а просто сковывала его магией, натирала по спине и плечам - и уходила. Он пытался со мной заговорить, сердился, язвил, но я молчала.

Можно было поручить его слугам, но зная хитрость Капра, я не могла полагаться на слуг. Кто знает, какой яд в их сердца влил бы его змеиный язык. А может, я не хотела отдавать его кому-то. Несмотря на стену между нами, меня тянуло к нему. И я не могла отказать себе в удовольствии прикоснуться к его телу, ощутить движение сильных мускулов, посмотреть в темные глаза, почувствовать терпкий мужской запах, исходивший от его волос и кожи.

Вскоре он был здоров, как поросенок - даже кожа не слезла после солнечных ожогов. И когда я объявила, что больше не приду, и мазь ему больше не понадобиться, он лениво поинтересовался:

– Значит, сейчас я опять тебя не увижу? Неделю или больше?

– Смирись, - посоветовала я ему.
– Ты здесь, как залог мира, только и всего. И я не намерена тебя развлекать.

– Я тут уже две недели, Сафо. И последние несколько дней ты меня так нежно ласкаешь...

– Лечу, а не ласкаю.

– А больше похоже на ласку.

– Думай, как знаешь.

– Ты меня до края довела, - признался он, но я уловила в его голосе насмешку.
– Может, проявишь хваленое брабантское гостеприимство до конца?

– Привести тебе девку?
– усмехнулась я.

– Ведь сама все понимаешь, - вздохнул он притворно.

– Капра провозгласили, что мужчина должен быть целомудренным, - напомнила я ему, вытирая руки и забирая чашку с остатками мази.
– Так что молитва и еще раз молитва, дорогой принц. Воздержание и мысли о спасении души. От недолгого поста еще никто не умирал.

– Это женщина не страдает от воздержания, - не согласился он, - а мужчине вредно сдерживаться.

– Как хорошо тебе известна природа женщин, - засмеялась я.

– Разбираюсь я в них, чертовках, - признал он.
– Так ты подумай. Смотри, если я заболею и чего доброго умру, денег от отца тебе больше не видать.

К тому времени я уже заперла дверцу и освободила его от магических оков. Он немедленно поднялся и подошел к решетке, прижавшись к ней лицом:

– Почему ты этому так противишься? Не хочешь, чтобы я получил немного удовольствия, раз уж оказался пленником в твоем городе. Или сберегаешь меня для себя?

– Не льсти себе понапрасну.

– Тогда приведи какую-нибудь красотку, если сама не хочешь приходить. Может, она окажется не такой жестокосердой, как ты.

– Надеешься уговорить кого-то? Какая самоуверенность! В моем городе ни одна женщина не согласится на ночь с Капра.

– Хочешь, поспорим?

– Тебе нечего поставить на кон.

– Просто боишься проиграть, - ухмыльнулся он.

– А может и в самом деле - сбить твою спесь?
– я остановилась, хотя уже собиралась уходить.
– Хорошо, приведу.

– Давно бы так, - он был доволен собой, очень доволен.
– Ты же разумная женщина.

– Весьма разумная, мой принц, - ответила я сладко.
– И обязательно исполню твою просьбу.

Назавтра же, когда спала полуденная жара, я пришла в зверинец и была не одна. Пять молодых леди, с которыми мы, порой, играли в мяч или веселились на праздниках, сопровождали меня. Я попросила их одеться понаряднее, пообещав устроить маленький праздник с музыкантами, сладостями и осмотром зверинца.

Мой зверинец был таким местом, попасть куда мечтали многие. Но я приводила сюда лишь избранных, и поэтому теперь мои благородные подруги были на седьмом небе от счастья и болтали так же неугомонно, как попугаи с южных островов.

Их восхищало все - и райские птицы, и канарейки, и пестрые рыбы, для которых был сооружен целый бассейн. Испугали и поразили их дикие кошки, которых я несказанно любила и покупала у любого торговца, который привозил этих экзотических животных в наши края. Пестрые леопарды, черные пантеры, полосатая кошка-людоед, рыси и даже северный кот - величиной с хорошего волкодава, с пятнистым брюхом и глазами голубыми, как льдинки.

Кошки чувствовали людей и волновались - рычали и мяукали, но стоило мне подойти - начинали добродушно урчать и подставляли брюхо, требуя ласки.

Мои подруги ахали от ужаса и восторга, когда я безбоязненно играла с животными, словно невзначай демонстрируя на каждом ошейник с клеймом Сафоры.

– Они все такие страшные!..
– сказала леди Джемайма, дрожа от страха, когда пантера посмотрела на нее желтыми глазами и зарычала.

– Как ужасно жить там, где это зверье бродит на свободе, - поддержала ее леди Ясаман.

– Эти милые кошечки - не самые страшные хищники на нашей земле, - сказала я небрежно.
– В моем зверинце есть зверь куда опаснее!

– Опаснее вот этого?!
– ахнула юная леди Флор, которая вышла замуж только в прошлом году.
– Что же это за чудовище? Гигантский змей?

– Еще страшнее и омерзительнее, чем змей. Хотите, покажу?
– спросила я таинственно.
– Только осторожнее, так и плюется ядом!

– Это опасно?
– произнесла Флор дрожащим голосом.

– Если боишься - не ходи, - сказала моя четвертая подруга - леди Рехана.
– А я с удовольствием посмотрю на это страшилище!

Поддержала ее и пятая леди - Шошаника, которой тоже очень хотелось посмотреть на животное, которое опаснее пантеры.