Заложник страсти
Шрифт:
Что касается младшего принца Марко - он молчал и за всю трапезу не произнес ни слова, отдав должное еде. Я смотрела, как он зажевывает кусок за куском, и все больше убеждалась, что про Капра верно говорят - они и вправду как дикие животные. Но еще говорят, что в любви мужчина таков же, как за столом. В Брабанте есть пословица - кто ест с жаром, тот с жаром любит. А этот ел алчно, и посматривал на меня, быстро облизывая нижнюю губу, и в глазах его вспыхивало нечто... нечто... что невозможно объяснить и невозможно до конца понять. Можно только почувствовать. Это словно ты видишь обнаженный клинок, направленный
[1] Батисто - «мягкий»
[2] Камиза - рубашка
[3] Марко - «посвященный богу войны»
3
От младшего принца так и веяло дерзостью, жадностью, силой, свежестью юности. Трудно противостоять такому напору, но я приехала в столицу для того, чтобы заявить о себе новоявленным правителям, а не чтобы восхищаться молодостью и силой одного из Капра. Чувства надо держать в оковах, чтобы они не поработили тебя. А в такое рабство женщина попадает куда быстрее мужчины.
Солнце все же разорвало тучи, и едва его лучи пролились на Иллирию, туман растаял. Я взяла апельсин, взрезала толстую кожицу ножом и с аппетитом принялась за ароматные сочные дольки, облокотившись о балюстраду балкона и разглядывая красавицу Санчу - самый великолепный город на земле, если верить байкам тех, кто тут живет.
Город не произвел на меня особого впечатления, хотя некоторые здания были очень высоки. Мой Брабант, хранивший за своими стенами мудрость востока и просвещенность запада, был построен гораздо гармоничнее - в нем каждой башне, каждому дому, каждой стене было отведено особое место, а в Санче постройки громоздились друг на друга, как будто жались боками, пытаясь согреться. Если произойдет пожар - весь город выгорит за считанные часы, потому что огонь будет перепрыгивать с крыши на крышу, не особенно напрягаясь.
Король и младший принц сели в кресла, и Марко налил отцу вина, а Батисто подошел ко мне, держа тарелку, на которой красиво лежали груши, яблоки и персики.
– Может, что-то покажется вам соблазнительным, моя госпожа?
– спросил он учтиво, но во взгляде учтивости не было и в помине - он рассматривал меня с удовольствием, похотливо, словно оценивая - достаточно ли я хороша, чтобы поразвлечься со мной.
– Особенно хороши наши груши. Попробуйте, вам понравится.
В простонародье грушей называли предмет мужской гордости - тот, что пониже живота. Возможно, другая дама на моем месте и не уловила бы намека, но я часто общалась с солдатами гарнизона и знала почти все их скабрезные словечки. Я не сомневалась, что принц Батисто отлично понимает, как могут быть истолкованы его слова. Что ж, если он хочет поразвлечься в словесном поединке, надо доставить ему такое удовольствие.
– Нет, благодарю, - отказалась я, легко отталкивая протянутую тарелку, - предпочитаю груши из собственного сада. А ваши груши мелковаты, и вряд ли сладкие.
Принц не ожидал отказа, и, потоптавшись на месте, не зная, что сказать, предложил снова:
– Тогда возьмите яблоко или персик...
– О! А их я вообще не люблю, - ответила я с улыбкой, - у меня от них изжога.
Теперь Батисто не нашелся с ответом и поставил тарелку на стол, перед отцом и братом. Я оглянулась и увидела, что король и младший принц смотрят на меня темно и недобро. И если король сразу сделал вид, что моя болтовня его не слишком касается, то принц Марко демонстративно взял персик и вгрызся в золотистый, подрумяненный солнцем бок, продолжая смотреть на меня в упор.
– А для меня нет ничего слаще персиков, - сказал он, прожевав фруктовую мякоть, которая так и брызнула соком.
– Они такие нежные и сладкие - испытываешь удовольствие, даже когда держишь их в руках, а уж когда пробуешь на вкус...
– он еще раз прикусил крепкими белыми зубами сочный плод.
Я уловила двойной смысл его слов. Разве не женские груди иносказательно называют персиками? Что ж, старший принц вышел из игры, но вступил младший. Посмотрим, насколько он ловок в словесных баталиях.
– Персики, может, и хороши, - сказала я, поворачиваясь к столу и опираясь на балюстраду локтями.
– Но вряд ли Санча может похвастаться ими. За все время, что я здесь, мне не попадалось ни одного достаточно аппетитного плода. По-моему, вы прячете их даже от солнца, а без солнца фрукты не растут, увы.
Я говорила про местных женщин, которых суровые мужья и отцы прятали под замок, и младший принц прекрасно меня понял и парировал:
– Мы прячем их не от солнца, а от воров. К тому же, чем меньше солнца, тем мягче и слаще плод. А вот ваши брабантские персики, как я слышал, перезревшие.
Выпад был лишен деликатности, но я только улыбнулась в ответ:
– Лживые слухи ввели вас в заблуждение, мой принц. Брабантские персики - самые нежные и сладкие на свете. Как жаль, что вы никогда в этом не убедитесь - ведь вам не представится случая их попробовать.
– Они так дорого стоят?
– усмехнулся он.
– Просто мы не торгуем нашими персиками в Санчу, - ответила я.
Батисто решил вмешаться в наш разговор, и я видела, что его злит, что пальму первенства перехватил младший брат.
– Вот мы и выяснили, что вам не по душе ни груши, ни персики, а что вы любите?
– спросил он, придвигаясь все ближе ко мне.
Я снова обернулась к городу, но не для того, чтобы полюбоваться окрестностями, а для того, чтобы оценить мощь двух донжонов - сторожевых башен, которые были прекрасно видны отсюда.
– Так вы ответите мне, госпожа Сафора?
– спросил старший принц приглушенно, пододвигаясь ближе.
– Я хотел бы узнать, что придется вам по душе...
Он почти касался плечом моего плеча, и пока король беседовал с лордами, которым милостиво позволили подойти ближе, принц Батисто незаметно для всех протянул руку, дотронувшись до моего корсажа с явным намерением проникнуть и дальше.
– Вам нравится то, что вы видите, мой господин Батисто?
– спросила я, и он не уловил насмешки в моем голосе.
– Ничего восхитительнее я никогда не видел, - ответил он с придыханием, только в тот самый момент, когда он готов был погладить меня по обнаженной груди, я плавно отстранилась, и рука старшего принца неловко повисла в воздухе.
Поистине, наглости этих Капра не было предела. И они не желали понимать, что то, что выставлено напоказ, не всегда предлагается на продажу.