Замок в ущелье
Шрифт:
Ночью она была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на что-либо, а сейчас, когда первые лучи рассвета, проникнув через водяную завесу, упали на стены пещеры, Леона увидела, что все они покрыты пятнами сырости и гнили.
Лорд Страткерн поставил ее на пол, продолжая бережно поддерживать.
— Когда мы приедем в мой замок, — сказал он, — тебе нужно будет сразу же забыть обо всем, что осталось позади, и никогда больше не вспоминать об этом.
В его голосе было что-то столь ласковое и успокаивающее, что Леона не находила в себе сил возразить,
Он прошел вперед и раздвинул ветки вереска; выглянув, Леона заметила, что первые бледные лучи солнца, уже поднявшегося на востоке, прогнали последние оставшиеся ночные тени.
Все вокруг ослепительно сверкало в этом рассветном сиянии, и Леона, вдохнув чудесный утренний воздух, почувствовала, что у нее слегка закружилась голова от его чистоты и свежести.
Лорд Страткерн отпустил ветки, и они снова сомкнулись за его спиной, скрывая проход; обняв девушку за плечи, он повел ее к тому месту, где оставил свою лошадь. Они обогнули бугорок, но, не пройдя и нескольких шагов, внезапно разом остановились; Леона испуганно вскрикнула. Рядом с лошадью лорда Страткерна стояли пятеро мужчин, высоких, бородатых; все они были в кильтах с клетчатым рисунком Макарднов.
Девушка сразу поняла, что это люди герцога, которых тот послал на ее поиски.
Даже если никто и не заметил, как она поднималась на холм, подумала Леона, все равно герцог, конечно, догадался, что она могла укрыться только здесь, на землях Страткерна.
Подъехав к пирамиде, ее преследователи, конечно, сразу же увидели оседланную лошадь без всадника.
Лорд Страткерн сжал руку Леоны, словно желая подбодрить и успокоить ее, затем спросил:
— Что вам нужно?
— Его светлость приказал нам, милорд, найти леди и привести ее обратно в замок.
— Я отведу мисс Гренвилл к себе в замок, — ответил лорд Страткерн.
— У нас приказ, милорд.
Наступило тяжелое молчание; Леона понимала, что лорд Страткерн размышляет сейчас, каковы его шансы, если он вступит в схватку с пятью мужчинами, настроенными весьма решительно.
Прежде чем он успел что-либо сказать, сзади послышался какой-то звук, и Леона, оглянувшись, увидела еще одного человека, который появился с той стороны холма. Он вел в поводу одного из знаменитых пони Арднессов, на которых гости герцога обычно охотились в его угодьях. На лошади было дамское седло, и Леона поняла, что герцог был совершенно уверен в том, что его люди найдут ее и доставят обратно.
Она внезапно испугалась, что лорд Страткерн может броситься на них, не думая о последствиях, и быстро, не давая ему произнести ни слова, прошептала:
— Я должна… поехать с ними.
— Думаю, у нас нет выбора, — ответил он очень спокойно, — но мы поедем вместе.
Он увидел, как потеплели ее глаза, какое в них появилось облегчение. Когда к ним подвели лошадь, он поднял Леону на руки и усадил в седло.
— Постарайся не бояться, — сказал он, — я все время буду рядом.
Сердце девушки затрепетало от радости. Потом она вспомнила, что у него нет возможности по-настоящему защитить ее, поскольку он не может просить ее руки.
Конечно, он мог возражать против планов герцога, мог попытаться доказать ему, что нельзя принуждать ее делать что-либо против собственной воли; однако, с горечью подумала девушка, за герцогом все равно останется последнее слово. «Так или иначе, он все-таки в некотором роде мой опекун, — рассуждала Леона, — в то время как Торквил — чужой, посторонний человек, не имеющий на меня никаких прав».
И все же непонятно почему какой-то внутренний голос говорил ей, что она может ему доверять. Девушка не могла подавить в себе это чувство, и она не в силах была думать ни о чем другом; она все еще любила его. Чтобы он ни делал, что бы ни говорили о его прошлом, Леона не могла перестать любить его, и только это сейчас было важно.
Леона ехала впереди, ее лошадь вел за поводья лесничий герцога; лорд Страткерн на своей лошади следовал за ней, а пятеро воинов клана Макарднов замыкали шествие.
«Интересно, — подумала девушка, когда они начали спускаться по склону холма, приближаясь к замку, — смотрит ли сейчас его светлость в какое-либо из своих окон, торжествуя, что добился своего и вернул ее обратно, уверенный, что теперь уже она не сможет больше противиться ему?»
Спуск занял немало времени, хотя вчера ночью Леона очень быстро поднялась на вершину холма.
Даже пони, привыкший к горным тропинкам, скользил иногда на камнях, и Леона, хотя и ощущала себя чем-то вроде пленницы, захваченной в жарком бою и ставшей добычей неприятеля, все же радовалась, что лесничий крепко держит коня под уздцы, не давая ему упасть на крутом и опасном склоне.
Спустившись, наконец, в долину, они не поехали через сад, напрямик, как Леона бежала ночью, а выбрались на подъездную аллею, приблизившись по ней к огромным, окованным железом дверям парадного входа в замок. Они были открыты; мажордом уже стоял на пороге, поджидая их возвращения, а за ним толпились другие слуги.
Управляющий удивленно взглянул на лорда Страткерна, затем, не говоря ни слова, пошел впереди, ведя их через холл вверх по широкой, главной лестнице.
Теперь, когда они могли идти рядом, лорд Страткерн взял руку девушки в свою и крепко сжал ее.
Пальчики ее были очень холодные, и он почувствовал, как они дрожат.
— Все будет хорошо, родная, — проговорил он так тихо, что только она могла услышать его слова, — не бойся ничего. Ты знаешь, я с тобой, я никому не позволю тебя обидеть.
Леона хотела что-то ответить ему, но голос будто замер у нее в горле, а губы пересохли. Она вдруг представила себе, как странно, должно быть, выглядит в своем тонком розовом платье, которое, как когда-то говорила ее мама, делает ее похожей на едва распустившуюся розу, с волосами, свободной, светлой волной падающими на плечи, и глазами, такими большими и испуганными на ее бледном личике.