Залп! Пушечный наряд
Шрифт:
Канониры застыли у заряженных орудий. Мы сближались. Я специально не стал удирать, несколько обостряя ситуацию. Если они по нашу душу, то я хотел навязать бой по моим правилам. Коли капитаны местные, они знают все мели и рифы, коих здесь хватало, и они сразу попытаются поставить меня в заведомо невыгодное положение. И точно, приближаясь, они уходили мористее, стараясь прижать меня к берегу. Не на того напали, я к этому готовился. Я решил не только утопить обоих, но и взять пленных – мне нужны языки, причём желательно высокопоставленные – нападение было не простым, а явно по чьей-то указке. Интересно, кто навёл? Знал ли наводящий о карте?
Я направил судно между двумя противниками. На них были видны
– Левый борт, целься, пали!
Корабль содрогнулся от залпа и окутался дымом. Сейчас я понял ещё одно преимущество ветряков – дым сразу отнесло назад.
– Правый борт, целься, залпом пали!
Я глядел в подзорную трубу. Попадания были очень хороши, в бортах противников зияли дыры. Нервы у врагов не выдержали, и они ответили почти одновременным залпом. Далеко!
Ядра шлёпнулись в воду, не долетев полкабельтова. Пока пушки разряжены, надо таранить. Я скомандовал: «Круто влево», – и на всём ходу ринулся на левое судно. Оно было меньше правого, и от тарана ему достанется больше. Рулевому скомандовал: «Целься в центр корпуса». На противнике сначала не поняли наш манёвр, вся команда высыпала на палубу, размахивая абордажными саблями. Мы шли почти на встречных курсах. Не доходя, сделали дугу, я скомандовал: «Залп левым бортом». Все четыре пушки почти в упор ударили картечью. Опустошение было велико, хорошую картечь сделали туляки. Рулевой уже крутил штурвал. Удар! Почти вся моя команда попадала на палубу. Очень сильный удар, треск, звук ломающегося такелажа и шум воды. «Назад!» Матросы вскочили и крутили рычаги реверсов. Плицы на гребном колесе сначала нехотя, потом все быстрее и быстрее начали вращаться назад. Вражеский корабль начал отдаляться. Когда таран вышел из пробоины, туда бурным потоком хлынула вода.
Этот корабль нам уже не противник, теперь у вражеского экипажа одна общая проблема – спасти свои жизни. Я обернулся. Ко мне на всех парусах шёл второй корабль. Он был значительно крупнее первого, и я насчитал только с одного борта восемнадцать орудий.
– Заряжай книппелями! – крикнул я.
– Уже! – закричал боцман.
– Тогда цельтесь, и по готовности – огонь. – Поочерёдно рявкнули четыре пушки.
Когда я делал заказ в Туле, мне сразу, кроме ядер, изготовили ещё и разрывные бомбы, а также книппели. Это – как две половинки ядра, скованные цепью. При вылете из ствола половинки расходятся и, скреплённые цепью, с жутким шумом и воем, летят к цели. Применяют их для стрельбы по парусам, мачтам и такелажу. Если при попадании в борт ущерба не нанесут, то для парусов – это смерть. На противнике паруса мгновенно изорвались в клочья, передняя мачта с косым парусом упала. Корабль потерял ход. Капитан противника с радостью бы развернулся ко мне бортом для залпа, но если нет парусов и хода, то и развернуться нельзя. Подойдя на прицельную дистанцию и не подставляя борта, я скомандовал вести огонь из носовой пушки, которая единственная стояла не на лафете, а на вертлюге, причём бить в одну точку – в форштевень. Выстрел, куча свободных матросов очень быстро перезарядила орудие, ещё выстрел, ещё и ещё. Около десятка попаданий почти в одну точку сделали своё дело – в носу образовались несколько почти сливающихся между собой пробоин. Морская вода не заставила себя ждать. Мой корабль стоял в двухстах метрах. Мы ничего не делали, только наблюдали. Через полчаса нос стал заметно проседать, видимо, воды набралось уже много. С кормы корабля отошла набитая людьми шлюпка.
– Двум орудиям картечью по шлюпке – огонь!
Изрешечённая шлюпка завиляла и остановилась. Никто не сделал попытки выпрыгнуть с неё и спастись. Мы снова стояли неподвижно. На противнике пошли на хитрость – вывесили белый флаг. Именно этого я и ждал. Но когда мы подошли поближе, обходя их сбоку, последовал залп всех пушек правого борта. Часть ядер прошла мимо, часть попала в корпус. Удар был силён, корабль качнуло. Я свесился за борт и оглядел корпус. В железе было восемь или девять вмятин, но не было ни одной пробоины. Мы остановились, я приказал сделать три залпа подряд картечью, целясь по орудийной палубе.
После третьего залпа крики раненых стихли, никакого шевеления у пушек в подзорную трубу я не наблюдал.
– Заряжай бомбами! Огонь по мостику и верхней палубе, два залпа!
Корабль дважды окутался дымом. Когда он рассеялся, я увидел, что противник горит. Просмоленные доски горели чадным пламенем, и потушить их у тонущего судна возможности не было. Из-за корабля показалась ещё одна шлюпка, полная людей. На ней размахивали белым флагом.
– Ишь, проняло!
Я направил корабль навстречу шлюпке, пройдя метров семьдесят, остановился. У носовой пушки стояли двое матросов, целясь в приближающуюся шлюпку. Среди пассажиров шлюпки выделялись двое офицеров в позолоченных мундирах и шляпах с перьями. Вот вас-то мне и надо, голубчики.
– Офицеры – на борт, остальным сидеть в шлюпке. Если есть оружие, выкинуть за борт.
По шторм-трапу поднялись два лощёных офицера, с высокомерным выражением на лице остановились передо мной, протянули свои шпаги. По обычаям это являло официальную сдачу в плен.
– Какое судно?
– Фрегат «Санта». По какому праву вы потопили два французских судна, находясь в территориальных водах Франции?
– Я нахожусь здесь с любезного разрешения губернатора, месье де Кресси. А вот по какому праву вы напали на меня? Мы никого не трогали, пережидали шторм в бухте; это пиратское нападение, и я вправе поступить с вами, как и с остальным экипажем – по законам морского устава – то есть повесить на рее.
Офицеры побледнели.
– Вы не имеете права так с нами поступить, мы пленные, мы выкинули белый флаг.
– А затем обстреляли нас из пушек. Это подлость, господа.
Офицеры замялись.
– Мы так поступили по приказу губернатора, он велел утопить ваш корабль, не оставляя никого в живых.
– Вот как? – Я задумался. Коварный губернатор сначала милостиво разрешил посетить остров, открыть торговлю, затем послал за нами для слежки небольшое судёнышко, о котором мне докладывал боцман. А когда узнал, где мы стоим, послал суда французского короля, чтобы нас утопить. Подонок какой!
Вероятно, он был наслышан о том, что на островах пираты прятали свои клады, и нас определил как кладоискателей. Чего уж проще – дать нам время на поиски, затем взять на аборда, ж и денежки его. В крайнем случае, утопить на мелководье, где ныряльщики смогут затем поднять ценности. Рабов на плантациях хватало. Стоит поучить губернатора.
– Ладно, я не буду брать грех на душу, отпускаю вас, садитесь в шлюпку, остров рядом. Дня через четыре-пять доберётесь до города, зато живые, в отличие от ваших товарищей.
Офицеры спустились в шлюпку. В это время огонь на горящем и тонущем французском судне добрался до крюйт-камеры. Раздался оглушительный взрыв, корабль переломился пополам и почти сразу же затонул. Шлюпку сильно качнуло, перепуганные матросы схватились за борта. Даже до нас долетели горящие обломки судна, и я послал матросов осмотреть палубу – не занялось бы и у нас пламя.
Мы подошли ближе к берегу, сопровождая шлюпку. Дождавшись, когда люди выйдут на берег и отойдут от шлюпки, я приказал уничтожить её. Двумя выстрелами шлюпка была разбита. Пусть идут пешком. При счастливом стечении обстоятельств они на шлюпке могли быстро достичь Фор-де-Франса и предупредить губернатора, а так у нас гарантированно было несколько дней в запасе.