Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора
Шрифт:
Посадка. Чувство вины
Я помню, как моя собака-такса залезла на треугольную табуретку на кухне и съела гору оладий со стола. При моем приближении она отдирала судорожно последнюю, прилипшую, как обычно бывает, ко дну тарелки. Уже в падении, дожевывая оладушку, собака испытывала чувство вины. Потом она сутки не выходила из-под дивана и двое суток ходила, поджав хвост. При этом я никогда ее не бил. Только слово! “Дези, ну как тебе не стыдно?! Ай-ай-ай! Ты же красивая, образованная сука. Ай-ай-ай! У тебя лучшая форма головы в Москве! Ай-ай-ай!” Эти слова вжимали мою Дездемону в пол. Уши ее становились тяжелыми и казались еще длиннее. Взгляд был такой несчастный, что я сам начинал испытывать чувство вины. Выходит, оно
И все же возвращаюсь к первому вопросу. С моим немецким другом Райнхардом Круммом я познакомился в начале 90-х. Он работал журналистом в Москве и был во всех тогда многочисленных наших родных, кровных “горячих точках”. Я знал, что Райнхард, кроме европейских языков и русского, говорит на иврите, который выучил в Израиле, где работал в кибуце. Зачем ему это надо было? “Чувство вины… Мой отец воевал. Меня мучило чувство вины…” Я думаю, чувство вины привело Райнхарда и в Россию, помогало ему изучать историю в Ленинградском университете, водило его рукой девять лет, когда он писал книгу о жизни великого писателя Исаака Бабеля. Чувство вины… Один мой пациент в прошлом был резидентом. В своей жизни он прожил как минимум пять. Художник, коммерсант, ученый, журналист… Это все его легенды. Он жил везде – от Европы до Африки. Однажды он зашел где-то на чужбине в русскую церковь и стал молиться. А за ним уже был хвост. Он засыпался. Это было началом его психоза. Разведчика взяли. Потом поменяли. Потом лечили. Потом он периодически впадал в депрессию. Очередная и явилась причиной нашей встречи. У него было чувство вины перед Родиной. Своего сына он отправил служить на тогда самую опасную границу – с Китаем. Он хотел, чтобы сын искупил его вину. Две истории про то, что “сын за отца не отвечает”.
Или отвечает? Веселый французский тромбонист приехал на гастроли в Израиль в составе большого оркестра. После концерта он сильно расслабился, изрядно перебрав местного пива. Расплачивался по карточке. На чеке шутник расписался: “Адольф Гитлер”. У него не было никакого чувства вины, как не было и чувства такта. На следующий день об этом написали все газеты Израиля. Тромбониста выгнали отовсюду, откуда только можно было выгнать. Его оркестр отвернулся от него. А тромбон – это не тот инструмент, с которым можно давать сольные концерты. Ни в какие оркестры музыканта нигде не брали. Интересно, возникло ли у него чувство вины? Или оно должно было возникнуть у всех остальных?
Совсем недавно я снова слетал в Израиль. Опять же к своему другу Славе, которого знаю около тридцати лет. Надо сказать, что эта цифра сыграла определенную роль. Когда перед отлетом в аэропорту в Тель-Авиве я проходил таможню и паспортный контроль, из огромной очереди я был единственным человеком, которого службы безопасности пропустили без осмотра багажа. Это в Израиле-то! Мне задавали очень много вопросов, Слава отвечал на иврите. И последний вопрос был такой: “Сколько вы знакомы?” И Слава сказал: “Тридцать лет”. Девушке-пограничнице было явно меньше, и, видимо, эта цифра ее срубила. И она сказала: “Идите сразу на регистрацию”. И даже не пропустила мою ручную кладь через сканер. То есть к паспортному контролю я лихо прошел с чемоданчиком и сел с ним в самолет.
А в очереди впереди меня стоял симпатичнейший человек с двумя большими корзинами клубники. Мы разговорились, и он сказал: “А вот меня дочка послала за клубникой. Она беременная”. И нам так это со Славой понравилось. Понравилось не то, что она беременная, хоть это и замечательно, а сама эта идея, что можно прилететь в Израиль и привезти оттуда много очень крупной, очень пахучей и очень вкусной клубники. Зимой! Вот так раньше клубнику носили корзинками, закрывая сверху марлечкой. То есть ты без вещей летишь в Израиль, окупая таким образом полностью поездку туда и обратно. Отличная идея! Но парень этот попался на другом. Кроме клубники он вез еще механические аппараты для выжимания свежего сока для своего друга-предпринимателя. К нему подошла та же девушка, что пропустила меня без досмотра, и спросила: “Что вы везете?” Он, улыбаясь, говорит: “Клубнику”. А она: “А вот это в коробке что?” Он, улыбаясь: “А это аппараты для выжимки сока”. – “И сколько у вас аппаратов?” – “Я везу своему другу пять штук”. И его – тут же на проверку. Открыли все коробки, раскрутили все эти механические приборы. Кажется мне, что в самолете я его с клубникой так и не видел. Я бы по запаху клубники определил, что он в салоне.
19 Страна непуганых зверей
Эти марки назывались “Колонии”. Вот они – Уганда, Кения, Танганьика. Нежно-розовые, нежно-голубые, нежно-зеленые. Чудом у меня сохранился этот альбомчик. Я собирал марки в школьные годы.
Сегодня покупаешь себе путевку в любой туристической компании, садишься в самолет Air France или KLM и после двух перелетов с пересадкой в Амстердаме ты в столице Кении – Найроби. Впрочем, не стоит там задерживаться и обращать внимание на невероятно красивых черных женщин, когда ждут звери. Они – главные герои. Поэтому скорее в джип и – вперед. Любимая программа “В мире животных” с любимым Николаем Николаевичем Дроздовым ждет нас, только не она пришла к нам, сидящим в кресле в домашних тапочках, а мы шагнули в нее, но не сразу, не сразу.
Экватор. Я стою в точке нулевой широты. Об этом говорит табличка на столбе. Доказательство? Да вот оно: кенийский парень демонстрирует, как, если отступить от той точки два шага в сторону Южного полушария, вода в воронке закручивается по часовой стрелке, а если сделать те же два шага к Северному полушарию – против. Может быть, и наоборот, не в этом суть. А в точке нулевой широты вода и вовсе не закручивается.
Я усовершенствовал этот опыт. Опрокинул бутылку виски в рот, чтобы собственной слизистой почувствовать эти завихрения. Все без обмана! Проверено на себе! Впрочем, возможно, это местный фокус, а я обычный московский лох, нашедший повод глотнуть виски. Возможно. Но, согласитесь, красиво глотнуть!
Кения – это страна, где охота на зверей запрещена, поэтому они свободны и не боятся людей. Машины для них даже не диковинные животные, а привычный фон жизни, как, собственно, и люди, стоящие в этих машинах и вооруженные фотообъективами.
Вот мы с друзьями добрались до первого заповедника и жаждали увидеть этих зверей, но зверей почему-то не было. Тогда, шутя, я предложил выпить членам экспедиции недопитый на экваторе виски. После первого глотка появился крокодил. Он неподвижно лежал на берегу маленькой речки, точно бревно. Крокодил был огромных размеров, так что это было огромное бревно. Сядешь на такое покурить и… “Минздрав предупреждает: курение опасно для вашего здоровья”. После второго глотка виски появились антилопы и буйволы, а после третьего – семья слонов, которая, увидев нас и подпустив на расстояние вытянутой руки, повернулась к нам, скажем так, местом, диаметрально противоположным хоботу.
Деревянный отель располагался на берегу большой лужи или маленького пруда (как хотите), в центре которого был зеленый островок в форме Африки. Все балконы номеров выходили на нее, то есть на эту лужу. Что это? Водопой. Вы сидите на балконе и наблюдаете, как разные звери в разное время ночи приходят мирно попить водички. За ужином к вам подходит служащий отеля и спрашивает, каких зверей вы хотите увидеть. Слоны пьют с 24:00 до 2:00; зебры – с 2:00 до 3:00; антилопы – с… И только буйволы пьют все время. “Кого вы хотите увидеть, сэр? Я вас разбужу, сэр”. И еще служащий отеля предлагал на ночь грелку с горячей водой к ногам. Спать с грелкой в ногах оказалось очень приятно, и первое, что я сделал, вернувшись в Москву, – купил себе в аптеке грелку, что и всем рекомендую. Особенно в осенние ночи неотопительного сезона.
Вот она, программа “В мире животных”, только без Николая Николаевича Дроздова, но зато с запахами зверей, травы, цветов. Спокойно и гордо проходит прямо перед носом стадо зебр. У каждой узор полосок свой, неповторимый, как отпечатки пальцев. А вот жирафы пасутся, объедая листья деревьев, у них много места, не то что у нашего, бедного, из зоопарка. Я видел, как он мечется в своей клетке зимой. Тем, кто высовывается, непросто. Промчались грациозные и тревожные антилопы. А в луже грязи лежат два огромных буйвола. Рога у них начинаются от глаз и тянутся до затылка, закрывая весь череп, с пробором посередине и с боков загибаясь вверх. И тут же, в огромном озере Накуру, – бесконечное количество фламинго модного розового цвета. Нескончаемая клокочущая розовая полоса.