Замок Броуди
Шрифт:
— Ты ничуть не лучше меня, ты, боров! — завопил он. — Не воображай, что будешь и дальше мной командовать. Ты хотел сохранить эту девку для себя, вот и все. Но если она не достанется мне, так я постараюсь, чтобы и тебе она не досталась. Довольно я натерпелся от тебя. Больше не желаю! Нечего на меня так смотреть!
— Смотреть на тебя?! — зарычал Броуди. — Я не смотреть на тебя буду, я буду тебя душить за горло, пока последний вздох не вылетит из твоего, поганого тела!
— Ну-ка, попробуй! — крикнул Мэт, тяжело дыша. — Не-ет, ни душить меня, ни измываться надо мной ты больше не будешь! Думаешь, боюсь тебя? Нет, не боюсь! Я покажу тебе кое-что,
При таком неожиданном и дерзком отпоре Броуди еще больше рассвирепел, глаза его горели, он не сказал ни слова и начал медленно обходить стол, подвигаясь к сыну. Но странно: Мэт не тронулся с места. Вместо того чтобы бежать, он с диким воплем торжества сунул руку в боковой карман, извлек оттуда небольшой пистолет и, крепко зажав его, направил в упор на отца.
— А, ты не знал, что у меня есть эта штучка, ты, боров! — визжал он. — Не знал, что я ее привез из Индии. Он заряжен пулей — это будет гостинец для тебя! Получай же его, черт бы тебя побрал! На, получай, ты, вечно фыркающий на людей буйвол!
И, стиснув зубы за побелевшими губами, он отвел назад указательный палец и нажал собачку. Блеснула желтая молния, и раздался громкий взрыв, который долго еще отдавался в комнате. Пуля, выпущенная в упор, оцарапала Броуди висок и попала в зеркало над камином, которое разлетелось вдребезги, и осколки зазвенели о пол среди затихающих отголосков выстрела.
Одну секунду Броуди стоял, пораженный ужасом, затем с громким криком кинулся на сына и нанес ему страшный удар между глаз своим железным кулаком. Мэтью упал, как падает на бойне животное под ножом, и, падая, ударился головой о ножку стола. Он лежал без чувств на полу, и кровь текла у него из носа и ушей.
— Ах, ты, убийца! — пробормотал его отец, тяжело дыша я впиваясь горящим взглядом в бесчувственное тело у своих ног. — Ты хотел убить родного отца!
В эту минуту кто-то неистово забарабанил в дверь, и хозяйка дома ворвалась в комнату. Увидев пистолет и неподвижное тело на полу, она вся затряслась. Ее отталкивающее лицо мертвенно побледнело и стало еще страшнее.
— Боже! — ахнула она. — Вы… Вы застрелили собственного сына?!
Броуди прижал носовой платок к ободранному и опаленному пулей виску. Лицо его точно окаменело, а грудь все еще ходила ходуном.
— Уходите, — приказал он, по-прежнему не отводя глаз от Мэтью. — Это он хотел меня убить.
— Так это он стрелял? — воскликнула женщина, ломая руки. — Я знала, что будет беда, когда он сюда ворвался. И какой шум наделал этот пистолет, господи!
— Убирайтесь отсюда, — скомандовал он грубо. — Уходите, вам говорят, или будет еще больше шума, которого вы так боитесь.
— Не делайте ничего безрассудного, — умоляла она. — Подумайте о репутации дома!
— Ну вас к черту с вашим домом. У него достаточно дурная репутация! — закричал Броуди, метнув на нее яростный взгляд. — Я же вам сказал, что я чуть не погиб! — И, схватив женщину за плечо, вытолкал ее из комнаты. Закрыв за нею дверь, он повернулся и снова мрачно посмотрел на распростертое тело, потом, подойдя, ткнул его ногой.
— Ты чуть не убил родного отца, — пробурчал он. — Клянусь богом, я с тобой рассчитаюсь за это! — Потом он медленно отошел к столу, сел и, скрестив на груди руки, стал терпеливо дожидаться, пока Мэтью придет в себя. Пять минут в комнате стояла мертвая тишина, только тикали часы на столе, да время от времени слышно было, как падала зола сквозь решетку. Потом, внезапно, Мэт застонал и шевельнулся. Держась обеими
— Ты все еще здесь, как видишь, — сказал шепотом Броуди. — И я тоже. — Он произнес последние слова медленно и выразительно, придвинул свой стул ближе к сыну. — Да, мы с тобой наедине в этой комнате. Замечательно, не правда ли? Быть с тобой наедине, видеть тебя так близко для меня редкое удовольствие. — Он помолчал, потом продолжал ворчливо: — Нежная мать была бы довольна, если бы могла видеть сейчас своего молодца-сына. Твой вид наполнил бы ее сердце радостью! Ее привел бы в настоящий восторг этот новый узор, который ты вывел блевотиной на своем модном костюме. Вот он, ее взрослый, примерный сын!
Мэтью не мог произнести ни слова, да от него это и не требовалось. Броуди подобрал с пола пистолет и, нарочно вертя им перед испуганными глазами сына, продолжал уже более сдержанным тоном, как бы размышляя вслух:
— Вот гляжу я на тебя, парень, и просто не верится, что у такого, как ты, хватило смелости попытаться убить меня. Ведь ты такое мелкое дрянцо! Хоть и не большое удовольствие получить пулю в лоб, а все-таки мне жалко, что ты не попал. Ты бы так весело плясал на виселице, качаясь из стороны в сторону, с веревкой вокруг желтой шеи!
Мэтью, совершенно отрезвев, обратил мертвенно-бледное, жалкое лицо к отцу и, под влиянием инстинктивного желания бежать отсюда, сделал слабую попытку встать.
— Сиди на месте, негодяй! — вскипел Броуди. — Думаешь, наш разговор с тобой кончен? Ты уйдешь отсюда тогда, когда я захочу, а может быть, и не уйдешь вовсе.
— Я был не в своем уме, папа, — прошептал Мэтью. — Я не сознавал, что делаю. Я был пьян.
— Ах, так ты любишь хватить стаканчик, да? — издевался отец. — Скажи, пожалуйста! Вот еще новая джентльменская привычка, вывезенная из-за границы. Неудивительно, что ты выбрал такую мишень для своего пистолета.
— Я не хотел стрелять, — шепотом оправдывался Мэт. — Я купил его просто так, чтобы похвастать. Я никогда, никогда больше не буду!..
— Тс-с, не давай так необдуманно обещаний, — продолжал глумиться над ним Броуди. — Мало ли что! Тебе завтра же может понадобиться убить кого-нибудь самым настоящим образом, прострелить ему башку так, чтобы мозг вылетел и валялся на земле!
— Папа, папа, выпусти меня, — захныкал Мэтью. — Ты же отлично знаешь, что я не хотел тебя убить.
— Нет, нет, ни за что не пущу. Это недостойно такого великого человека, как ты, непохоже на бравого сына твоей матери. Ты, видно, выблевал из себя все мужество? Можно поднести тебе еще стаканчик, чтобы тебя подбодрить.