Заманивая к алтарю
Шрифт:
– Простите, – смущенно извинилась я, перестав орать. – Вы появились так неожиданно…
– О, это моя вина, прошу у вас прощения. Я не хотел напугать вас.
Я вновь насторожилась. Муженек выглядел вежливым и учтивым мужчиной, что никак не вязалось с его вчерашним образом. Ко мне он явился рядовым таким как бы инженером, робким и застенчивым переростком, понятия не имеющим о правилах поведения с дамами. Сейчас же передо мной стоял совершенно другой человек. Гладко выбритый, с гордым, я бы даже сказала, холеным лицом. Его редкие волосы были аккуратно зачесаны назад, что придавало лицу выгодный интерес. Даже кислая физиономия не выглядела таковой. Наоборот, в ней словно прибавилось жизненных
Видимо, я увлеклась и разглядывала его достаточно беспардонно, поскольку муженек первым заговорил на волнующую тему.
– Это все брат, – пояснил он, одарив меня очередной застенчивой улыбкой тихого неврастеника. – Он заставил меня все это надеть, чтобы не расстраивать маму. Мы сказали ей, что теперь занимаемся совместным бизнесом. Согласитесь, в своем привычном облике я бы смотрелся весьма жалко рядом с братом.
Возразить было нечего, я и не стала возражать. Во-первых, я брата и в глаза не видела, а потому мне не с кем было сравнивать. Во-вторых, какое мне вообще дело до внутрисемейных отношений? Пускай хоть на ушах стоят и на головах ходят, мне ни тепло, ни холодно. Гораздо больше меня интересовало имя моего супруга. А он то ли не догадывался, то ли нарочно не говорил. Ну и глупые же будут у нас лица, когда я запнусь при Игоре, не зная, как назвать мужа. Впрочем, могу называть его лапулей или зайчиком, хотя, ему больше пошло бы кащеюшка или дистрофик ненаглядный. В семьях молодоженов такое в порядке вещей. Брату ведь невдомек, как мы там друг друга называем. Хоть олигархом или олигофреном, ему-то какая разница.
– Идемте, я провожу вас в столовую, – любезно предложил супруг.
Он потопал по коридору в сторону лестницы, а я послушно двинулась за ним. Принятые утром таблетки оказали благотворное действие, и я была не прочь впихнуть в себя чашечку горячего живительного кофе с крохотной булочкой.
– А где у вас телефон? – спросила я, когда мы спускались по лестнице, совершающей между этажами крутой разворот на сто восемьдесят градусов.
– Внизу, в гостиной, – охотно отозвался он. – Еще несколько аппаратов стоят в комнатах. Хотите позвонить?
– Да, Дашке, то есть дочери, – призналась я. – Она наверняка волнуется и переживает за меня. Ведь я должна была явиться еще вчера вечером.
– Я же вам говорил, что уже звонил Даше утром, – с глухим раздражением в голосе, как мне показалось, ответил муженек, но тут же исправился, – мне кажется, что звонок будет лишним.
– Уж лишним он точно не будет, – заверила я его и решительно схватила трубку, когда мы спустились в гостиную и наткнулись на телефонный аппарат.
Дашка ответила только после седьмого гудка. Сонный голос указывал на то, что я вырвала ее из постели.
– Спишь? В час дня? – вместо приветствия, выпалила я.
– А ты думаешь, что только тебе можно неизвестно где шляться по ночам? – немедленно отреагировала дочурка. – между прочим, я после ночной смены. Скажи спасибо, что вообще ответила, а то закрылась бы с головой подушкой и фигушки ты бы до меня дозвонилась.
– Ладно, не кипятись, – миролюбиво предложила я. – Как там дома дела?
– А как им быть? – удивилась Дашка. – Тут, кроме меня, никого нет, значит, волноваться нечего. Ты где, на работе? А то я тебе ночью домой звонила, но ты не брала трубку. Я думала, ты сбежала от своего чудовища и завалилась спать.
Я испуганно покосилась на стоявшего неподалеку муженька и на всякий случай прикрыла трубку рукой.
– Нет, я дома у своего чудо… кавалера.
– Круто! – восхитилась Дашка. – Ну и как там мой новый папочка поживает?
– Замечательно, – ответила я, переходя еще на полтона ниже. – Кстати, он тебе звонил сегодня утром?
– Кто, новый папочка? Ничего себе, у вас уже так далеко зашло? Смотри там, осторожнее.
– Я серьезно спрашиваю, звонил?
– Не-а, не звонил, – протяжно и заразительно зевнула на том конце провода Дашка. – А что, должен был?
– Вероятно, – задумчиво протянула я, снова покосившись на муженька.
Тот стоял, как языческий божок, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдал за мной. Во мне снова шевельнулось чувство беспокойства.
– Ты когда вернешься? – спросила Дашка. – А то Еремеева уже два раза звонила, о тебе спрашивала. Говорит, вся администрация тебя ищет. Она им соврала, что ты на задании. Что это у тебя за задание такое?
– Как, она звонила? – это известие неприятно поразило меня, ведь фиктивный супруг уверял, будто звонил и ко мне домой, и на работу; значит, не звонил, а зачем-то наврал. – Скажи Людке, что я появлюсь завтра. Все, больше не могу говорить, увидимся.
– Пока, – послушно отозвалась дочь, и нас разъединили.
– Как она справляется без вас? – любезно поинтересовался муженек, дождавшись, пока я положу трубку.
Я обернулась, ответив ему натянутой улыбкой.
– Ничего без меня сделать не может. Я даже жалею, что согласилась на ваше предложение. Не представляю, как оставлю дочурку без без пригляда.
Муженек недовольно нахмурился, но ничего не сказал. Жестом руки он предложил мне перейти из гостиной в столовую.
Увлекшись разговором с дочерью, я не обратила должного внимания на интерьер гостиной. Выхваченные мельком детали указывали на то, что обставлена она была со вкусом. Я успела заметить великолепные, выполненные из мягкой черной кожи кресла и диван, камин, занимающий пространство чуть ли не в полстены, и длинную, во всю стену, и высокую, до потолка, наверняка, созданную по индивидуальному заказу, стенку. Она состояла из нескольких отделений, включая всевозможные шкафчики и серванты с застекленными дверцами. В центре стенки стоял широкоэкранный телевизор с вмонтированными по бокам мощными колонками, а над ним располагался обширный бар. Еще мой взгляд ухватил на стене некую картину. Я не разглядела толком, что на ней было изображено, но кажется что-то, связанное с охотой.
Столовая располагалась по соседству с гостиной. Она оказалась довольно просторной, но впечатление могло быть и обманчивым, поскольку мебели здесь стояло немного. В центре на резных деревянных ножках стоял длинный овальный, накрытый белоснежной скатертью, стол, вокруг которого теснились замаскированные под антиквариат стулья. Посреди стола высился внушительный бронзовый и уж точно антикварный подсвечник.
Вдоль стен тянулись серванты и трельяжи, хранившие семейные реликвии: сервизы и столовое серебро. Кое-где на стенах вместо картин висели расписанные художественной росписью тарелки. По углам столовой, словно немые часовые, застыли три высоченных вазы. Не удивилась бы, узнай, что они китайские, времен династии самых дорогих ваз на свете. В четвертом углу, в большой деревянной кадке росла раскидистая пальма.
Завтрак поджидал нас на столе. Муженек услужливо усадил меня на стул во главе стола, сам перешел на противоположный его конец и устроился там. Это приподняло мне настроение. Воображение тут же нарисовало картину: я – прекрасная принцесса; он – сказочный принц; мы сидим в древнем родовом замке за огромным столом, лопаем сочных цыплят и запиваем их великолепным красным вином.
– Что-то не так? – встревожился супруг, заметив, что я глупо улыбаюсь, тупо уставившись на пакет с соком, и не притрагиваюсь к еде.