Заложник
Шрифт:
Госсекретарь прокашлялся:
— Ну что, приступим?
Присутствующие быстро расселись.
— У нас новая угроза теракта, — начала Эден. — На этот раз в самолете, который летит из Арланды в Нью-Йорк.
За столом сразу воцарилась тишина.
— На данный момент ситуация ясна. Злоумышленники выдвигают два требования, которые должны быть выполнены, пока самолет находится в воздухе. Если летчик попытается посадить машину раньше, прогремит взрыв. Другими словами, на борту бомба.
— Но чего они хотят? — Голос госсекретаря звучал
— Все, что у нас есть, — записка, которую стюардесса нашла в туалете, — ответила Эден. — Мы пытаемся выяснить, как она туда попала. Скорее всего, это дело рук кого-то из пассажиров, однако не исключено, что здесь замешан и кто-то из членов экипажа. Прокурор уже инициировал предварительное расследование. Мы запросили в САЛ список пассажиров и сотрудников авиакомпании, имевших доступ к этому самолету. Быть может, мы найдем там кого-нибудь, кто проходит по нашей базе данных.
— Так это до сих пор не сделано? — возмутился госсекретарь.
— Нет, — покачала головой Эден. — Но мы немедленно этим займемся, а уже потом рассмотрим изложенные в записке требования. Кстати, одно из них — закрыть учреждение под названием «коттедж Теннисона» — адресовано правительству США.
— А что это за «коттедж»? — поинтересовалась Фредрика.
— Американская тюрьма в Афганистане, — пояснила Эден. — Довольно малоизвестная, поэтому интересным представляется вопрос, откуда писавший о ней знает. Мы уже установили контакт с американскими коллегами и теперь будем работать вместе. Полагаю, вам тоже нужно связаться с американским политическим руководством? — Она повернулась к секретарю Министерства иностранных дел.
— Непременно, — ответил тот.
— Отлично.
Эден повернулась к Фредрике и секретарю Министерства юстиции:
— Другое требование обращено шведскому правительству и касается вопроса, который мы рассматривали на нашем последнем совещании. Я имею в виду Захарию Келифи.
Госсекретарь скрестил на груди руки, словно занял оборонительную позицию.
— Террористы требуют его немедленного освобождения из-под стражи и возвращения ему вида на жительство.
Тишина в зале стала напряженной.
— Вы это предвидели? — спросил наконец госсекретарь.
Фредрика удивленно посмотрела на Эден.
— Нет, конечно, — не без раздражения ответила та. — Должна заметить, полной уверенности в том, что эта угроза реальна, у нас нет.
— Это трудно определить, не так ли? — язвительно заметил секретарь Кабинета министров.
Глаза Эден сузились.
— Полагаю, сейчас не время для подобных дискуссий.
— Хорошо, — вмешался госсекретарь, возвращая беседу в нужное русло. — Так что мы будем делать дальше?
— Полагаю, теперь нам нужно действовать вместе с американцами. СЭПО тоже должна войти в контакт с пилотом и расспросить его, как он намерен себя вести. Лично мне хотелось бы, чтобы он как можно скорее совершил вынужденную посадку. Однако, учитывая то, как сформулирована эта в высшей степени странная
— Сколько времени в нашем распоряжении? — спросил госсекретарь.
Фредрика заметила, что Эден и Алекс переглянулись.
— Пока не кончится топливо, — ответила Эден.
Алекс выглядел подавленным.
— О боже! — воскликнул госсекретарь, закрывая ладонями лицо.
— Должна напомнить вам, что мы не знаем, насколько реальна эта угроза, — повторила Эден. — И здесь мы очень рассчитываем на помощь криминальной полиции.
Фредрика мялась, словно не решаясь что-то сказать.
— Но вы так и не ответили на вопрос, — наконец обратилась она к Эден. — Сколько времени в нашем распоряжении?
Эден прикусила губу.
— Верных тринадцать часов, считая с текущего момента. Потом самолет или сядет, или будет уничтожен.
12
10:45
«Коттедж Теннисона». Мрачное место, где творятся темные дела. Эден не хотела поднимать эту тему на совещании, но она хорошо знала, что это такое. Так называемая секретная тюрьма предварительного заключения на территории Афганистана, неподалеку от границы с Пакистаном. Для одних — ад, для других — белое пятно на карте. Ротация заключенных крайне низкая. Большинство содержится здесь по подозрению в терроризме. Осужденные отбывают срок в других тюрьмах, раньше их направляли в основном в Гуантанамо. Впрочем, как подозревала Эден, вопреки американской статистике, далеко не все доживали до основного срока. Самой ей никогда еще не приходилось иметь дела с «коттеджем Теннисона», но одно время она часто слышала это название от своих лондонских коллег.
Они собрались в самой большой комнате для оперативных совещаний. Сама Эден, главный аналитик Себастьян, перед которым она так и не извинилась за вчерашнее, следователи и другие специалисты — всего двенадцать человек. На Эден был темный костюм в мелкую полоску от Хьюго Босса.
— Хороший имидж дорого стоит, — говорила Эден Микаэлю.
— Деньги на ветер, если от тебя несет табаком, — отвечал тот.
Эден чуть не расхохоталась, вспоминая эти разговоры. В другой день она могла бы затушить недокуренную сигарету ради мужа, но только не сегодня. Дождавшись, когда все собрались, Эден открыла совещание. Она не стала терять понапрасну время и сразу перешла к тому, что считала наиболее важным:
— Вопрос в том, почему в этом деле всплыл Захария Келифи. Кто мог затеять все это, чтобы ему помочь? Его нынешняя подруга? Приятель? Кто-нибудь из его группы в клубе?
— Или террористической группы, — поправил кто-то.
— Или так, — кивнула Эден. — И вторая проблема: при чем здесь «коттедж Теннисона»? Как он связан с Захарией Келифи?
— Разве между ними обязательно должна быть связь? — недоверчиво спросил Себастьян. — Может, кто-то просто хочет одним выстрелом убить двух зайцев?