Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Конечно, сэръ, странность тутъ имется въ нкоторомъ род; да все же это, съ вашего позволенія, совсмъ не то, что случилось однажды съ моимъ отцомъ во время выборовъ въ этомъ же самомъ город. Вотъ, сэръ, штука, такъ штука!
— Что такое? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Кажется, я уже имлъ честь докладывать вашей милости, что онъ служилъ въ кучерахъ, да и былъ онъ слишкомъ толстъ, чтобы заниматься какимъ-нибудь другимъ ремесломъ. Случилось однажды, привезъ онъ свою бричку въ этотъ самый городъ. Были выборы такъ же, какъ теперь, и одна изъ партій предложила ему привезти изъ Лондона джентльменовъ, общавшихся подать свои голоса въ пользу избираемаго кандидата, И вотъ, сэръ, наканун отъзда его вдругъ покорнйше просятъ въ комитетъ кандидата противной стороны для-ради, такъ сказать, нкоторыхъ объясненій по кучерской части. Приходитъ мой родитель, зеркала — уму помраченье; письменный столъ, разноцвтные огни, перья, чернила, груды бумагъ, дюжины дв джентльменовъ — присутствіе, сэръ, во всемъ разгар,- "Здравствуйте,
— Какъ же ихъ вытащили оттуда? — торопливо спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Дло темное, сэръ, — отвчалъ Самуэль, значительно понизивъ голосъ. — Одинъ пожилой джентльменъ, кажется, совсмъ пропалъ безъ всти… то есть шляпу-то его нашли, это я знаю; но была ли въ шляп голова, это осталось подъ спудомъ. Но всего удивительне здсь то, что бричка моего родителя опрокинулась въ тотъ самый день и на томъ самомъ мст, гд и когда ей слдовало опрокинуться по предсказанію ласковаго джентльмена. Странная оказія!
— Очень странная, — повторилъ м-ръ Пикквикъ. — Однакожъ, вычистите поскоре мою шляпу: кажется, зовутъ меня завтракать.
Съ этими словами м-ръ Пикквикъ сошелъ въ гостиную, гд уже вся почтенная компанія сидла за накрытымъ столомъ. Посл завтрака каждый изъ джентльменовъ поспшилъ украсить свою шляпу огромной синей кокардой, сдланной прелестными ручками самой м-съ Поттъ, и какъ м-ръ Винкель вызвался сопровождать эту леди на кровлю домовъ, ближайшихъ къ мсту будущаго торжества, то м-ръ Пикквикъ и м-ръ Поттъ должны были отправиться одни въ гостиницу "Сизаго медвдя", гд уже давно засдалъ комитетъ м-ра Сломки. Одинъ почтенный членъ, съ лысиной на голов, говорилъ y одного изъ заднихъ оконъ рчь передъ шестью звавшими мальчишками и одной двчонкой, величая ихъ при каждой новой сентенціи титуломъ "итансвилльскихъ согражданъ"; мальчишки хлопали руками и кричали «ура» изо всхъ силъ.
Площадь передъ "Сизымъ медвдемъ" представляла положительные признаки славы и могущества «Синихъ» гражданъ Итансвилля. Были тутъ стройныя полчища синихъ флаговъ, расписанныхъ золотыми буквами въ четыре фута вышиной. Трубачи, барабанщики и фаготчики стояли на своихъ опредленныхъ мстахъ, дожидаясь извстныхъ знаковъ для начатія торжественнаго марша. Отрядъ констэблей и двадцать членовъ комитета съ голубыми шарфами привтствовали «Синихъ» гражданъ-избирателей, украшенныхъ синими кокардами. Были тутъ избиратели верхомъ на борзыхъ коняхъ и другіе многочисленные избиратели пшкомъ. Была тутъ великолпная каретка, запряженная въ четверню для самого достопочтеннаго Самуэля Сломки, и были еще четыре кареты, запряженныя парой, для его ближайшихъ друзей. На всемъ и на всхъ отражалось всеобщее одушевленіе, жизнь и волненіе: флаги колыхались, толпа ликовала, двадцать членовъ комитета и констэбли бранились, лошади пятились, пшіе гонцы потли, и все, здсь собравшееся, соединилось на пользу, честь и славу достопочтеннаго Самуэля Сломки, заявившаго желаніе быть выбраннымъ депутатомъ отъ бурга Итансвилля въ Нижнюю Палату парламента Великобританіи.
Громко закричали въ народ, и сильно заколыхался одинъ изъ синихъ флаговъ съ девизомъ: "Свобода прессы", когда выставилась въ окн голова редактора "Итансвилльской Синицы", и оглушительные залпы громовыхъ восклицаній раздались по всему пространству, когда самъ достопочтенный Самуэль Сломки, въ огромныхъ ботфортахъ и синемъ галстух, выступилъ на сцену, раскланялся толп и мелодраматически пожалъ руку м-ру Потту, свидтельствуя ему искреннюю благодарность за поддержку, которой удостоился онъ, м-ръ Сломки, отъ его газеты.
— Все ли готово? — спросилъ достопочтенный Самуэль Сломки, обращаясь къ м-ру Перкеру.
— Все, почтеннйшій, все! — былъ отвтъ сухопараго джентльмена.
— Ничего не забыли, надюсь?
— Ничего, почтеннйшій, ничего. У воротъ гостиницы стоятъ двадцать человкъ, которымъ вы должны пожать руки: они умылись и причесались для этого торжества; тутъ же шестеро маленькихъ дтей, которыхъ вы должны погладить по головк и спросить y каждаго — сколько ему лтъ. На дтей совтую вамъ обратить особенное вниманіе; это всегда производитъ сильный эффектъ.
— Постараюсь.
— Да не худо бы, почтеннйшій, — продолжалъ сухопарый джентльменъ, — то есть, я не говорю, чтобъ это было совершенно необходимо, однакожъ, очень недурно, еслибъ вы поцловали кого-нибудь изъ этихъ малютокъ; такой маневръ произвелъ бы сильное впечатлніе на толпу.
— Не могу ли я поручить эту обязанность кому-нибудь изъ членовъ комитета?
— Нтъ, ужъ если цловать, такъ цлуйте сами: эффектъ будетъ врне, ручаюсь, что это подвинетъ васъ на пути къ популярности.
— Ну, если это необходимо, — сказалъ ршительнымъ тономъ достопочтенный Самуэльсломки, — надо поцловать. Теперь, кажется, все.
— По мстамъ! — закричали двадцать членовъ комитета.
И среди дружныхъ восклицаній собравшейся толпы, музыканты, констэбли, избиратели, всадники и кареты поспшили занять свои мста. Каждый экипажъ, запряженный парой, былъ набить биткомъ, какъ сельдями въ бочк. Карета, назначенная для м ра Перкера, вмстила въ себя господъ Пикквика, Топмана, Снодграса и съ полдюжины другихъ джентльменовъ изъ комитета Сломки.
Наступила минута страшной тишины передъ тмъ, какъ надлежало выступить самому достопочтенному Самуэлю Сломки, вдругъ толпа раздвинулась и закричала во весь голосъ.
— Идетъ, идетъ! — воскликнулъ м-ръ Перкеръ, предваряя многочисленныхъ звакъ, которымъ нельзя было видть, что длалось впереди.
Раздались дружныя восклицанія со всхъ сторонъ.
— Вотъ онъ пожимаетъ руки гражданамъ Итансвилля!
— Ура, ур-ра!
— Вотъ гладитъ онъ какого-то малютку по голов! — говорилъ м-ръ Перкеръ восторженнымъ. тономъ.
— Ур-ра! Ур-р-р-р-а-а!
— Онъ поцловалъ ребенка.
Толпа заревла неистово и дико.
— Другого поцловалъ!
Новый оглушительный ревъ и гвалтъ.
— Всхъ перецловалъ! — взвизгнулъ сухопарый джентльменъ.
И, сопровождаемая оглушительнымъ ревомъ, процессія двинулась впередъ.
Какъ, вслдствіе чего и по какому поводу случилось, что на дорог она столкнулась, смшалась и перепуталась съ другою такой же процессіей, и какимъ образомъ окончилась суматоха, возникшая по этому поводу, описать мы не въ состояніи, потому, между прочимъ, что уши, глаза, носъ и ротъ м-ра Пикквика нахлобучились его шляпой при самомъ начал этихъ столкновеній. О себ самомъ говоритъ онъ положительно, что въ ту самую минуту, какъ онъ хотлъ бросить быстрый взглядъ на эту сцену, его вдругъ окружили со всхъ сторонъ зврскія лица, облака пыли и густая толпа сражающихся гражданъ Итансвилля. Какая-то невидимая сила, говоритъ онъ, вынесла его вдругъ изъ кареты и втолкнула въ самый центръ кулачныхъ бойцовъ, причемъ два довольно сильныхъ тумака воспріялъ онъ на свою собственную шею. Та же невидимая сила пособила ему взобраться наверхъ по деревяннымъ ступенямъ, и когда наконецъ онъ снялъ свою шляпу, передъ нимъ были его друзья, стоявшіе въ первомъ ряду съ лвой стороны. Правая сторона была занята «Желтыми» гражданами Итансвилля; въ центр засдали городской мэръ и его чиновники, изъ которыхъ одинъ, — жирный глашатай Итансвилля, — безпрестанно звонилъ въ огромный колоколъ, приглашая почтеннйшую публику угомониться отъ страшной суматохи. Между тмъ м-ръ Гораціо Фицкинъ и достопочтенный Самуэль Сломки, съ руками, приложенными къ своимъ сердцамъ, безпрестанно склоняли свои головы передъ волнующимся моремъ головъ, наводнявшихъ все это пространство, откуда подымалась буря стоновъ, ликованій, криковъ и насмшекъ, — исходилъ гулъ и шумъ, подобный землетрясенію.