Замок
Шрифт:
– Дядя Виталий, а что говорят врачи, неужели ничего нельзя сделать?
– У нас в городе не берутся делать операцию, нет такой клиники по суставам. Мне недавно звонил мой друг детства из Германии и предложил лечение там, но эта операция очень дорого стоит, я обзвонил всех своих друзей, и никто из них мне денег не дал.
– А сколько надо? Может, я смогу помочь, у меня много друзей.
Хозяин обнял, прижал к себе Татьяну, как родную дочь, он гладил её по голове, что-то шептал. Вот так он, наверное, ласкал свою жену, дочь, и за его ласку ему отплатили предательством, больше никак нельзя назвать то, что сделала с ним его семья. Но
– Танюшка, мне пора на работу.
– Вы работаете? – удивилась Татьяна.
– Да, надо же мне на что-то жить, мне помогли баптисты, они зимой ходили по квартирам и агитировали людей обратиться в свою веру. Я очень внимательно и долго их выслушивал и, когда они попрощались, твердо для себя решил уйти с головой и душой в веру.
– Дядя Виталий, вы баптист? – удивленно и недоверчиво воскликнула Татьяна.
– Нет, зачем баптист, я их внимательно выслушал, но я не американец, я русский человек, и вера наша православная мне ближе, у меня даже дед был протоиереем, его в 1937 году арестовали, и он больше домой не вернулся. Иногда мне кажется, что это по Божьей воле я стал инвалидом, теперь я каждый день хожу в церковь и возношу молитвы Богу. А раньше я ходил в церковь только освятить крестик или новую машину. И знаешь, Танюш, по Божьей воле я пою на клиросе в той самой церкви, где служил настоятелем мой дед.
– Дядя Виталий, можно я к вам буду приходить в гости?
– Я тебе буду очень рад. В церкви мне хорошо, но когда я прихожу домой, меня одолевает уныние, а уныние- это грех, и по вечерам я очень рад всем гостям. Возьми мою визитку, звони в любое время.
На улице раздался сигнал машины.
– Все, Танюша, мне пора, это мой друг приехал, он отвезет меня в храм. Вот надень тапочки, и пошли.
Виталий взял костыль и, на него опираясь, вышел на улицу, за ним следовала Татьяна, она смотрела, как сильно хромает Виталий, какую боль ему причиняет каждый шаг; и то, что во всей этой боли виновата только она, сильно терзало душу. На улице стоял старенький москвич, за рулем сидел мужчина лет сорока, увидав Виталия, он расцвел в улыбке.
– Здравствуй, Виталий, это твоя дочь?
– Нет, брат мой Сергей, это моя племянница, в гости пришла.
– Садись быстрей, мы на службу опоздаем.
Церковь, в которой работал Виталий, стояла на берегу большого озера, храм еще был на реставрации, но изнутри доносились церковные песнопения. Зазвучали колокола веселым перезвоном, что-то потянуло Татьяну войти в храм, будто неведомая сила влекла девушку на молитву.
– Дядя Виталий, а можно мне зайти в храм? – рассматривая свою одежду и щупая свой опухший глаз, спросила Татьяна.
– Конечно, можно, – воскликнул весело Сергей, он порылся в бардачке и достал из него старый потрепанный платок.
– Сестричка, накинь на голову, женщинам с непокрытой головой в храм нельзя входить.
– Я в джинсах, ведь нельзя! И глаз?
– Да, правильно, нельзя, но Бог любит всех, и для него главное не то, в чем ты одета, а что у тебя в душе. Если ты приняла всем своим сердцем Бога, то какая ему разница, в чем ты одета. Следующий раз, когда пойдешь в церковь, оденешься, как положено. А глаз- это ничего, когда тело болит, душа больше открывается Богу.
Татьяна накинула на голову платок и пошла за мужчинами. Виталий перед входом три раза перекрестился и поклонился, затем, медленно шепча молитву, вошел в храм.
– Смотри, это святая мученица Татьяна, она родилась в богатой семье и ни в чем не знала нужды, но она решила посвятить свою жизнь Богу. В те годы были сильные гонения на христиан, но она не побоялась трудностей и во всем помогала нуждающимся, она посещала тюрьмы, где много было терпящих нужду за веру Христову. Но время было такое, что всех, кто проповедовал веру Христову, жестоко казнили, так погибла и великомученица Татьяна, несколько дней измывались враги над телом святой, но утром по Божьей воле ее тело было вновь невредимо. Хочешь, я тебе дам почитать ее житие?
– Да, очень хочу! Какая удивительная у святой Татьяны жизнь, и какая прекрасная смерть, прошли сотни лет, а люди ее помнят и возносят ей свои молитвы.
Татьяна с волнением смотрела на лик молодой красивой девушки. А смогла бы она за господа нашего Иисуса Христа вытерпеть нечеловеческие пытки?
Из алтаря послышался возглас священника, в церкви стало тихо. Татьяна взглянула на часы, ей надо идти, но уходить не хотелось, здесь так легко и приятно на душе. Когда запел церковный хор, почему-то потекли слезы, краешком платка девушка вытирала лицо.
К ней подошла бабушка с милым добрым лицом.
– Плачь, красивая, плачь, не стыдись, это душа твоя плачет, слезы очищают душу.
Татьяна не заметила, как окончилась служба, к ней подошел Виталий.
– Ну, как ты, дочка?
– Очень хорошо!
Виталий проводил Татьяну до остановки, посадил в автобус.
– Дядя Виталий, я к вам обязательно приду, – крикнула Татьяна, когда автобус уже тронулся.
–
Тренер, заложив руки за спину, ходил по залу, нервно поглядывая на часы. На тренировке отсутствовали Светлана и Татьяна. Степаныч очень волновался, что стало с Татьяной, после того как боксеры бросили ее в мусорный бак. Где она? Он не находил себе места, ему казалось, что с ней что-то случилось, и, чувствуя на себе вину, не мог успокоиться. Татьяна вошла в спортзал, когда все уже заканчивали тренировку, она закрывала опухший глаз рукой, смущенно и виновато моргая своим единственным здоровым глазом
– Татьяна, что ты себе позволяешь, у нас соревнования!
Татьяна подошла к друзьям, осмотрела их своим сияющим глазом.
– Таня, что с тобой? – воскликнул от удивления Анатолий. – Ты себя плохо чувствуешь? Что с глазом?
– Нет, ребята, я себя чувствую очень хорошо, настолько хорошо, что даже не помню, когда в последний раз мне было столь прекрасно на душе, спокойно и радостно.
– Почему опоздала? – строго спросил тренер, подходя ближе, и приготовился слушать оправдательный ответ.
– Я была в Храме на службе и молилась у иконы святой мученицы Татьяны. Мне там настолько было хорошо, что простояла всю службу. Извините.
Степаныч сдвинув брови, приготовил длинную речь прогульщику, но, услышав настолько убедительный ответ, не смог даже вопроса задать. На несколько минут все замерли.
– Что с глазом? – повторил Анатолий.
– Глаз пройдет, и тело уйдет, останется только душа, – ответила Татьяна, окружившие её друзья, ничего не поняли, что она сказала.
– Здравствуйте, – тишину прервала вошедшая Светлана. Не дожидаясь вопросов, она тихо произнесла: