Замыкание времени. Стихи разных лет
Шрифт:
Кажется — бесшумный вал ее
По ветру унес в небытие
Четырех столетий поколенья.
Копья шпилей лезут в небеса
Жесткими гранеными концами...
Только вдруг — за тихими зубцами
Всплеснута проспекта полоса!
Колокол или трамвай звонит?
Не понять: четыре века смяты.
Был шестнадцатый — и вдруг двадцатый
Сразу, непосредственно за ним!
Смотрит сверху, флюгером вертясь,
Ко
На аргон реклам и на автобус,
На столетий порванную связь.
2.
Устья улиц — как пролеты ворот,
А на крышах — без счета ворон,
Тут веками обтерты углы,
Старой ратуши арки тяжелы.
Ухмыляясь, наблюдает за мной
Старый Тоомас, человечек смешной.
Он над ратушей на шпиле, Старый Тоомас,
Беспрестанно пляшет старый танец,
Он не чувствует веков на плечах...
Кто ты, Тоомас, ты кузнец или бочар?
Ты ли обручи для бочек ковал?
Ты ли в крепких доньях доски стыковал?
Ты ли темным пивом потчевал народ?
Ты ли стражем был над сотней ворот?
Ты ли в море провожал рыбака?
Над Эстонией вращаются века,
Над Эстонией на шпиле кружа,
Ты стоишь, ее истории душа!
Нет в судьбе ее ни льва, ни меча...
Слушай Тоомас, ты — кузнец, или бочар —
Слазь со шпиля — видишь кружка полна,
Ну, давай, по кружке пива, старина!
ДИЛИЖАНС
Утихнут годы, дни слежатся
Под гнетом памяти...
А в Тихвин ходят дилижансы
По снежной замяти...
Они автобусами прикинутся,
И в это веря,
Автоматические раздвинутся
Гармошкой двери.
А кони, снежно-белогривые
Враждуют с прозою.
Кондуктор отрывает криво
Билеты розовые...
Сидят туристы с рюкзаками,
Курсистки с косами,
Монах какой-то рядом с нами
и Римский-Корсаков.
За снежной пылью от копыт,
За дымом выхлопов
Он слушает, как Тихвин спит,
В ветвях нагих пропав...
За монастырскими стенами,
За дымной фабрикой —
Пирог, слоеный временами, годами, фактами...
Они в Скрижалях были строчками,
В музеях — латами,
И все смешались, оттого что
В с е г д а была Ты...
И от того, что в стеклах ватных,
В невнятной замяти,
Коней и дней невероятность
Следишь глазами Ты.
* * *
В окна мне глядят Юпитер и Париж.
...Где-то там ночная питерская тишь.
А в Воронеже — вороны на крестах,
У них черные короны на хвостах.
И растаяло созвездье Гончих Псов,
И пластается туман из-за лесов,
Где молчит, как берендеева страна,
Вольной Вологды белесая стена.
А за ней — морозцем тронутая ширь...
Там затерян Ферапонтов монастырь,
Там над озером, где низкая трава,
Тают в воздухе неспетые слова,
Цвет лазурный не отдавшие зиме —
Дионисиевы фрески в полутьме...
Там, в приделе, за безлюдный этот край
Заступись ты, Мирликийский Николаи,
За осенний, за желтеющий рассвет;
Помяни, что мне туда дороги нет,
Помяни, что в граде-Китеже живу:
Только воду осязаю, не траву.
Помяни, что я молился за леса
И над озером тугие паруса...
Ты, взлетающий в подкупольную высь,
За меня, святой Никола, помолись...
ОПРИЧНИНА
Павлу Антокольскому
1
ПРОЛОГ
Опричники едут
За Москва-рекою зарева
Вдалеке.
Скачут люди государевы
Налегке, налегке.
Только филин где-то ухает,
Конь храпит, конь храпит,
Только глина тяжко плюхает
От копыт, от копыт...
Пляшут тени в свете месяца
На Руси —
А за заборами-то крестятся:
«Пронеси, пронеси!»
Ох и страшен вид их праздничный
В час ночной!
«Ну, авось, на этот раз еще
Не за мной, не за мной!..»
Память — пятна факельные вдоль Москва-реки.
Мотоциклы фарами прощупывают потолки...
На запор ворота добрые
От греха:
Ну а вдруг как пустят огнивом
Петуха, петуха?
Их начальник смотрит радостно
На грабеж, на пожар —
А ведь он, опричник Вяземский,
Из бояр!
Видно все именье начисто
Прогулял, прокутил,
Что в опричное палачество
Поступил!
Над попоною богатою
У седла —
Песья голова косматая,
И метла, и метла:
Чтоб измену чуял скверную
Аки пес,
Чтоб царю Ивану верную