Замуж за первого встречного или невеста с сюрпризом
Шрифт:
Гриша
– Женился, значит!
– папа бросает на стол газету и накрывает ее своей морщинистой ладонью. В этом вязанном свитере кофейного цвета и свободных брюках он еще больше похож на дряхлого старика.
– Как же так, расписался, а отца не позвал? Родственников обидел.
И к чему этот дешевый спектакль? Знает ведь, что не от больших чувств я себя узами брака сковал, а обижается натурально! К чаю так и не притронулся, ведь чтобы глоток сделать, придется губы приоткрыть, а у него вместо рта тонкая линия.
– Давай без этих твоих шуточек. И не вздумай меня Резнику сдать.
–
– Я слишком жадный, чтоб семейные деньги разбазаривать. Ты их, конечно, продуешь, но уж лучше так, чем спасение амурских тигров. Вот ведь мать учудила!
– усмехается и с тоской на её снимок поглядывает.
– Радуйся, что внука не затребовала! А то пришлось бы попотеть.
Что верно, то верно. И стоит представить, как я с супруги ее глухую белую блузу срываю, меня в дрожь бросает. Боюсь, не из тех она женщин, с кем мне бы хотелось детей делай. Иной раз как взглянет - один в один моя бабка.
– Жена-то хоть ничего? Я ведь правильно понимаю, дочку Козлова ты к этой авантюре привлекать не стал?
Киваю. Уж лучше незнакомка, чем изученная вдоль и поперек избалованная девица. Так хоть какая-то надежда есть, что разочарования еще избежать удастся. Ведь Щепкина эта на ревнивую мегеру совсем непохожа. Хотя, может, поэтому Боря ее и сбежал? Нет, вряд ли.
– Нормальная у меня жена, - есть небольшие нюансы, но зачем старика тревожить? Меньше знает, крепче спит.
– Стефанией зовут, - и я исправляюсь! Имя запомнил, теперь дело за малым осталось - убедить ее выдохнуть. А то третий день под одной крышей живем, а она как тень по дому передвигается. Молчаливая, подозрительная и неразговорчивая, словно в клетке с питоном оказалась и теперь ждет, когда же он ее целиком проглотит. Дверь в свою спальню на ключ закрывает, ведь наверняка, по ее мнению, я только и жду, когда же она заснет, чтоб подушкой придушить.
– А родители у нее кто?
– папа с пятки на носок перекатывается и серые глаза щурит, всем видом своим показывая, что готов информацию записывать. На самый надежный носитель, который за шестьдесят три года еще ни разу сбоя не дал.
– Надеюсь, ты ее не с улицы подобрал, а то с тебя станется!
Ежусь, в миллионный раз его прозорливостью восхищаясь, но соглашаться не тороплюсь. И пускай с улицы, зато какая! Кухню в порядке поддерживает, ватные диски на раковине не забывает, а ванну и вовсе после себя насухо вытирает. Если б не знал, что за стенкой миниатюрная блондинка живет, даже бы не заметил.
– Хорошая у нее семья: мать - повариха, отец - дальнобойщик…
– Пролетарии, значит. Ну что ж, и среди рабочих интеллигентные люди встречаются. Ты знаешь что, Григорий? Зови-ка нашу новую родню на мой день рождения. Раз уж церемонию зажал, то хоть так познакомимся. И невестку ко мне приводи, а то на улице мимо друг друга пройдем и даже знать не будем, что не чужие.
А вот это уже плохо. Отец у меня упертый, не зря заводом владеет. Если задумал что, то даже бежать нет смысла. А Стеша попробует! Уверен, как только о приглашении этом узнает, в окно сиганет.
А мне потом что делать?
– Посмотрим, - хотя правильнее отвечать, подумаем. Точнее, я все за и против взвешу, а потом уже супругу обрабатывать
– Смотри, смотри. Только недолго, - трясет в воздухе указательным пальцем и в кресло опускается.
– Четыре дня осталось.
Стеша
С недавних пор по улице передвигаться невыносимо. Только и знаю, что под ноги пялиться да по асфальту на каблуках скакать! Обострение, наверное. От беспокойства этого не деться теперь никуда. Каждый новый день только с одной мысли начинаю: и что я здесь делаю? В кровати этой с желтыми простынями, в комнате с чертовым кустарником в углу и в квартире в целом, которую изо всех сил стараюсь тщательно отмыть и при этом на месте преступления не попасться.
Хотя, чего я боюсь? Гриша меня, вроде как, полномочиями наделил! На холодильник замок не повесил и ужины мои только в путь уплетает. Может, зря я так? Если себя изнутри грызть, страхам своим поддаваться, та и до смирительной рубашки недалеко!
– Стеша!
– спотыкаюсь о бордюр и лишь благодаря прохожему, вовремя меня под руку подхватившему, на тротуаре не растягиваюсь. Сбивчиво его благодарю и к моему скромному “спасибо” мужской баритон примешивается.
– Что ж ты неуклюжая такая?
– Гриша незнакомцу руку жмет, вслед ему не дольше секунды смотрит и уже к пакетам моим тянется.
– У меня машина есть, сказала бы, что тебе в магазин нужно, я бы отвез!
Еще чего? У нас отношения сугубо деловые, а продукты вместе закупать уж слишком интимно. Я себя знаю - пару раз с ним по супермаркету пройдусь и обязательно нафантазирую невесть что. Впечатлительная я и с этим ничего не поделаешь!
– Тут идти-то два шага. И не тяжело мне, - упорно отказываюсь ручки пакетов отпускать, а он и не думает сдаваться!
– Давай, говорю. Перед соседями позоришь - здоровый бык, а жена пакеты сама тащит. Что хоть там? Мне без мяса нельзя, Стеш. Я от травы зверею.
– Зато полезно, - видите! Нога в ногу идем, меню на обед обсуждаем, как тут не размечтаться? И плевать, что чувств нет, так тысячи пар живут, на одном уважении. Когда от одиночества зябнешь, на что угодно согласишься!
– А ты чего сегодня так рано?
– Суббота ведь. Или ты думала, я как лошадь пашу?
Наверное. У него вон какой ремонт! Один унитаз пол Борькиной зарплаты.
– Я к отцу ездил. О свадьбе нашей рассказал.
Вон оно как!
– И что? Рад он?
– Еще бы! Требует, чтоб знакомиться к нему ехали. Ты как, не горишь желанием сверка увидеть?
Нет! Мне одного за глаза хватило. Валентин Степанович Зайцев явление незабываемое. Под стать супруге своей. До того сварливый, что я в его присутствии лишнее слово сказать боялась: готовлю я плохо, лицом не вышла, молодость сыночку его загубила и чтоб уж совсем тошно мне стало - родить не могу. Господи! А ведь права моя мама, я из ада вырвалась! И не убиваться нужно, а жизнью наслаждаться! Мысли этой улыбаюсь и очередную трещину обхожу, совсем позабыв о своем спутнике.