Заложник
Шрифт:
— Что ж, начнем, — объявил министр. — В нашем распоряжении полчаса.
Главный аналитик достал из футляра ноутбук и привычным движением нажал кнопку. Эден протянула руку и воткнула штекер в розетку на столе.
— Вы можете включить проектор? — обратилась она к Фредрике.
Голос у Эден оказался хриплый. Она говорила с акцентом, происхождение которого Фредрика так и не смогла определить. Фредрика обратила внимание на длинные тонкие пальцы Эден с ненакрашенными ногтями. «Если бы она сделала маникюр, могла бы, пожалуй, заполучить себе домой любого парня из бара», — подумала Фредрика. На левой руке Эден носила кольцо.
— Разумеется, — ответила Фредрика на просьбу Эден. И нажатием двух кнопок включила расположенный на потолке проектор.
Главный аналитик начал выступление. На экране появилась первая картинка: логотип СЭПО на голубом фоне с разбросанными по всему изображению белыми пятнами. Потом возник заголовок: «Дело Захарии Келифи». На следующем слайде стояла тема первого доклада: «История вопроса». Далее слово взяла Эден.
— Как все мы знаем, — начала она, — Захария Келифи проходил по тому делу, что слушалось в Верховном суде на прошлой неделе. Прокурор добивался признания его виновным в подготовке террористического акта, но Захария Келифи был оправдан и отпущен на свободу.
Директор отдела и, по-видимому, начальник Эден, который сидел рядом с ней, кашлянул в кулак. Эден продолжила:
— Тем не менее тогда нам удалось обезвредить двух его сограждан из Северной Африки, планировавших страшное преступление. Нам посчастливилось доказать, что последние несколько месяцев накануне задержания эти люди готовили взрыв в шведском риксдаге. Заодно мы обнаружили одну практически готовую бомбу и все необходимое для изготовления еще по крайней мере двух. Как мы полагаем, действия террористов связаны с обещанными, но так и несостоявшимися дебатами по вопросам иммиграции и интеграции иностранцев в шведское общество.
— Дебаты состоятся не далее как завтра, — вставил министр, — в первой половине дня.
Фредрика посмотрела на него с недоверием. Никто не ждал этого события так, как ксенофобы из парламента. Не эти ли дебаты и должны были стать сценой трагедии? В таком случае боевикам оставалось затаиться и ждать наиболее эффектного момента для нанесения удара, ведь о предстоящем обсуждении говорилось уже несколько недель.
— У нас никого нет, кроме этих двоих, уже осужденных, — продолжала Эден. — Факты говорят только против них. Нет никаких оснований для пересмотра дела. Поэтому, несмотря на завтрашнее событие, мы не собираемся принимать дополнительных мер по усилению охраны риксдага. Кроме тех, что уже запланированы, разумеется. Мы говорили с коллегами из органов охраны правопорядка, они обеспечат безопасность дискуссии.
«Конечно, — подумала Фредрика, — принципами демократии можно поступиться не иначе как следуя этим самым принципам и только под надзором полиции».
— Успехи в Верховном суде и судах первой инстанции много для нас значат, — прервал доклад Эден ее начальник. — Самое главное для служб безопасности — вовремя обезвредить террористов. Мы действуем слишком рано и постоянно опаздываем, делаем слишком много и в то же время недостаточно. Все чаще приходится об этом слышать.
Фредрика понимала, что он имеет в виду. В тех случаях, когда суды оправдывали обвиняемых по делам СЭПО, работа властей подвергалась ожесточенной критике. Тем более если не находилось достаточных оснований
После Дроттнинггатан ветер переменился. Те же самые журналисты, что упрекали власти в недемократичности, стали требовать самых жестких мер в отношении террористов. Человек, который взорвал себя на Дроттнинггатан, выступал с недвусмысленными угрозами в «Фейсбуке». Почему же спецслужбы не отреагировали вовремя?
«Но кому надо, чтобы СЭПО контролировала чей-то „Фейсбук“? — спрашивала себя Фредрика. — По-видимому, многим».
Эден продолжала доклад. Фредрика мысленно поинтересовалась, в чем состоят обязанности главного аналитика? Носить за ней ноутбук?
— На сегодняшний день мы действительно имеем лишь двоих уже осужденных преступников, — говорила Эден. — Однако, как выяснилось, у них было множество помощников. Захария Келифи — один из них. — Она показала на фотографию на экране. — Причем собранных на него улик оказалось достаточно и для ареста, и судебного преследования.
Министр юстиции склонил голову набок:
— В Швеции не так-то просто осудить человека, тем более по такому делу. И в этом, как мне кажется, нужно видеть положительный момент…
— Разумеется, — кивнула Эден. — Итак, Захария Келифи. Именно ради него мы здесь.
В зале повисла тишина.
4
13:12
Захария Келифи приехал в Швецию из Алжира в 2008 году. На родине его якобы преследовала семья, с представительницей которой у него одно время был роман. Женщина забеременела, не успев выйти замуж, за что ее убили разъяренные родственники. Захария попросил убежища в Швеции.
— Весной мы получили информацию о террористических группах, действующих скоординированно на территории нескольких европейских стран, и взрывах, готовящихся в разных населенных пунктах Швеции. Однако только в одном случае нашлось достаточно подтверждений, чтобы воспринимать угрозу всерьез.
Новый слайд. Фредрика узнала этих людей по фотографиям в газетах. Двоих из них Верховный суд недавно признал виновными в подготовке теракта. Третьего, Захарию Келифи, оправдали.
— В первое время у нас не было никаких оснований подозревать в чем-либо Захарию Келифи. Однако потом его все чаще стали видеть в компании наших главных подозреваемых. Один из них как-то сказал по телефону Захарии, что тот должен «съездить и забрать то, о чем говорили вчера». И Захария поехал и получил пакет. В нем, как выяснилось позже, находились вещества, которые могли быть использованы как компоненты взрывчатой субстанции.
— На суде он сказал, что не знал о содержимом пакета, — напомнил госсекретарь.
— Нет сомнений в том, что ему это было известно, — возразила Эден. — На кадрах, отснятых скрытой камерой, он выглядел уж слишком беспокойным, забирая пакет из бутика. Он несколько раз обернулся и взмок от пота, прежде чем донес его до машины и сел за руль. К этому можно добавить, что один из двух главных фигурантов, Эллис, указал на него как на сообщника.
— Но впоследствии он отрекся от своих слов, не так ли?