Замочная скважина
Шрифт:
Это главное.
Маме очень важно, кто и что подумает. Порой мне даже кажется, что мнение окружающих о нас для нее в принципе является единственно-важным, а что творится на самом деле ее нисколько не волнует, пока не становится достоянием общественности, как то рискнуло быть сейчас.
– Пойдемте – изящным жестом руки (на пальцах которой покоится три, переливающихся в лучах солнца, кольца) мама кивает на ближайший свободный столик на летней веранде кафе.
Мы всегда сидим только на летних верандах. Полагаю, мама считает, что на улице сложнее
Ничего не ответив, папа направляется вперед прежде, чем мама успеет закончить предложение. Мы с Нейтом тут же увязываемся за ним, словно два школьника, увидевших отца-космонавта впервые за пять лет его «службы» в космосе. Еще более близкими наши с отцом отношения стали, когда мама женилась на Питере. И думаю, даже у Нейта тут сыграл не фактор того, что «теперь и мама счастлива», а просто возможность сравнения. Он увидел, какими еще бывают мужчины. Как к нему еще могут относиться.
И понял, что родной отец – не самый плохой вариант, хоть и вряд ли бы сошел на роль идеального американского папаши. Учитывая, что ожидает нас дома, мы с Нейтом всегда с нетерпением ждем каждой встречи с отцом и стараемся растянуть ее, как можно на подольше, хоть это и не всегда зависит от нас.
Папа падает на стул в центре, мы с Нейтом садимся по обе стороны от него, потому, когда мама с Питером подходят, им особо негде разгуляться. Питер, как настоящий джентльмен, предоставляет маме последнее оставшееся место, а сам притаскивает стул с соседнего стола. Усевшись, наконец, он язвительно замечает:
– Знаешь, Джек, прямо позади тебя свободен столик с пятью стульями.
– Правда? – безучастно бросает папа, точно «ага», скучающе разглядывая меню алкогольных напитков, пока мама с излишней скептицизмом бегает глазами по меню основных блюд – вот так сюрприз.
Наконец, кладет ламинированный лист обратно и, вальяжно умостив локти на столе, добавляет, глядя на Питера в упор:
– Я просто подумал, что моей семье вполне хватит места и здесь.
Питер сжимает челюсти, но более ничем словно не выдает новой волны ярости. Зато мама, вновь молниеносно потеряв всякий интерес к меню, испепеляет взглядом отца:
– Джек.
– Просто ответил – хмыкает тот, щелкнув пальцами, подзывая официанта – Питер у нас очень любопытный. Он задает вопросы, а я даю ему очевидные ответы. Еще пара тройка таких занятий и, кто знает, может он озолотит вас в «кто хочет стать миллионером», а, детка?
– На твоем месте, Джек – с угрожающим спокойствием перебивает Питер – я бы следил за языком, когда обращался к чьей-то чужой жене.
– Без проблем – кивает папа – когда мне что-нибудь понадобиться от тебя, я обязательно это учту.
– Весьма неразумно вклиниваться в чужую семью и пытаться диктовать собственные правила общения –
– Полностью с тобой согласен, дружище. Наконец, ты это понял. Будь добр, продемонстрируй теперь свои знания на практике и завали уже, наконец, хлебало.
– Джек! – цедит мама так тихо, что мы сами едва ее слышим, но настолько внушительно, что замолкают сразу оба – господи, вы можете хотя бы ради детей посидеть спокойно это время!
– Ради детей? – хмыкает папа, заметно воодушевившись, едва заметив, что официант, наконец, нас заметил и направляется к столику – Гвен, Джейзи и Нейту совершенно насрать, что подумают о них твои престарелые подружки в литературном кружке за чашкой чая с мятой.
Теперь уже вспыхивает мама, все еще стараясь не терять самообладания:
– Знаешь что, Джек..
Мы с Нейтом бегло переглядываемся.
Да уж, зря он задел мамин возраст. Это очень больная тема и кому, как не отцу, это известно. Несмотря на то, что они ровесники и родили нас очень рано – им обоим едва стукнуло 18, когда я появилась на свет – мама уже как года три стала одержима собственным старением. Возможно, это было связано как-то с уходом отца, может, она видела, что он становится в ней все менее заинтересован..
Так или иначе, он, кстати, и ушел примерно через полгода после начала ее множественных процедур, но тут сложно сказать, из-за чего именно: то ли из-за того, что он реально искал молодую (а не омолодившуюся), то ли из-за того, что мама в принципе начала всем этим заниматься и окончательно затрахала ему мозги.
Так или иначе, когда эта эстафета перешла Питеру – он знатно охренел.
Но едва мама открывает рот, чтобы объяснить, что знает или не знает папа, как прямо у меня над ухом раздается:
– Добрый день! Уже выбрали, что будете заказывать?
От неожиданности я даже вздрагиваю, зато папа уже озвучивает свой заказ, потеряв интерес к назревавшей склоке. Три алкогольных напитка и стейк. Недолго думая, я заказываю салат, а Нейт тоже стейк. Какое-то время он поочередно косится на отца и маму, очевидно, размышляя на тем, стоит ли сейчас попытаться заказать бокал того же виски, ссылаясь на то, что отец это разрешает.. но, очевидно, делает вывод (исходя из маминого раскрасневшегося лица), что сейчас совсем не подходящее время вновь разжигать между предками едва потухшее пламя раздора.
Когда очередь доходит до Питера, тот отмахивается:
– Стакан воды.
– Да ладно тебе, я плачу – циничная насмешка отца– хоть раз наешься до отвала.
Но Питер не ведется на эту откровенную провокацию (за два года – а именно столько они с мамой вместе – успел наработать себе иммунитет хоть на какие-то выходки отца) и сдержанно повторяет официанту:
– Стакан воды – поворачивается к маме – ты что будешь, дорогая?
– Мне греческий салат.
– Хорошо – после чего официант проговаривает заказ каждого из нас и, получив одобрение, уходит, огласив приблизительное время готовки.