Замыкание времени. Стихи разных лет
Шрифт:
в гостинице в Печерах:
Пусть свежими нам помнятся, как тем, кто их срезал:
Их стеблями подчеркнут
Ничем не омраченный
Шальной ночлег в Печерах
И утренний базар...
ЗЕЛЕНЫЙ ЛУЧ
— Послушай, а может быть это — зря?
— Что?
— Неожиданно брошенный город, брошенные дела, по совести
говоря...
— Молчи! Там светились в ночи озера, озера, похожие на
моря!
— Скажи, ты мечтал о полумраке кают? От всех закрыться
мечтал?
— Молчи! До отплытья за пять минут я сам ничего не знал...
— Но послушай... когда ты поднялся по трапу,
она опять была рядом с тобой?
— Да.
— Наверно, она стояла у борта, и волосы свешивались над
водой...
— Очень темной была вода...
— А там за озерами русалки поют?
— Поют... но были так плотно задернуты занавески
в квадратных окнах кают,
что мы не слышали, как русалки поют на островах меж
лобастых круч...
— А правда — люди там боятся и ждут, что вспыхнет
Зеленый Луч?
— Да...
— А луч — был?
— Да. Зеленый и тонкий. Цвета просвеченного листа.
— А ветер?
— Что — ветер! Он валялся в забытых шезлонгах,
когда палуба была предрассветно пуста,
когда над самым флагом кормовым сносило узкий дым,
и плащ срывало у нее с плеча...
— Но перед рассветом так холодно на палубе...
— А рассвет — как поворот ключа!
— Ты что-нибудь говорил ей тогда, на палубе?
— Тот, кто говорит — не увидит Луча...
— Но зачем тебе этот Зеленый Луч?
— Не знаю... Лучше не мучь
меня вопросами... Говорят, что это — меч, а не Луч...
его называют Мечом Голода...
— Нет, он зовется иначе...
— Но его называют Мечом Голода!
— Нет, это луч удачи:
моряки говорят, что всё нипочем корбалю, который
прошел
под Зеленым Лучом...
— А вот поморы твердят, что не будет улова тем, кто пройдет
под Зеленым Лучом, что карбасы пустыми вернутся, и
снова уйдут...
— Да о чем ты?
— О чем?.. Ах, да — его называют мечом... Мечом Голода,
и чем зеленей, тем злей...
— Но зеленое никогда не сулит голода...
— А если — по ней?
По ее глазам, по ее плечам... А впрочем, не верю
никаким лучам:
Я видел сосны и валуны
Едва ли выше волны,
Я видел воду, а где-то за ней
Плоский, как блин, один —
Островок деревянных церквей...
— А ты в них входил?
— Входил.
— С ней?
— ................ !
Мудро пусты, лесисто пусты
Северные скиты,
Узкий, как лезвие, свет из окон,
И никаких икон,
И никаких алтарей внутри,
И никаких колец,
И в щели — звезды, как фонари,
Да совсем не зеленый лес
ночью...
— Ну, а Зеленый Луч?
— Не знаю... Лучше не мучь...
— Ведь его называют Мечом Голода?
— Нет, он зовется иначе.
— Но его называют Мечом Голода!
— Нет, это — Луч Удачи...
— Так правы моряки?
— Не знаю. Молчи.
— Или правы поморы?
— Не знаю. Молчи... Но мне никогда не найти ключи
От всего, что было в озерной ночи,
От рассвета, от этих округлых рук,
От горизонта, замкнувшего круг,
От пенья русалок, от тесных кают,
От ветров, что в борах над скитами поют,
И от того, что удача всегда
Почти то же самое, что беда.
И никогда
Не найти мне ключей
К тем, кто не видит Зеленых Лучей...
Ну а поморы и моряки —
Равно от истины далеки...
ТРИ ШАГА
ШАГ ПЕРВЫЙ
Всего-то: Новгород ночной,
Зубчатых стен оклад,
Дубы нагие за спиной,
И шлем Софии за стеной,
И весь пронизанный весной
Намокший, черный сад.
Пять букв неоновых «САДКО»
Струятся в пустоту...
Но — хруст песка под каблуком.
Глаза. Рука. И в горле ком.
И ветер. И —легко-легко
На волховском мосту.
И однажды — прорвав заколдованный круг —
через тридевять рук
На свидание кануть в пятнадцатый век, через тридевять рек...
Над песком ветерок пробегает, плащи теребя.
Тут балтийскому ветру с дождем не достать до тебя,
И меня не настигнет московский апрельский
предательский снег:
Мы — за тридевять рек!
Но в лицо мне, как черный салют,
За тобой обнаженные липы встают,
И еще оттененные гримом, слепящие выдумки прожекторов...
А за мной
Видишь, там, головешки угасших костров зарастают травой?
Слишком был настоящим мой мир,
Слишком сказочным — твой...
Но обоим, обоим сужден был нежданный побег
через тридевять рек...
И теперь у меня — только Волхов и ты. Посреди темноты —
Ничего... И ни зренье, ни слух не при чем:
Осязаньем живем!
И бесформен невидимой дремы уют,