Залп! Пушечный наряд

Корчевский Юрий Григорьевич

– Что там?

– Пошли со мной; я ничего не нашёл, но есть одна мысль.

Теперь уже вдвоём мы проделали весь путь. Там, где стояла ловушка в виде насторожённого лука, я показал сломанную стрелу. До этого беспечный, Георгий стал глядеть под ноги и на стены.

Я привёл его в зал. Георгий осмотрелся, разочарованно вздохнул – зал был пуст, но на потолке были следы копоти. Стало быть, и до нас здесь находились люди.

– Давай для очистки совести простучим стены. В карте были координаты, просто мы искали на суше, не догадавшись обследовать берег.

Мы стали рукоятками – я шпаги, а Георгий – ножа простукивать стены. У дальней стены звук был другой, как будто за стеной была пустота.

Надо матросов с кувалдами, жалко,

ломов не брали. Пока мы ходили да простукивали, факелы потихоньку стали гаснуть. В потёмках, при еле тлеющем одном факеле, мы выбрались из грота.

Георгий подплыл к судну, взял человек пять матросов; к сожалению, в хозяйстве боцмана нашлось лишь две кувалды, – мой недосмотр, не предполагал я, что придётся долбить стену. У каждого из матросов было по паре факелов, но боцман предупредил, что больше нет, надо делать новые. Георгий отправил боцмана с парой матросов пилить деревья и делать новые факелы. Согнувшись в три погибели – вода поднялась, матросы зашли в грот. Сразу стало светло и тесно. Я указал место, где надо долбить. Сменяя друг друга, матросы рьяно взялись за дело – засиделись на корабле.

Сначала стена поддавалась плохо – летела каменная крошка, кувалды выбивали лишь маленькие кратеры в камне. Но вот от одного сильного удара вывалился камень. Теперь я был твёрдо убеждён, что стена искусственная, были даже видны следы раствора. За многие годы, а может быть, и десятилетия, кладка превратилась в монолит. Но в природе нет ничего такого, что было человеком построено и человеком же не может быть разрушено.

Через час активной, утомительной работы в стене появилась дыра, способная пропустить человека. Усадив матросов отдыхать, я взял факел и осторожно пролез внутрь. Прежде чем сделать шаг, я взмахивал шпагой – не натянута ли верёвочка от ловушки, ногой осторожно ощупывал пол и лишь затем переносил на ногу вес тела. Комнатушка за стеной была невелика, у дальней стены стояли запылённые, все в паутине, четыре металлических, тронутых ржавчиной сундука.

Рядом лежали два скелета в истлевшей одежде. В голове мелькнуло – свидетелей убрали.

Я подошёл к одному из сундуков, шпагой поддел крышку и на всякий случай отскочил в сторону. Ничего не произошло. Я вернулся, приблизил факел. Ёшкин кот! Сундук почти до верха был набит золотыми и серебряными монетами. Я зачерпнул пригоршню – самой молодой монете было двести лет. Вот почему кладка была такой прочной. По очереди я открыл остальные сундуки – везде монеты, кубки, чаши, перстни, браслеты, цепочки и камни в различных оправах. Да здесь не на один миллион! Причём не деревянных, а зелёных – да какой миллион, в одном сундуке больше будет. Я захлопнул крышки, попробовал приподнять за ручку один сундук. С таким же успехом я мог бы попробовать поднять бетонную плиту. Факел догорал, надо возвращаться, тем более на берегу должно было темнеть.

Мы дружно вернулись в шлюпку, причём уже более чем по пояс в воде, начался прилив. На шхуне с Георгием заперлись в каюте, поставили кувшин вина и фруктов. Не спеша попивая из стаканов вино и заедая бананами, мы обдумывали – как доставить на борт находку.

Было два варианта – либо обвязать сундуки верёвками и, подсунув жерди, вытащить, либо перегрузить содержимое сундуков в узлы и перетаскивать так. В первом случае быстрее, но неудобнее – грот невелик; однако же в грот сундуки затащили, стало быть, и вытащить их можно, да и матросы не увидят, что в сундуках. Грабежа или бунта на судне я не боялся, но по приходу домой языки после корчмы могут развязаться, и всегда найдутся желающие экспроприировать содержимое сундуков. Да и окружение Петра тоже могло подстроить козни и официально пополнить государственную казну или свои карманы ценностями, что лежали сейчас в сундуках. Интересно, чей это клад. Неужели Моргана – самого кровожадного и удачливого капитана периода расцвета пиратского братства? Не исключено, отнюдь. Чего, впрочем, гадать, все равно на сундуках нет меток хозяина.

Решили

с Георгием сделать так: с утра матросы нарежут холстину, чтобы в дальнейшем из неё сделать узел; я в комнате, где сундуки, буду насыпать, а Георгий будет складывать узлы с ценностями в трюме. Матросы будут лишь переносить груз, не ведая, что носят. Поэтому пролом расширять не будем, пусть сундуки остаются на месте. Так с утра и сделали.

Я насыпал в полотно ценности, подбирая по весу килограммов на тридцать, и увязал холстину, превращая её в плотно набитый узел. Матросы ждали своей очереди у пролома, куда я подносил готовую поклажу. Часа через три я выбился из сил, только осилив один сундук.

Положение усугублялось отсутствием вентиляции – факел чадил, люди дышали с трудом, кислорода не хватало. Все, пора сделать перерыв на обед. Кок уже его приготовил.

Все с аппетитом поели, и я дал полчаса отдыха. После обеда мы с Георгием решили поменяться местами. Теперь он паковал ценности, а я складывал их в трюм.

К вечеру осилили ещё два сундука, выбившись из сил. Я молил Бога об одном – чтобы не было шторма. Тогда придётся отойти от берега, встать на якорь, а тропические штормы здесь бывают очень сильны, и сколько будет длиться шторм – никому не ведомо. Работы надо было заканчивать как можно быстрее.

Утром, как только команда позавтракала, принялись за работу. Не успели завершить, как к пролому подошел боцман.

– Капитан, погода портится, тучи на горизонте, уходить от острова надо, иначе быть беде.

– Да, Григорий, скоро уходим, уже заканчиваю.

Покачиваясь от нехватки воздуха, я осмотрел сундуки – все, четыре огромных сундука были пусты, даже монетки не осталось. «Уходим», – скомандовал я, и матросы с облегчением устремились к выходу. Перегруженная людьми и узлами с ценностями, шлюпка едва не черпала бортами воду. Осторожно, дабы не утопить шлюпку, выгрузили узлы, затем по штормтрапу поднялись сами и, наконец, подняли на шлюп-балки шлюпку.

Я был переполнен эмоциями – не зря я поверил в карту, сорвал такой куш!

– Выбираем якорь!

Матросы начали крутить брашпиль, выбирая якорь. Хлынул дождь, небо было затянуто облаками. Вовремя, очень вовремя нам удалось закончить погрузку. Волнение и ветер усиливались.

Нами – Георгием и мною – было принято решение обойти остров и укрыться в какой-либо бухте.

Оставляя с левого борта остров, мы пошли на север. Ветер крепчал, и кораблик наш ощутимо раскачивался. Оставив справа большой остров Гваделупа, обогнули Мартинику с севера. Прикрытые островом, мы сразу почувствовали себя лучше; ветер немного стих, волны уже не были столь пугающе высоки. Миль через пять нашли небольшую уютную бухту, бросили якоря – и носовой и кормовой, лопасти закрепили. Но качало все равно изрядно. Не хотел бы я сейчас оказаться в открытом океане. Я приказал приготовить праздничный ужин и по случаю окончания работ выкатил из запасов небольшую бочку с вином, что купил ещё в Ростоке. Каждому досталось по литру вина, спаивать экипаж я не хотел, понимая, чем может закончиться пьянка на корабле. Вахтенные остались на своих местах, остальные разошлись по каютам. Дождь и ветер продолжались два дня, затем постепенно прекратились, но ещё сутки нас сильно болтало, море было неспокойным, волны по три-четыре метра раскачивали «Ветродуй» как куклу-неваляшку. Наконец выглянуло солнышко. Команда исправляла небольшие повреждения, нанесённые штормом.

Вдруг ко мне подбежал боцман Григорий.

– Капитан, смотрите! – Я оглянулся. Из-за мыса выдвигались два парусника. Почему-то сразу подумалось – это по нашу душу, это не случайность.

– С якорей сниматься, боевая готовность!

Матросы живо подняли якоря и бросились заряжать пушки. Я спустился в каюту, сунул оба пистолета за пояс и нацепил шпагу. Подсыпал на полку штуцера свежего пороха и вышел на палубу. До чужих кораблей было около мили.

– Всем приготовить штуцера! Боцману раздать сабли и пистолеты.