Заложники обмана
Шрифт:
Мэри Янг подождала. Хотелось бы в один прекрасный день шесть или семь часов провести вместе с Джимми Ли и поговорить с ним. Это было бы все равно что разговаривать с личным привратником дьявола. Если бы это произошло, она узнала бы достаточно, чтобы заставить самого дьявола работать на нее. Одна препона – ей бы сначала пришлось пристрелить Джимми.
Прежде чем позвонить ему снова, она приготовила записную книжку и карандаш.
– Запишите номер, – сказал он и продиктовал цифры. – По этому телефону с ним связывается сам президент. Номер личного секретаря, она соединит
– Слава Конфуцию, вы просто великан.
– Я знаю. Но только не при вас. С вами я всегда чувствую себя слишком маленьким.
Мэри приготовила пригоршню четвертаков, набрала номер, который дал ей Джимми, и опустила нужное количество монет.
– Офис министра юстиции Дарнинга, – отозвался женский голос. – С вами говорит мисс Беркли.
– Попросите, пожалуйста, министра юстиции.
– Мне очень жаль, но у него сейчас встреча. Кто его спрашивает?
– Передайте ему, что у меня есть информация по поводу Витторио. Вы хорошо слышите? Витторио. И скажите еще, что, если он через шестьдесят секунд не возьмет трубку, я повешу свою.
Мэри следила за секундной стрелкой своих часов. Чтобы засечь номер автомата, с которого звонят, нужно семьдесят секунд, и она дала понять, что знает об этом, хоть и не боялась на самом деле, что ее станут ловить.
Через сорок пять секунд мужской голос произнес:
– Дарнинг.
– Это Мэри Чан Янг, – сказала она. – Я полагаю, что буду знать через несколько недель или даже скорее, где находится Витторио. Вас это интересует? Только без вопросов. Просто “да” или “нет”.
– Да, – ответил он.
– Я свяжусь с вами снова, – сказала она и повесила трубку. Уложилась в семьдесят четыре секунды. Теперь она знала точно.
Глава 21
Джьянни начинал думать о вечере как о некоем празднике. Пусть небольшом, ограниченном стенами их номера в отеле и количеством участников – они были вдвоем.
Ну а что же еще нужно?
Снаружи бушевала гроза, но он и Мэри Янг были недосягаемы для непогоды. Прекрасную еду и отличные напитки доставили им в номер без забот, всего лишь по телефонному звонку. И наконец, никакие невидимые, но грозные враги не преследовали их в эти часы. Как говорится, не дышали им в затылок.
Но, пожалуй, самое лучшее заключалось в том, что ни он, ни она не страдали от одиночества.
Наследие мамы Гарецки.
Что бы ты ни делал, Джьянни, не делай этого в одиночку. В одиночку мы рождаемся, в одиночку умираем. А в промежутке приятнее быть с кем-то вместе.
Даже если это психованная китаянка, которая трахается, как шлюха, убивает, как бандит, и, вероятно, не заслуживает доверия ни на секунду?
Даже если так. И с каких это пор ты стал употреблять плохие слова в разговоре с родной матерью?
Прости, мама. Но она и вправду занимается этим.
Она снова “занялась этим” минутой позже.
И хотя у них это происходило уже не впервые, Джьянни не покидало ощущение чего-то совершенно нового,
Но Боже, Боже… какой силой сексуального воздействия на него она обладала. Не тревожься, сказал он Терезе. Это всего лишь вожделение, а не любовь.
Но оно продолжалось и позже, когда они лежали рядом.
Она подышала ему в ухо, потом поцеловала его – и поцелуй благоухал жимолостью и был словно первый поцелуй любви. Но только дар, а не обет. Между ними не было никаких обещаний. Даже сейчас акт любви не имел ничего общего с теми причинами, которые свели их вместе в номере отеля. Всего лишь дополнительное удовольствие.
Она улыбнулась ему при свете лампы и шепнула:
– Как это хорошо.
– Что?
– Отправиться в Италию на медовый месяц.
– Ничего себе медовый месяц.
– Не все же будет так скверно, Джьянни.
– Особенно если они найдут нас раньше, чем мы найдем Витторио.
– Старайся воспринимать светлую сторону вещей.
– Я и стараюсь, – ответил он и взглянул на совершенное в своей красоте лицо на подушке рядом с собой, но лицо уже не сияющее молодостью. И все же в нем было нечто совсем особенное, какая-то серебристая прелесть гармонических черт, налет скрытой тайны, как если бы пережитое некогда глубокое горе со временем нашло себе защиту под выражением тонкого юмора, помогающего спрятать боль.
– Помимо всего прочего, – заговорил Джьянни, – нам предстоит позаботиться о чистых паспортах, кредитных карточках и водительских правах. Те, которые у меня есть, уже не годятся, а у тебя так и вообще ничего нет.
– Я это устрою.
– Ты?!
Она засмеялась:
– Не будь таким заносчивым! Подумать только, и как это я жила все эти годы без твоей помощи?
Он уже начал понимать как.
– Наделать глупостей с этими вещами было бы опасно.
– Я знаю, Джьянни, я это знаю.
– У тебя и в самом деле есть люди, которым ты можешь доверять?
– Если бы их не было, то я погибла бы или угодила в тюрьму двадцать лет назад.
Он провел рукой по ее волосам, разметавшимся на подушке в свете лампы. Она улыбнулась ему с той открытостью, какая приходит либо после сильной радости, либо после пережитого горя, либо после бурного секса.
– У меня хорошее предчувствие, Джьянни. Вот увидишь. Это будет отлично. Италия прекрасна. Я люблю эту страну. Она невероятно красива. Я так рада, что Витторио выбрал ее. Даже если мы не найдем его, путешествие будет замечательным.