Заметки об инициации
Шрифт:
Мы упомянем еще, не слишком на этом задерживаясь, другое значение более частного характера; оно, впрочем, непосредственно соотносится с тем, которое мы только что указали, ибо принадлежит той же самой области: это значение связано с использованием (ради содействия в реализации одного и того же совокупного плана) внешних организаций, не знающих об этом плане и с виду противостоящих друг другу, под единым «незримым» руководством, которое само пребывает вне любых противостояний; мы уже намекали на это ранее, отмечая, что особенно явственно это выразилось в дальневосточной традиции. Сами по себе противостояния, с вызываемой ими беспорядочной деятельностью, создают своего рода «хаос», по крайней мере кажущийся; но речь как раз идет о том, чтобы воспользоваться самим этим «хаосом» (рассматривая его как некую «материю», на которую воздействует «дух», представленный инициатическими организациями самого высокого и «внутреннего» уровня) в реализации общего «порядка»; подобным же образом в единстве «космоса» все вещи в их кажущемся противостоянии друг другу реально являются в конечном счете элементами всеобщего порядка. Чтобы так и было в действительности, тот, кто руководит «порядком», должен исполнять по отношению к внешнему миру функцию «неподвижного двигателя»: последний, пребывая в неподвижной точке — центре «космического колеса», — тем самым является осью, вокруг которой вращается это колесо, нормой, регулирующей его движение; он может быть ею потому, что сам не участвует в этом движении и не должен никоим образом вмешиваться во внешнюю деятельность, которая всецело осуществляется на окружности колеса. [324] Все, что вовлечено в обращения последнего, представляет собой лишь случайные модификации, изменчивые и преходящие; пребывает только то, что, будучи едино с Первоначалом, неизменно держится в центре, незыблемом, как и само Первоначало; и центр, который ничто не может затронуть в его нерасчлененном единстве, является исходной точкой неограниченного множества этих модификаций, составляющих всеобщее проявление; в то же время он является и точкой их завершения, ибо в конечном счете все они упорядочены по отношению к нему, — так же как потенции любого существа непременно упорядочиваются, будучи нацелены на его конечную реинтеграцию в первоначальную неизменность.
324
Таково
Глава XLVII. «VERBUM, LUX ET VITA»
Мы только что упомянули о воздействии Слова, вызывающем «озарение», — воздействии, которое лежит в основе любого проявления и может быть обнаружено по аналогии в исходной точке инициатического процесса; это побуждает нас — хотя может показаться, что подобный вопрос стоит несколько в стороне от главного предмета нашего исследования (впрочем, в силу соответствия точек зрения «микрокосмической» и «макрокосмической» это лишь видимость), — отметить тесную связь, существующую, с космогонической точки зрения, между звуком и светом; она весьма ясно выражена в ассоциации и даже идентификации, установленной в начале Евангелия от Иоанна между терминами Verbum, Lux et Vita (Слово, Свет и Жизнь). [325] Известно, что индуистская традиция, рассматривающая «светоносность» (тайяса) как характерную особенность тонкого состояния (вскоре мы поймем связь этого с последним из трех только что упомянутых терминов), утверждает, с другой стороны, первостепенность звука (гиабда) среди чувственных качеств, что соответствует эфиру (акаша) среди элементов; это утверждение в данном его виде относится непосредственно к миру телесному, но в то же время его можно применить к другим областям, [326] ибо в действительности оно отображает по отношению к этому телесному миру, представляющему лишь обычный частный случай, сам процесс всеобщего проявления. Если взять последний в его целостности, то данное утверждение можно будет отнести к сотворению всех вещей в любом состоянии Божественным Глаголом или Словом, которое, таким образом, находится в начале, или, лучше сказать (ибо здесь речь идет о чем-то в высшей степени «вневременном»), в первопринципе любого проявления, [327] и это также ясно указано в начале древнееврейской Книги Бытия: мы видим здесь, что первое произнесенное слово, как исходный момент проявления, было Fiat Lux, озарившее и упорядочившее хаос возможностей; этим и устанавливается непосредственное отношение, существующее в сфере первопринципа между тем, что может быть обозначено по аналогии как звук и как свет, — т. е. тем, выражением чего являются звук и свет в том смысле, какой обычно имеют эти слова в нашем мире.
325
Небезынтересно отметить в связи с этим, что в масонских организациях, наиболее полно сохранивших старинные обрядовые формы, Библия, лежащая на алтаре, раскрыта именно на первой странице Евангелия от Иоанна.
326
Впрочем, это ясно следует из того факта, что теория, на которую опирается наука мантр (мантра-видья), проводит различие между разными модальностями звука: пара или непроявленный, пашьян-ти и вайкхари или слово артикулированное: только это последнее относится собственно к звуку как чувственному качеству, принадлежащему телесному миру.
327
Таковы первые слова Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово» (In principle erat Verbum).
Здесь следует сделать важное замечание: основной смысл глагола амар, употребленного в библейском тексте и обычно переводимого словом «говорить», в действительности означает как в древнееврейском, так и в арабском «приказывать» или «повелевать»; божественное Слово — это «повеление» (амр), благодаря которому совершается творение, т. е. универсальное проявление — либо в его целостности, либо в какой-либо одной из модальностей. [328] Равным образом, согласно исламской традиции, первым творением был Свет (Эн-Нур), который, как сказано, мин амри' Ллах, т. е. произошел непосредственно от божественного повеления или приказа; и это творение находится, если так можно сказать, в «мире», т. е. в состоянии или на уровне существования, которое по этой причине обозначено как аламул-амр, являясь, в полном смысле слова, миром чистой духовности. В самом деле, интеллигибельный Свет — это сущность «Духа» (Эр-Pyx), а последний, взятый в универсальном смысле, отождествляется с самим Светом; вот почему выражения Эн-Нур ал-му-хаммади и Эр-Pyx ал-мухаммадиях эквивалентны: оба они обозначают изначальную и целокупную форму «Универсального Человека», [329] который есть аввалу кхальки' Ллах, «первое из творений Божиих». Это истинное «Сердце Мира», расширение которого влечет за собой проявление всех существ, тогда как его сжатие приводит их к их началу — Первопринципу; [330] таким образом, оно является одновременно «первым и последним» (ал-аввал ва ал-акхер) по отношению к творению, как сам Аллах есть «Первый и Последний» в абсолютном смысле, [331] «Сердце сердец и Дух духов» (Калбул-кулуби ва Рухул-арвах): это в его лоне дифференцируются различные «духи», ангелы (ал-малай-ках) и «отдельные духи» (ал-арвах ал-муджараддах), которые образованы, стало быть, из первичного Света как из их единственной сущности, без примеси элементов, составляющих главные условия низших уровней экзистенции. [332]
328
Здесь мы должны напомнить об упомянутой нами ранее связи между двумя различными смыслами слова «повеление» (ordre) (приказ и порядок. — Прим. пер.).
329
См.: «Символика креста», с. 51–54.
330
Символика двоякого движения сердца должна рассматриваться здесь как эквивалент хорошо известной в индуистской традиции символики двух противоположных и взаимодополняющих фаз дыхания; в обоих случаях речь идет о чередовании расширения и сжатия, которые соответствуют также двум терминам — coagula и solve — герметизма, — но при условии, что обе фазы должны пониматься в обратном смысле, сообразно тому, рассматриваются ли вещи по отношению к принципу или к проявлению, так что изначальное расширение обусловливает «коагуляцию» проявленного, а изначальное сжатие — его «растворение».
331
Все это соотносится с ролью Метатрона в еврейской Каббале.
332
Нетрудно увидеть, что все это может быть отождествлено с областью сверхиндивидуального проявления.
Если мы перейдем теперь к более частному рассмотрению нашего мира, т. е. к уровню экзистенции, к которому относится человеческое состояние (взятое здесь целостно, а не только лишь в его телесной модальности), то найдем здесь — в качестве «центра» — начало, соответствующее этому универсальному «Сердцу» и являющееся своего рода спецификацией его по отношению к указанному состоянию. Именно это начало в индуистской доктрине обозначено как Хираньягарбха: это аспект Брахмы, т. е. Слова как первопричины проявления, [333] и одновременно — «Свет», как указывает обозначение Тайяса, даваемое тонкому состоянию, которое образует свой собственный «мир» и все возможности которого он в полном смысле слова содержит в себе. [334] Именно здесь мы находим третий из терминов, упомянутых вначале: для существ, проявленных в этой области и в соответствии с их особыми условиями существования, этот космический Свет выступает как «Жизнь»; именно в таком смысле в Евангелии от Иоанна сказано: Et Vita erat Lux hominum (И Жизнь был Свет человеков). Хираньягарбха есть, следовательно, как бы «жизненный принцип» всего этого мира, и он назван джива-гхана, поскольку вся жизнь изначально синтезирована в нем; слово гхана указывает, что мы находим здесь ту «глобальную» форму, о которой мы говорили выше в связи с изначальным Светом, так что «Жизнь» предстает как образ или отражение «Духа» на определенном уровне проявления; [335] и эта же самая форма есть также «Мировое яйцо» (Брахманда), животворящим зародышем которого и является Хираньягарбха, согласно значению этого слова. [336]
333
Он «творец» по отношению к нашему миру, но в то же время он сам «сотворен» по отношению к высшему Первоначалу, и вот почему его называют также Карья-Брахма.
334
См.: «L'Homme et son devenir selon le Vedanta», ch. XIV. — В самом имени Хираньягарбха ясно обозначена эта светоносная природа, так как свет символизируется золотом (хиранья), которое само есть «минеральный свет» и занимает среди металлов то же положение, что и солнце посреди планет; известно, что солнце в символике всех традиций является также одной из фигур «Сердца Мира».
335
Это замечание может помочь определить отношения «духа» (эр-рух) и «души» (эн-нефс), причем последняя является, в полном смысле слова, «витальным принципом» каждого отдельного существа.
336
См. «Царство количества и знамения времени», гл. XX.
В определенном состоянии, соответствующем этой первой тонкой модальности человеческого уровня, которая и представляет собой мир Хираньягарбхи (но, разумеется, без отождествления с самим «центром»), [337] существо воспринимает себя как волну «первозданного Океана», [338] причем невозможно сказать, является ли эта волна звуковой вибрацией или световой волной; в действительности она является обеими одновременно, в их нераздельном изначальном соединении вне какой бы то ни было дифференциации, которая произойдет лишь на более поздней стадии проявления. Мы, разумеется, прибегаем здесь к аналогии; ведь очевидно, что в тонком состоянии речь может идти не о звуке и свете в обычном смысле,
337
Состояние, о котором идет речь, в терминологии исламского эзотеризма обозначается как хал, тогда как состояние, соответствующее отождествлению с центром, как макам.
338
Согласно общей символике Вод, «Океан» (на санскрите самудра) представляет совокупность возможностей, содержащихся в определенном состоянии существования; каждая волна соответствует, таким образом, в этой совокупности выявлению отдельной возможности.
339
В исламской традиции это относится в особенности к аспекту или атрибуту, выраженному в божественном имени Ал-Хайи, которое обычно переводят как «Живой», но гораздо точнее было бы передать как «Животворящий».
340
Это, разумеется, относится не только к мантре индуистской традиции, но также и к тому, что соответствует ей в иных традициях, например, к зикру в традиции исламской; речь идет в самом общем плане о звуковых символах, рассматриваемых в ритуалах как чувственные «подпорки» «заклинаний» в смысле, объясненном нами ранее.
341
См.: «L'homme et son devenir selon le Vedanta», ch. XVI и XXI.
342
Поскольку Кундалини символически изображается в виде змеи, свернувшейся кольцом (кундала), можно было бы здесь напомнить о тесной связи, существующей в традиционной символике между змеей и «Мировым яйцом», о которой мы упомянули, говоря о Хираньягарбхе: так, у древних египтян Кнеф в форме змеи выпускает «Мировое яйцо» изо рта (что означает намек на первостепенную роль Слова в создании мира проявленного); упомянем также равнозначный символ «змеиного яйца» друидов, которое изображалось в виде окаменелости морского ежа (oursin fossile).
Глава XLVIII. РОЖДЕНИЕ АВАТАРЫ
Указанное нами сходство между символикой сердца и символикой «Мирового яйца» побуждает нас упомянуть еще один аспект «второго рождения», отличный от рассмотренного ранее: в этом аспекте оно предстает как рождение духовного первопринципа в центре человеческой индивидуальности, который, как известно, изображается именно в виде сердца. По сути дела, этот первопринцип всегда присутствует в центре любого существа, [343] но в случае обычного человека он пребывает там в латентном состоянии, и когда говорят о «рождении», подразумевают под этим исходную точку действительного развития; именно эта исходная точка появляется или, по крайней мере, становится возможной благодаря инициации. В одном смысле духовное влияние, передаваемое через последнюю, можно отождествить с самим указанным первопринципом; в другом смысле — и если учитывать предсуществование этого первопринципа в существе — можно сказать, что оно оказывает «животворное воздействие» (разумеется, не само по себе, но через посредство существа, в котором пребывает), т. е. в целом «актуализирует» его присутствие, которое вначале было только потенциальным; как бы то ни было, очевидно, что символика рождения может в равной мере использоваться в обоих случаях.
343
См. «L'Homme et son devenir selon le Vedanta», ch. III.
Теперь следует хорошо уяснить, что в силу конститутивной аналогии «макрокосма» и «микрокосма» содержимое «Мирового яйца» (едва ли есть необходимость подчеркивать здесь очевидную связь яйца с рождением или началом становления существа) реально тождественно тому, что символически содержится в сердце: [344] речь идет о духовном «зародыше», который на макрокосмическом уровне обозначен в индуистской традиции, как мы уже говорили, символом Хираньягарбха; а этот «зародыш» — по отношению к миру, в центре которого он расположен, — и есть, собственно говоря, первозданный Аватара. [345] Итак, место рождения Аватары, как и то, что ему соответствует с точки зрения микрокосмической, как раз и репрезентируется сердцем, отождествляемым также в этом плане с «пещерой»; инициатическая символика пещеры могла бы стать предметом пространных рассуждений, в которые мы здесь не будем вдаваться; на это весьма ясно указывают тексты, подобные следующему: «Знай, что этот Агни, который есть основание мира вечного (изначального) и посредством которого он может быть достигнут, скрыт в пещере (сердца)». [346] Можно было бы, пожалуй, возразить, что здесь, как, впрочем, и в других случаях, Аватара прямо назван Агни, тогда как, с другой стороны, сказано, что именно Брахма скрыт в «Мировом яйце», названном по этой причине Брахманда, чтобы родиться там как Хираньягарбха; но, помимо того, что различные имена в действительности обозначают лишь различные аспекты или атрибуты Божества, обязательно связанные друг с другом, а не отдельные «сущности», уместно напомнить, в частности, что Хираньягарбха характеризуется как принцип, имеющий природу светоносную, стало быть, огненную, [347] а это, в свою очередь, отождествляет его с самим Агни. [348]
344
Другой символ, чья связь с сердцем подобна в этом плане связи сердца с яйцом, — это плод, в центре которого также находится зародыш, обозначающий то, о чем идет речь; каббалистически этот зародыш изображается в виде буквы iod, которая в древнееврейском алфавите является первоначалом всех остальных букв.
345
Речь здесь идет не об отдельных Аватарах, которые проявляются в ходе отдельных циклических периодов, но о том, кто реально и с самого начала является принципом всех Аватар; равным образом, с точки зрения исламской традиции Эр-Pyx мухаммадия является принципом всех форм пророчества и лежит в самих истоках всего творения. Напомним, что слово Аватара выражает, собственно, «нисхождение» первоначала в область проявления, а также, с другой стороны, — что словом «зародыш» (germe) во многих библейских текстах обозначается Мессия.
346
Катха Упанишада, 1-е Валли, шрути 14.
347
Огонь (Тежас) содержит в самом себе два взаимодополняющих аспекта — свет и тепло.
348
Это еще одна причина — в добавление к «центральному» положению Хираньягарбхи, — чтобы символически отождествить его с солнцем.
Чтобы перейти отсюда к «микрокосмической» точке зрения, достаточно напомнить аналогию между пинда — тонким эмбрионом индивидуального существа, и Брахманда или «Мировым яйцом»; [349] этот пинда — как вечный и неразрушимый «зародыш» существа — отождествляется, кроме того, с «ядром бессмертия», которое называется луз в гебраистской традиции. [350] В целом верно, что луз не обозначается как находящийся в сердце или что это — лишь одна из различных «локализаций», которые допустимы для него в силу его связи с телесным организмом, и что эта локализация не относится к числу самых обычных; и все же точно известно, что она, наряду с остальными, находится там, где луз пребывает в непосредственной связи со «вторым рождением». В самом деле, эти «локализации», которые связаны с индуистской доктриной чакр или тонких центров человеческого существа, в той же мере соотносятся с состояниями последнего или фазами его духовного развития, представляющими собой фазы действительной инициации: с основанием позвоночного столба — состояние сна, где находится луз у обычного человека; с сердцем — начальная фаза его «прорастания», каковое и есть, собственно, «второе рождение»; с «третьим глазом» — совершенство человеческого состояния, т. е. реинтеграция в «первозданное состояние»; наконец, с макушкой головы [351] — переход к сверхиндивидуальным состояниям, которые, в конечном счете, должны повести к «Высшему Отождествлению».
349
Йатха пинда Брахманда (см.: «L'Homme et son devenir selon le Vedanta», p. 143, 191).
350
См. «Царь Мира», с. 277–281. — Можно также отметить, что отождествление «второго рождения» с «прозябанием» луза в точности напоминает даосское описание инициатического процесса как «эндогении бессмертного».
351
Чакрой короны. — Прим. пер.
Мы не можем продолжать изложение, не входя в рассуждения, которые, будучи связаны с более детальным рассмотрением отдельных символов, были бы гораздо уместнее в других исследованиях; здесь же мы намеревались придерживаться более общей тонки зрения, по мере необходимости используя те или иные символы в качестве примеров или «иллюстрации». Итак, в заключение нам достаточно будет кратко указать, что инициация как «второе рождение» по сути есть не что иное, как «актуализация» в человеческом существе того самого первопринципа, который в универсальном проявлении предстает как «вечный Аватара».