Замок (сборник)
Шрифт:
«Это безумно романтично, подумайте, — говорил он, — я как будто живу той жизнью, я забываю обо всём, а что до того, что Вы раньше не видели здесь ничего, ну, может быть, Вы никогда не заходили столь далеко?» Я поверила ему. О, как я его понимала! Его слова полностью отвечали моим мыслям, моим грёзам! Я заметила, что он довольно странно одет. Он улыбнулся. «А Вы думаете, я смог бы вписаться сюда в современном костюме?» Мне стало смешно, и я поняла, что сказала глупость. Потом мы пили травяной чай, смеялись, болтали о какой-то чепухе. Голова моя шла кругом. Но вдруг часы на стене пробили, и я опомнилась. Было двенадцать часов дня. Я начала прощаться. Мне показалось, Альберт тоже устал. Он сказал, что не сможет проводить меня до ворот, так как ему срочно нужно позвонить. Я нисколько не
Придя домой, я скрыла от родителей, где была. Но я была так возбуждена, что мама что-то заметила. От волнения я не могла ни есть, ни пить, и, позавтракав на скорую руку, ушла к себе в комнату и упала на постель. Мама вошла ко мне, так как я забыла закрыть дверь и спросила, что случилось и где я была с утра пораньше? Я ответила, что просто прогулялась по окрестностям. Она подозрительно посмотрела на меня, и спросила, не встретила ли я кого-нибудь. Удивившись в глубине души её проницательности, я пробормотала, что просто очень устала от прогулки и избытка свежего воздуха и потому хотела бы отдохнуть. Мне очень хотелось её спросить про замок, но, верная клятве, я промолчала. Мама не стала мне докучать, прикрыла дверь и вышла. Скорее всего, она ничего не знала про замок, и не могла подумать ничего особенного о моей утренней прогулке. Хотя само по себе её незнание было странно. Замок не иголка, и то, что вся деревня жила в неведении о таком близком соседстве, было более чем удивительно. После её ухода я смогла, наконец, предаться мечтам в полной мере. Я рисовала сцены наших с Альбертом свиданий, наши будущие отношения (а я не сомневалась, что они будут) рисовались мне в самом романтическом свете. Похоже, я влюбилась, и обрела ту любовь, которую искала. Ни о чём, кроме Альберта, я не могла думать. Я засыпала и просыпалась с его именем.
В первую неделю после встречи я не смогла снова добраться до замка. Во-первых, мне казалось неудобным вот так сразу бежать к парню, я была воспитана родителями в скромности, а во-вторых, была просто занята. Я помогала родителям по дому, ходила с мамой в гости к соседям — всем хотелось непременно меня увидеть и расспросить о столичной жизни, к тому же у меня были подруги, и им тоже нужно уделить время. Потом мы с отцом ездили в соседние городки, ходили по магазинам, наносили визиты дальним родственникам. За повседневной суетой я немного отвлеклась от мыслей об Альберте.
В понедельник следующей недели отец уехал к больному в дальнюю деревню, мама пошла давать частный урок музыки сыну местного богатея, а я оказалась предоставленной сама себе.
Едва дождавшись, когда они ушли, я отправилась на прогулку. И, естественно, ноги сами понесли меня к замку. Я боялась, что не найду дороги, но легко вышла прямо к нему. А воробьиный писк подсказал, что я на верном пути. Совершенно неожиданно замок возник перед глазами. Сердце моё забилось, я страшно смутилась, но вдруг увидела Альберта, спешащего ко мне по дорожке от замка, и несколько успокоилась. Он поспешно подошёл ко мне, взял мои руки в свои и страстно сжал их. В его глазах я увидела беспокойство. «Господи, где Вы пропадали, я весь извёлся?» — он говорил искренне, и мне стало стыдно, что я так долго его мучила. Я смешалась, и не нашла, что ответить. «Вы могли бы позвонить мне» — наконец вымолвила я. «Я не мог, — сказал он, — у меня не работает телефон, — и потом я ждал Вас, я думал, Вы придёте».
«Но я же пришла, — сказала я, потихоньку приходя в себя и веселея, — и вообще, давай на перейдём на ты. Пойдём в дом, или прогуляемся по окрестностям?» Он как будто стряхнул с себя озабоченность, взял меня за руку и мы пошли в дом. Там всё было так же, как в прошлый раз. Свечи, ковры, полумрак, полное отсутствие других обитателей. Но мне было всё равно. Мы опять прошли в залу, шторы были задёрнуты, и сели пить чай. На этот раз Альберт принёс очень вкусное варенье, печенье, и, как и в прошлый раз, у меня закружилась голова от чая. Мы болтали обо всём, Альберт много рассказывал о старых временах, о той жизни, и я поражалась, как хорошо он осведомлён.
Я даже пошутила, что он, наверное, лучший студент на курсе, раз знает так много и так подробно, о том, что происходило триста лет назад. Он ответил, что видит это так отчётливо, как будто это происходило с ним. Он оказался умным парнем, обладающим отличным чувством юмора. Мне было хорошо и легко с ним. Около двенадцати часов мы опять расстались, Альберт сослался на неотложные дела.
Перед уходом он попросил приходить хотя бы раз в неделю, лучше в пятницу, вечером, на закате, тогда он сможет прогуляться со мной. А то днём он очень занят, наверху ведутся работы, и он не может оставить их ни на минуту, иначе, он как будто оправдывался, рабочие обязательно сделают что-нибудь не так, а он вкладывает огромные суммы денег. Мне это объяснение показалось неубедительным, но я промолчала.
Всё, что касалось Альберта, казалось мне прекрасным. А тайны лишь придавали шарма. К тому же, не знаю почему, я была уверена, что рано или поздно всё узнаю. Я поняла, по тому, как Альберт смотрел, что он полюбил меня, и душа моя знала, что я не ошибаюсь.
Всё лето наши тайные свидания продолжались, как и хотел Альберт, по пятницам, на закате. Мы гуляли, но часто оставались и в замке. На прощание он целовал меня в щёку, и губы его были странно холодны. В те минуты мне почему-то становилось немного страшно. Но наша любовь разгоралась всё ярче и я не обращала внимания на такие мелочи.
Иногда мне звонил Питер, но я разговаривала с ним холодно и отчуждённо, и он перестал, лишь сказав в последний раз, что больше звонить не будет, видимо я чем-то или кем-то занята, но с нетерпением ждёт меня в городе.
В ожидании очередного свидания время шло очень быстро, один день сменял другой, и так незаметно лето подошло к концу.
До моего возвращения в город оставалось около двух недель. Как-то на очередном свидании я посетовала Альберту, что, к сожалению, всё хорошее когда-то кончается, и через десять дней мне необходимо уехать. Я говорила, что буду очень скучать, и если у него будет возможность, пусть приезжает в город. Хотя, видимо, ему тоже нужно учиться, и, скорее всего, мы расстаёмся до следующего лета. Я пожалела, что не познакомилась с его мамой и сестрой, а он так и не захотел придти ко мне в деревню.
После этих слов он сделался очень задумчивым и попросил меня прийти к нему завтра утром во что бы то ни стало. Я очень удивилась, потому что мы никогда не встречались два дня подряд. Но он умоляюще заглядывал мне в глаза, гладил мою руку, и я не смогла отказать, хотя мы с отцом собирались в гости к родне в соседнюю деревню. Он даже вышел проводить меня до ворот, чего раньше никогда не случалось, и на прощание ещё раз взял с меня обещание прийти завтра. Я была страшно заинтригована. Он напустил столько тумана, что моё любопытство разгорелось, и я твёрдо решила, что приду, чего бы мне это ни стоило.
Придя домой, я долго думала, как найти предлог для отказа от похода к родне. Это было несколько затруднительно, потому что серьёзный предлог я вряд ли смогла бы найти, а пустяк расстроил бы отца и вверг в подозрение мать. Мучимая такими мыслями, я села за стол ужинать. Но судьба, видимо, благоволила нам. Я ещё не успела открыть рот, как отец сам заговорил о завтрашней поездке. Он сказал, что к тёте Эльзе неожиданно приехала подруга, а дядя Ганс срочно уехал в город по делам, и, скорее всего, завтрашняя поездка откладывается, но, подчеркнул он, не отменяется. «Мы съездим к ним попозднее, может, на выходные», — сказал он. Я ликовала. Мне не пришлось ничего выдумывать, всё решилось само собой. Я уснула счастливая, а рано утром, на рассвете, побежала в замок.