Заморский рубеж

Алексеев Иван

— Ну ладно, — закончил свою речь лейтенант. — Я и сам собирался отметить тебя за хорошую службу. Вот тебе, капрал, монета, в следующем увольнении погуляй в свое удовольствие!

— Позвольте обратиться с просьбой, сэр! Нельзя ли вместо монеты попросить у вас разрешения почитать вот эту книгу о десантах?

— Вот это да! — воскликнул лейтенант Сэдли. — Роджер, ты слыхал о чем-либо подобном? Он вдобавок еще и грамотный! Может, это и не матрос вовсе, а переодетый принц?

— Ну что ты, Ричард! — ответил ему второй офицер. — Где же ты видел грамотных принцев? Зачем им лишняя головная боль! Грамоту учат только небогатые дворяне, вроде нас с тобой, поскольку вынуждены пробивать себе дорогу в жизни собственным умом и шпагой.

— Тогда,

может быть, он — испанский шпион?

— Родственник Фроула, за которого тот ручался, как за самого себя, не может быть испанским шпионом. Если бы Фроул был связан с испанцами, несколько наших фрегатов сейчас покоились бы на дне морском, а над парочкой наших фортов на островах в Карибском море развевался бы испанский флаг! Ясно, что капрал этот, как и его родственник, — из обедневших русских аристократов, или как они там называются. Он, подобно многим нашим дворянам, младшим сыновьям небогатых родов, отправился за море в поисках счастья и удачи. Не так ли, капрал?

— Ваша проницательность не знает границ, сэр.

— Хорошо, капрал, можешь взять книгу. Не сомневаюсь, что весьма скоро мы будем присутствовать при твоем производстве в офицеры!

— Благодарю вас, сэр! Разрешите идти, сэр?

Прошли-пролетели еще десять дней, заполненных интенсивной боевой учебой. Впрочем, после Лесного Стана нагрузки, принятые в Ее Величества флагманской морской пехоте, казались Михасю разновидностью активного отдыха. Он с жадностью впитывал новые знания, поражал командиров любознательностью и старательностью. Подчиненные, появившиеся у Михася после его производства в капралы, на него тоже не жаловались: новоявленный капрал не кичился новеньким серебряным галуном, не задирал нос, наоборот, помогал матросам выполнять различные упражнения и маневры, доходчиво разъяснял непонятные вещи. Возможно, эти его положительные качества были бы менее заметны и сержанты и матросы не так бы восхищались душевностью, добротой и справедливостью капрала Майка, если бы он не превосходил всех мастерским владением рукопашным боем, а также боем на ножах, фехтованием и стрельбой. То есть с новоявленным капралом шутить было весьма опасно.

В общем, Михась с успехом заменил во флагманском экипаже уже ставшего легендой Фрола, и иногда морские пехотинцы, кто в шутку, а кто и всерьез, обращались к нему: «Сержант Фроул!» Словом, Михась пользовался всеобщим уважением, и никого не удивило, когда в один прекрасный день вахтенный офицер объявил в рупор: «Капрал Майк Русс! Явиться к адмиралу!»

Адмиральская каюта поразила Михася невиданной роскошью. Он никогда не думал, что в одном месте может быть собрано столько золота, драгоценностей и украшений. В скромных жилищах начальников Лесного Стана он ничего подобного не видел. Михась понимал и ценил красоту окружающей природы, особенно родного леса, озер и рек. Он мог восхищаться своеобразной красотой оружия. А драгоценности, ковры, мебель и посуда никогда не привлекали его внимания.

Совершенно равнодушный к подобным вещам, Михась искренне удивился, не понимая, зачем перегружать боевой корабль всякими безделушками.

Адмирал Дрейк по-своему истолковал изумление, написанное на лице Михася, и тут же дал ему по-отечески мудрое наставление:

— Вот, капрал, все, что ты здесь видишь, завоевано личной доблестью. Служи усердно Ее Величеству, и ты со временем добьешься того же!

— Как прикажете, ваше превосходительство! — дипломатично ответил Михась.

— Первый шаг к будущему своему благополучию ты сможешь сделать уже послезавтра. Ты, очевидно, помнишь, что я тебе говорил на стрельбище о своем приятеле, именующем себя и своих друзей спортсменами. Так вот, его имя — сэр Эдуард Блумсбери, и послезавтра в его замке Блумсбери начнутся состязания этих самых спортсменов. В программе состязаний — стрельба, скачки, фехтование. Я хочу, чтобы ты поучаствовал

в стрельбе и показал этим штатским господам и примкнувшим к ним сухопутным офицерам, что такое флагманская морская пехота. Чтобы они не ухмылялись у меня за спиной, я представлю тебя русским аристократом, прибывшим в Англию в поисках счастья. Кстати, твой родственник, Фроул, был, кажется, родом не из простых смердов, а из каких-то детей воинов свиты вашего местного принца?

— Так точно, сэр! Мы — боярские дети, то есть младшие воины княжеской дружины — гвардии нашего принца.

— Вот-вот, что-то подобное, сложное для произнесения. В общем, твоя задача — сбить спесь с этих высокомерных господ, считающих себя отличными стрелками. Жаль, что ты не сможешь скакать верхом, но что поделать: мы — моряки, и в конных состязаниях неминуемо должны уступить сухопутным.

— Я вообще-то могу и на лошади, сэр, — с некоторым колебанием произнес Михась, продолжавший в глубине души испытывать комплекс неполноценности перед лихими наездниками Южной тысячи.

— Вот как? Ну что ж, тогда мы с тобой поедем в замок не в карете, а верхом, и я посмотрю, каков ты в седле. Это была бы отличная шутка: морской пехотинец опережает в скачке офицеров-кавалеристов! Эти спортсмены имели наглость несколько раз состязаться с нами в парусных гонках, плавании и гребле. Конечно, они неизменно проигрывали, но каждый раз с усмешкой предлагали нам провести конные соревнования, намекая на то, что они, дескать, не боятся бросить нам вызов на воде, а вот мы якобы стесняемся поднять перчатку на суше! Мы, конечно, гордо отвергали их инсинуации, но в скачках так и не участвовали… Ладно, капрал, возвращайся к несению службы, а завтра после подъема флага будь готов сопровождать своего адмирала в замок Блумсбери.

— Есть, сэр!

На следующее утро адмирал Дрейк, передав командование флагману, отбыл в замок Блумсбери в сопровождении адъютанта, двух вестовых и капрала Майка Русса. Маленькая кавалькада по команде адмирала сразу тронулась с места в карьер и пошла широкой рысью. Адмирал скакал впереди, адъютант и Михась держались чуть сзади, а вестовые, проклиная все на свете, тряслись в хвосте, явно отбивая себе зады и стирая в кровь ляжки. В конце концов адмиралу надоело оборачиваться на своих незадачливых подчиненных, и он, велев вестовым добираться в замок самостоятельно, хоть шагом, пришпорил коня и понесся вскачь, не обращая внимания на встречных и поперечных.

Михась, успевший непосредственно перед отъездом подтянуть слишком низкие стремена, быстро освоился в несколько непривычном, но удобном седле, твердо и умело правил поводьями и шенкелями, не злоупотребляя шпорами и хлыстом. Его конь, сразу почувствовавший опытного наездника, слушался почти идеально и после мягкой плавной рыси охотно поднялся в резвый галоп.

Узкие улочки вскоре закончились, и всадники понеслись по широкой дороге. Адмирал вновь пришпорил коня. Адъютант начал заметно отставать. Вероятно, он не имел возможности так часто, как адмирал, предаваться лисьей охоте и прочим аристократическим забавам, позволявшим совершенствовать навыки верховой езды. Михась как ни в чем не бывало держался за лошадью адмирала, отпустив его вперед на полкорпуса. Бросив взгляд через плечо на безнадежно отставшего адъютанта, Михась наконец понял, почему при их первой встрече по дороге на стрельбище адмирал был один, без свиты.

Дрейк оглянулся через плечо и крикнул на скаку:

— Срежем путь вот по этим полям! — и довольно резко свернул с дороги прямо на молодую поросль.

Михась, естественно, в точности повторил маневр адмирала, а на адъютанта сэр Фрэнсис внимания уже не обращал. Поля были весьма неровные, все в небольших буграх, к тому же разделенные на прямоугольники каменными оградами.

— Можешь меня обогнать, капрал? — не оборачиваясь, крикнул Михасю адмирал Дрейк.

— Если прикажете — обгоню, сэр!