Заложник
Шрифт:
— Ну и?.. — нетерпеливо перебил его Себастьян.
Алекс перевел взгляд на него:
— Мы должны срочно эвакуировать людей, а если угроза окажется ложной, просто уберем заграждения.
— Согласна, — кивнула Эден. — Действуйте. — Она сделала жест в сторону коллег. — Приступайте к эвакуации. Старайтесь соблюдать осторожность.
Алекс улыбнулся:
— При всей нашей осторожности будет чертовски много шума.
— Шум нам не нужен.
Себастьян поднял руку.
— Да?
— А что, если это ложный маневр?
— Что ты имеешь в виду?
— Завтра
Дождь барабанил по оконному стеклу, но Эден его не замечала. Как могла она упустить из виду эту опасность?
— Риксдаг. — Алекс прокашлялся. — Не мне решать, но не лучше ли отменить дебаты? Или перенести их — по крайней мере, пока все не уляжется?
Себастьян положил ладонь на плечо Эден:
— Поддерживаю. Еще несколько часов назад мы убеждали министра, что необходимости в усиленной охране парламента нет. Теперь наша точка зрения изменилась на противоположную, и мы считаем, что следует отменить или отложить дискуссию.
Эден стряхнула руку Себастьяна:
— Это компетенция ГД. Наше дело — проинформировать и дать рекомендацию.
Генерального директора СЭПО коллеги называли просто ГД. Его настоящее имя — Бустер — вспоминали редко.
— Разумеется.
Эден взглянула на часы. Как летит время! Иногда хочется открыть стеклянный колпачок и повернуть стрелки назад. Если бы все было так просто!
Распоряжение начать операцию отдали через четверть часа после появления приказа управления полиции Стокгольма и директора СЭПО об эвакуации людей. С минуты на минуту полицейские начнут выводить народ из зданий. Алекс Рехт с колотящимся сердцем возвращался в свой кабинет.
Он почти бежал. «Петер Рюд тоже жил в таком темпе, — подумалось Алексу. — И только благодаря Фредрике мы время от времени останавливались, чтобы осмотреться».
Угроза четырех терактов вытеснила все остальные новости с газетных полос. Журналисты так и сыпали вопросами, на которые у полиции не находилось ответов. Полицейские надеялись, что шумиха отвлечет внимание от риксдага и позволит им без лишней суеты эвакуировать его сотрудников и осмотреть здание с собаками на предмет взрывных устройств. Однако пресса была начеку, и вскоре парламент осадили журналисты.
Прежде всего всех интересовала проблема переноса дебатов. Эден Лунделль не лукавила, когда говорила, что это не в их компетенции. Подобными вопросами занимались другие подразделения СЭПО. Вскоре Алекс сообщил, что генеральный директор лично принял решение рекомендовать отсрочку дискуссии. Но что мог знать Алекс, однажды отказавшийся от сотрудничества со спецслужбами? Ничто не указывало на то, что террористы избрали риксдаг главным объектом своей атаки, как бы того ни хотелось инспектору Рехту.
Алекс постоянно думал об Эден Лунделль. Вне сомнения, он слышал это имя и раньше. Вот уже много лет они вместе работают в криминальной полиции, она в секретном отделе, он в так называемом «открытом», но до сих
Эден не полицейский. Но она руководит операцией, к тому же ее профессиональные достоинства неоспоримы. По ней видно: окунет пальцы в грязь и не поморщится. Она не из тех руководителей, что не выходят из кабинета. Ее присутствие подчиненные ощущают каждую минуту. Алекс не мог не признаться себе в том, что ему нравится с ней работать.
В кабинете Алекс взял куртку и снова вышел за дверь. Он не хотел маяться в четырех стенах. В коридоре он встретил шефа. В ответ на вопросительный взгляд Алекс сообщил, что едет в риксдаг, хотя в его присутствии на месте проведения операции не было никакой необходимости. Быть может, там ему удастся понять, что происходит.
Алекс сел за руль одного из служебных автомобилей, припаркованных на Польхемсгатан. Шел дождь, и по дороге Алекс успел промокнуть, хотя очень спешил.
В этот момент в зеркальце заднего вида мелькнула Эден. Она вприпрыжку пересекала Польхемсгатан, направляясь к своей машине. Торопится на очередное совещание? А может, тоже в риксдаг? В таком случае им по пути. Но Эден уже захлопнула дверцу и завела мотор.
Когда ее машина тронулась с места, Алекс все еще сидел неподвижно. Собственно, это они сами решили, что террористы избрали парламент своей мишенью. И вся эта суматоха тоже, в конечном итоге, их вина. «А может, это и есть цель злоумышленника — посеять хаос?» — спросил себя Алекс Рехт, поворачивая ключ зажигания.
7
16:03
Без паники не обошлось. Фредрика Бергман со своими сотрудниками покидала здание Розенбада. В Министерстве иностранных дел на Фредсгатан ей предоставили кабинет, где она намеревалась продолжить работу над делом Захарии Келифи. Фредрика нервничала. Она уже сделала много телефонных звонков своим коллегам, но никто так и не смог ей ничего объяснить.
В таком состоянии она открыла папку с бумагами Келифи. Она обращалась в совет по иммиграции, миграционный суд и полицию. Эти беседы ничего не добавили к тому, что она уже знала об этом алжирце. Он должен покинуть страну. Не стоит испытывать шведскую демократию на прочность. А ведь это именно то, чем занимается этот идиот-информатор.
Беспокойство усиливалось. «Найду ли я когда-нибудь место, на котором мне будет комфортно? — спрашивала себя Фредрика. — Почему, что бы я ни делала, мне все время хочется заниматься чем-то другим?»
Эта погоня за счастьем несколько приостановилась с тех пор, как у Фредрики появились дети. С ними она росла как личность и жизнь ее стала упорядоченнее и стабильнее.
Фредрика провела пальцем по фотографии сына. Он похож на отца. Дай Бог Спенсеру долгих лет жизни, чтобы мальчик не остался сиротой, не успев повзрослеть!
При мысли о преклонном возрасте Спенсера Фредрика снова помрачнела. Чтобы отвлечься, она включила компьютер. За какой-нибудь час материалы о предстоящих взрывах заполонили весь Интернет.