Заманивая к алтарю
Шрифт:
– Мама может умереть, помните? Поэтому отказ не принимается. В восемь я жду вас у подъезда.
С этими словами он поднялся, любезно поцеловал мою руку, затем проделал то же самое с людкиной конечностью и гордо удалился. Нам оставалось только удивляться, насколько разным мог быть этот человек. Пришел робкий, как первоклассник, а уходил с величественно поднятой головой, как рыцарь, утомленный спасениями принцесс, заточенных в средневековых башнях.
Как только за женихом затворилась дверь, мы с Людкой переглянулись и как по команде грохнули от смеха. Мы так самозабвенно хохотали, что даже стекла в окне затряслись, аккомпанируя нам
– Извините, – затравленно пролепетал посетитель и убрался восвояси.
Прошло не менее десяти минут, прежде чем нам удалось привести себя в порядок. Ради своего же блага мы закрылись изнутри, чтобы больше никого не пугать и не портить демографическую ситуацию в стране, стали наводить красоту. Людка застыла у настенного зеркала с карандашом в одной руке и кусочком ваты в другой. Она пыталась придать своим стрелам прежний, воинственный вид, который был необходим ей для работы с трудными подростками и их горе-родителями. Я ограничилась зеркальцем из косметички и пудрой с помадой.
– Как впечатление? – не отрываясь от дела, поинтересовалась Людка.
– Чудак какой-то или шизофреник.
– Ты не права, подруга, – сказала Людки и укоризненно поцокала языком. – Если бы мне кто-нибудь предложил сходить в ресторан, я бы не отказалась.
– Ну, он много чего еще обещал, – резонно возразила я. – Но, как мне показалось, выглядел не настолько кредитоспособным, чтобы осыпать меня портретами, дарить рестораны и рисовать драгоценности. Тьфу, что я говорю, все наоборот, ну, ты меня поняла.
– Поняла, поняла, – хитренько протянула Людка, на секунду отвлекшись от своего занятия. – Пойдешь?
– Не знаю, – честно ответила я, так как сама еще была ни в чем не уверена. Гораздо больше в данный момент меня интересовало, достаточно ли я подкрасила губы или следует еще немного потрудиться. – Странный он какой-то, тебе так не показалось? Но с другой стороны, что я теряю? Мужик без ума от меня, где еще такого встретишь? К тому же, в этом ты права, в ресторан пригласил. Последний раз со мной такое случалось за миллион лет до нашей эры. Муженек точно ни разу в ресторан не сводил. Если, конечно, не считать рестораном столовую метизного завода, да и то туда мы ходили во время обеденного перерыва.
– А я ему почему-то не верю, – убежденно заявила Людка, своим заявлением вызвав и у меня приступ новых сомнений. Общаясь с подругой долгие годы, я привыкла доверять ее интуиции. Людка была настоящим ходячим детектором лжи, и мало кому удавалось обвести ее вокруг пальца. – Крутит он как-то, юлит. Про маму наговорил. Думаю, мама здесь не причем. Просто он действительно в тебя втюрился, но не знает, как к тебе подкатить. Вот и не нашел ничего лучше, чем выдумать душещипательную историю в надежде на то, что ты на нее клюнешь, как женщина.
– Жаль, что я давно уже не женщина, – вздохнула я. – Представляешь, недавно перед планеркой глава начал рассказывать какой-то пошлый анекдот. И внимания не обратил, что я сижу в зале. Так и сказал: «расскажу, пока женщин нет». А я в это время сидела за столом прямо рядом с ним. И ничего, даже внимания не обратил. Но только стоило войти секретарше, как он сразу заткнулся.
– А, так ты не дослушала тот анекдот? Жаль, я бы посмеялась. Короче, – Людка повернулась ко мне и, подражая строгой училке, ткнула в мою сторону карандашом, словно указкой. – Ты идешь на свидание или нет?
– Пожалуй, рискну, – ответила я после непродолжительных раздумий. – Вряд ли он станет приставать ко мне, зато поем и попью за чужой счет и потанцую в свое удовольствие.
– И то верно, – согласилась со мной подруга. – Но кое-что ты все-таки забыла.
– Что же?
– Скажи-ка мне, как его зовут?
Только тут я сообразила, что собралась замуж, пусть и фиктивно, за человека, имени которого не знала и в помине.
К любви я всегда относилась с трепетом. Это ни с чем не сравнимое чувство приходило ко мне раз двадцать в жизни. Впервые это случилось в детском саду. Воспитательница долго ругала меня за то, что я оттаскала за косы соперницу и полила ее стульчик обильным слоем клея. Но малолетний хахаль так и не оценил мои старания. Схожие проблемы поджидали меня и в школе. Соперниц на пути к счастью всегда хватало, расправлялась я с ними нещадно, и вскоре от меня стали шарахаться представители обоих полов.
И все же любовные переживания не обходили меня стороной. И всегда казалось, что наконец-то пришло то самое оно – единственное и неповторимое. Вот он, принц на белом коне, думалось мне. А через месяц-другой пелена спадала с моих глаз. Волшебный принц внезапно превращался в обыкновенного грубияна, напрочь забывшего все нежные и ласковые слова и невозмутимо протягивающего мне пакет с мусором или грязное белье.
Когда я вышла замуж, стирка мужниных носков автоматически попала в число моих обязанностей. Список домшни обязанностей, который негласно составил для меня муж, был огромен и ужасен. Никогда прежде я не готовила для других, не стирала и не мыла полы. Воспитана была так. Всю работу по дому мама брала на себя, не позволяя никому из домашних заниматься хозяйственными хлопотами.
Брак довольно быстро перерос в гражданскую войну. Противостояние с мужем продолжалась почти пятнадцать лет, то есть со времен первой брачной ночи. Собственно говоря, первая брачная ночь и стала для меня первым кошмаром, когда я сначала тщетно доказывала перепившему муженьку, что не целовалась у всех на глазах с гармонистом (хотя бы потому, что тот, упившись, большую часть свадьбы провалялся под столом, а его обязанности достойно исполнял старенький магнитофон), а затем отпаивала его крепким чаем, поскольку супругу стало невыносимо плохо.
С тех пор мы органически не переваривали друг друга. Поначалу никто не придавал этому большого значения, считая, что семейная жизнь такой и должна быть. И мы, и окружающие списывали постоянные скандалы на молодость, недостаток опыта семейной жизни и взаимострастную любовь. На самом деле никакой любви и в помине не было. Годы спустя мы единодушно пришли к выводу, что не подходим друг другу. Алексей подличал за моей спиной и уверял знакомых, что женился на мне, дабы оградить мир от происков такого исчадия ада, как я. Так сказать, сдерживал меня, чтобы я не натворила миру бед побольше. «Пусть лучше я умру, зато другие мужики не пострадают!», – не раз высокопарно заявлял он, неизменно заливая свои слова стопочкой водки.