Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать
Шрифт:
Красота.
— Уже поздно, и я устала. Предлагаю отложить этот кошмар до завтра.
Кристофер отставил бокал на жардиньерку (всё-таки нет там портрета бывшей невесты) и приблизился ко мне.
— Мне нужны будут все твои вещи… с того вечера.
— С того — это которого? С вечера, когда ты почти женился на Эдель? — переспросила на всякий случай. Мало ли, что он подразумевает под «тем».
На скулах герцога, и без того выразительных, обозначились желваки, а взгляд традиционно потемнел.
— Обязательно вести себя
Я пожала плечами:
— Не обязательно, но мне нравится.
Почувствовала себя неуютно, когда Кристофер приблизился ко мне вплотную. Не люблю, когда он оказывается так близко. Вторгается в моё личное пространство (видимо, вторжения в мою личную жизнь ему оказалось недостаточно), заставляет нервничать и смотрит так, словно…
А вот понять его взгляд было сложно, если не сказать невозможно: от него то становилось невыносимо холодно, то нестерпимо жарко. А чаще — всё вместе.
Невозможные ощущения, и он, в принципе, невозможный.
— Лорейн, в наших общих интересах действовать сообща. Поэтому, будь так добра, подготовь всю свою одежду с вечера, когда мы поженились: платье, обувь, украшения. И нижнее бельё тоже.
— Извращенец.
Сказав, что туфли остались в Уайтшире, а всё остальное, так уж и быть, соберу к завтрашнему утру, я поспешила проститься. Опасаясь, что Кристофер продолжит насаждать свою идею — совместное проживание под одной крышей, подхватила мантилью и сбежала через надлом в пространстве в своё холостяцкое поместье. Мне действительно необходимо было отдохнуть, хорошенько выспаться, собраться с мыслями.
Говорить с Грейстоком о разводе бессмысленно. Это я уже уяснила. Но это не значит, что я смирюсь с участью до конца своих дней оставаться его женой (а вдовой он меня делать что-то не торопится) и безропотно впущу его в свою жизнь.
Пусть ищет ублюдка, толкнувшего нас на это безумство. А я буду искать любую, даже малейшую возможность развестись. Придётся порыться в законах, прошерстить историю Хальдора. Чем хорд не шутит, вдруг прецеденты уже имелись. Сейчас я буду рада любой соломинке.
Как бы там ни было, а я это так не оставлю и сидеть сложа руки тоже не стану. В конце концов, я ведь Ариас! Ариас и останусь. И плевать мне на голословные заявления о том, что у магов не бывает разводов.
Значит, ещё будут.
Глава 8
Сколько себя помню, я всегда была ранней пташкой. В мои привычки не входит подолгу нежиться в кровати: ни в одиночку, ни в приятной мужской компании. Но сегодня вставать совсем не хотелось. Не хотелось просыпаться, возвращаться в безрадостную реальность, в которой я теперь считалась замужней дамой.
Это ж надо было так вляпаться…
Я бы с удовольствием провалялась в постели всё утро, но судьба продолжала играть со мной злые шутки. Какое-то нездоровое у неё чувство юмора, я бы даже сказала, совсем больное.
Сначала в сознание, окутанное утренней дрёмой, проникли такие знакомые звуки: скрип колёс и перестукивание лошадиных копыт по гравиевой дорожке. А спустя несколько минут холл заполнили голоса, поднялась какая-то суета. Кто-то затопал, забегал, и я даже, грешным делом, решила, что снова попала в гостиницу.
Открыла глаза — нет, спальня моя, и я, хвала Создателю, в ней одна. Всё как всегда: на окнах колышутся занавески (люблю на ночь оставлять ставни открытыми), по стенам, затянутым светлым шёлком, скользят отблески солнца. Вон любимый трельяж, заставленный шкатулками и расписными флакончиками, за которым я провожу непростительно мало времени. Одна из основных заповедей хальдорских леди — всегда выглядеть безупречно. Но из меня леди, как из Грейстока порядочный мужчина, так что…
Стоило вспомнить об этой нечисти, и сон как рукой сняло. Я села на постели, нашарила ногой домашние туфли, а следом за ними, уже руками, нашарила пеньюар. На ходу завязывая на груди кружевные ленты, вышла из спальни и отправилась выяснять, кого хорды принесли в такую рань.
Надеялась, это Одли и Кэрролл явились отбывать трудовую повинность, но вместо молчаливых агентов перед моим заспанным взором предстал его хордова светлость. Я так и застыла на лестнице, не веря своим глазам: Грейсток уже вовсю командовал моей прислугой, которая с утра пораньше вынуждена была тягать его манатки: выгружать из кареты тяжеленные саквояжи и заносить их в дом.
Кристофер не шутил, когда говорил о переезде. Мало того что притащил с собой кучу одежды, так ещё и какие-то коробки приволок, которым в моём доме точно не было места.
— Осторожнее! — ещё и прикрикнул на моего конюха. — Не разбейте!
Правильно, не надо. Лучше я потом сама это, чем бы оно ни было, разобью. Не лишайте удовольствия хозяйку.
— Ты что творишь? — скрестила на груди руки.
Его светлость наконец меня заметил, бесстыже скользнул по мне взглядом, напоминая, что в этом полупрозрачном наряде можно гулять только на территории спальни, максимум — будуара.
— То, о чём мы вчера с тобой договорились, — заявил невозмутимо, продолжая взглядом инспектировать моё неглиже. Ну или то, что оно с горем пополам прикрывало. — Доброе утро, Лорейн.
— А тебе — злое. Мы вчера так и не…
— А вот это поставьте сюда, — скомандовал Грейсток, поворачиваясь ко мне своим аристократическим задом.
— Ваше сиятельство? — с мольбой посмотрел на меня дворецкий, явно раздираемый дилеммой: как быть? Продолжать терпеть этот беспредел или попытаться поставить незнакомца на место.
— Всё в порядке, Додвелл, — хмуро бросила я. Спустившись с лестницы, подошла к Грейстоку. — Вообще-то дом у меня не резиновый, и ты всё равно надолго здесь не задержишься. Зачем столько вещей?