Замок Оборотня
Шрифт:
Тишина, затем спокойное:
– Ким, все хорошо?
Меня словно что-то вело, и я ответила так же тихо:
– Я человека убила, мне плохо, Сонхейд. Мне нужно побыть одной… в ванной. Пожалуйста.
Оборотень даже не шевельнулся.
– Знаешь, в человеческих парах мужчина ценит личное пространство женщины и когда ей нужно побыть одной…
– Туалет дальше по коридору налево, – хрипло перебил меня альфа.
А после отпустил и ушел. Повернувшись, я проследила за тем, как он уходил – высокий, чуть сутулый, по-звериному как-то, с неестественно длинными руками. Затем бесшумно подошла к входной двери, открыла, так, чтобы не скрипнула, и вышла на ступени…
Огромные массивные ворота медленно таяли в лучах
По ступеням вниз, через весь двор и втрое быстрее по лежащим на мощенной камнем мостовой створками ничуть не волшебных ворот!
Я бежала так быстро, как никогда в своей жизни, следуя по уходящей вниз тропинке, боясь не то чтобы оглянуться, а даже посмотреть вперед. На повороте упала, больно разодрав ладони, но поднявшись вновь, устремилась по дороге, что становилась все шире.
Я никогда в жизни так не бегала. Дыхание давно было прерывистым и хриплым, сердце рвалось из груди, в боку кололо, перед глазами прыгали светящиеся точки. Я понимала что упаду.
Очень скоро просто свалюсь и не будет сил встать, но меня гнала и гнала одна страшная мысль – О чем Сонхейд заставил меня забыть?!
И я бежала… не останавливаясь, спотыкаясь, но удерживаясь на какой-то полубезумной грани, чувствуя, как неуловимо меняется все вокруг…
Остановилась лишь тогда, когда кусты больше не цеплялись за мою одежду, а ноги не утопали в траве. С каким-то недоуменным удивлением уставилась на асфальт под ногами, совершенно серый в лучах заходящего солнца… Не услышала сигнала автомобиля и очнулась от забытья, лишь когда отчаянно застонали тормоза…
Удар был болезненным!
– Мисс Блэкмор, – голос звал откуда-то издалека. – Мисс Блэкмор, вы меня слышите?
– Да, – я не узнала свой хриплый голос, и как-то инстинктивно облизнула губы… они оказались сухими и потрескавшимися.
– Невероятно, адреналин оказался наиболее действенным. С возвращением в мир живых, мисс.
Очень медленно и осторожно я приоткрыла глаза… У стоящего над моей постелью доктора в белом халате оказалось молодое небритое лицо и мешки под глазами. И улыбка – светлая и человеческая.
– А вот и наши голубые глазки, – он улыбнулся шире. – А мы все боялись, что вы их не откроете, но вы у нас боец, мисс Блэкмор.
Попыталась улыбнуться – больно.
– Тихо-тихо, не стоит требовать от себя слишком многого. Я ваш лечащий врач, доктор Саэм, а вы у нас легенда – сама вернувшаяся с того света мисс Ким Блэкмор. Там толпа журналистов, представляете?
Я не понимала о чем он!
– Ммм, – протянул доктор Саэм, – после такого удара мы ожидали потерю памяти. Ким, вы помните кто вы?
– Кимберли, – говорить было очень тяжело, – Кимберли Блэкмор… мне двадцать два года… я живу в штате Вирджиния… в доме дяди Олдана и тети Летисии… У меня четверо двоюродных братьев… Я сирота… В этом году закончу университет по направлению Искусствоведение…
– Замечательно, – доктор, похоже, любил улыбаться. – А что вы помните о вашей поездке в Шотландию?
Что-то в этом вопросе было не так… не то… хотя…
– Шотландия… у нас заказ от туристической компании, я описываю замки, я… – в памяти промелькнули странные видения о дожде, не работающем навигаторе, – мы ехали по дороге… был дождь… холодно очень… и…
И почему-то ничего больше я не помнила.
– Вы попали в аварию, Ким, – мягко произнес доктор. – Вы были не пристегнуты и при ударе вылетели через боковое стекло, дальше все полагали, что вы упали в море и погибли. Но вот прошло немногим более двух недель и вы умудрились попасть в аварию повторно. Помните?
Я попыталась отрицательно покачать головой, вышло не очень.
– Вас сбил грузовик, мисс Блэкмор, – сообщил доктор Саэм. – К счастью,
– Здравствуйте, – прошептала я в ответ.
– У вас удивительно красивые глаза, – задумчиво произнес доктор Саэм. И почти сразу деловито и радостно: – Нужно поесть, Ким, обязательно. Сестра!
Дни мелькали странным калейдоскопом. Тетя и дядя, как оказалось, несколько дней, пока я не приходила в себя, провели в больнице.
Их пустили ко мне первыми, братья потом только к вечеру приехали. Очень настойчивыми были журналисты, но мне нечего было им сказать, кроме уже всем известного… Приезжал Тэд, взволнованный, почему-то виноватый, и он все время повторял "Так жаль, Ким, если бы я только знал, мы бы продолжали искать"… Потом, когда вышла из больницы, мы с моими младшими братьями, которые все равно меня старше, но в семье младшие, сходили на кладбище, где служители демонтировали мою преждевременную могилу. Смотреть на надгробную плиту с моим именем и фотографией было не так весело, как Дик обещал. Мы и не смеялись. Это все как-то странно было.
В газетах некоторое время крутились заголовки с тематикой от "Ким вернувшаяся домой", до "Она вернулась из ада". Просто все бы ничего, но через неделю после моей лже-смерти из общежития исчезли все мои вещи, даже начатые крема и шампунь, и это встревожило полицию. Детектив Стивенсон ходил к нам сначала каждый день, потом через день, после обещал звонить, но не обещал найти украденные вещи. Мне пришлось полностью обновить гардероб.
Но я не жаловалась. Несмотря на случившееся, меня очень радовало то, что кошмаров больше не было. Мне не снились сны о преследующих меня волках, я не просыпалась по ночам с дикими воплями, так что в итоге мой лечащий врач и тетя Лети пришли к выводу, что все что ни происходит, все к лучшему. А еще мне почти каждый день звонил доктор Саэм, делая вид, что заботится исключительно о моем самочувствие, но неизменно после наших получасовых разговоров, приглашал меня на очередной фильм… У доктора была очень приятная улыбка, но… я каждый раз говорила "нет".
Из-за всех этих событий я пропустила первый семестр и по возвращению в альма-матер все дни проводила в кампусе, догоняя группу, и часто даже в перерывах между лекциями, сидела не с прежней компанией, а одна, под деревом, вчитываясь в очередной параграф.
В один из на редкость теплых ноябрьских дней, я сидела под полюбившимся дубом с томиком жизнеописаний греческих философов, когда движение на дорожке привлекло мое внимание.
Даже не движение – неуловимое ощущение присутствия чего-то постороннего. Прервав чтение, я вгляделась в странную, немного неестественную фигуру в конце аллеи. Впрочем, не я одна обратила внимание на этого человека – девушки с факультета искусств, специализирующиеся на живописи, мгновенно отметили чрезмерную длину рук незнакомца, и теперь бурно обсуждали причины подобной диспропорции в его телосложении. Не оставили незнакомца без внимания и остальные студенты, и теперь исподволь или откровенно в упор, но на него посматривали все. А незнакомый мужчина продолжал идти по аллее – спокойно, плавно, с какой-то звериной грацией, как расслабленный уверенный в своей силе хищник. Странное сравнение, но при взгляде на него эта ассоциация удерживалась стойко. И даже дорогой костюм, темное кашемировое пальто и идеальная стрижка не могли скрыть это ощущение дикой хищной силы в нем. И чем ближе он подходил, тем удивительнее казался. Серые, но совсем не седые волосы, орлиный нос, волевой жесткий подбородок, твердые тонкие губы, и странного светло-орехового, почти желтого цвета глаза. Глаза, которые неотрывно и не мигая смотрели на меня.