Замыкание
Шрифт:
— Надо эту тварь вернуть к нему в постель. — Сутулость старика как-то сама по себе исчезла, Наумов смотрелся вполне собранно и уверенно. — Вас не затруднит открывать передо мной двери?
Наумов поднял Первого Советника на руки и вопросительно посмотрел на Черниговского.
— Да, конечно, — кивнул тот, и быстро дотянулся до трости.
А это — уже оружие! Это — уже шанс! Да еще нож этот дурак убрал за пояс!
— Можно было оставить его здесь, — задумчиво пожал плечами Наумов. — Но Максим попросил положить его рядом с мелкой тварюшкой.
— С
— Девка молодая. Первый советник пообещал Тарковским, у которых известные вам проблемы с родовым проклятием, супругу, от которой будут здоровые наследники, — со смешком произнес Наумов, зашагав к тайной двери.
Иван Александрович шагнул следом. Самое время для удара. Но отчего-то вперед действия пошел вопрос, а трость нервно дернулась в руке.
— И почему она в его спальне?
— Ну вы как маленький. — Посмотрел на него Наумов. — Откуда, по-вашему, у нее возьмутся здоровые дети? А он еще денег с них стребовал море. Первый советник обожал так развлекаться. Вы откроете мне дверь? — Вопросительно смотрел Наумов на тяжко задумавшегося старика.
— Да, конечно, — засуетился тот, открывая и шагая вперед.
В длинный коридор, который тут же изогнулся вправо. Встать там и занести клюку… Или нет. Проверить слова. Он видел фото новой супруги патриарха Тарковских — прекрасное создание, чистой души. Явный мезальянс, ей восемнадцать, ему сорок три — дольше нынешние Тарковские не жили. Хорошая семья, правда зарубежная, обедневшая, но с отличной родословной. Одни плюсы. Как у его Литы…
— Шагайте дальше, пятая плита под мрамор, со светильником. Вот его нажать вниз. — Донесся голос.
Черниговский шагнул в темноту зашторенного кабинета и нащупал светильник справа.
Слегка вздрогнул, обнаружив в кресле за писчим столом мощного мужчину лет сорока, с широкими плечами, волевым подбородком и черной бородкой, шедшей волной к вискам. Перед ним бумаги — часть отпечатаны, часть написаны от руки.
— Иван Александрович, разрешите пройти. — Кашлянул позади Наумов. — Нам дальше, дверь напротив вас. А на этого мертвеца не обращайте внимание.
И точно — положение тела безвольное, а рука неудобно лежит на ребре кресла… Еще не успел окоченеть — кожа обычного цвета.
— Это кто? — Сглотнул Черниговский, посторонившись.
— Элим Шуйский, — мельком глянул на того Наумов. — С речами о том, как вернет былое могущество княжеству. Не то, что прежние неудачники, шестые по богатству в Империи.
Иван Александрович подшагнул к столу и вчитался. И точно… «В эту тяжелую минуту, я принимаю на себя всю боль, весь стыд и ответственность за содеянное моим братом. Вырванный случившейся бедой из долгого пути заграницей…».
— У него стиль отвратительный, — прокомментировал Наумов интерес старика. — Вон же, лежат отпечатанные специалистами тексты. Так нет же, лезет сам писать. Смакует, падаль.
— Он же лишится Чести и Силы. — Не понимал Черниговский, совершенно ошарашенный увиденным и услышанным. — Все же увидят.
Одно
— Его тут кое-чем кормили. Кое-чем бодрящим. — Хмыкнул Наумов. — Особо очищенным. Говорят, все вокруг кажется правильным. Вы идете со мной или почитаете? Я справлюсь сам, там последняя дверь.
— Нет-нет, я с вами, — заковылял Иван Александрович.
На симпатичную девушку, аккуратно уложенную под одеяло, старик смотрел со смесью странных чувств — как смотрят, как на разбитую вазу или дорогую машину, опрокинутую в яму. Сколько всего вложено создателями — и как распорядилась судьба.
— Красивая, правда? — Наумов положил прямо поверх постели Первого Советника и с некоторым усилием заложил его руку соседке под голову.
— Вы ее убили? — Вырвалось у Черниговского.
— А я не самый хороший человек. Да что вы на нее смотрите, вы бы знали, скольких она отравила, опозорила и убила, лишь бы попасть в эту постель. — Наумов оглядел получившуюся композицию. — Обертку ей в Польше нарисовали, вместе с документами на родословную. А внутри все давно сгнило.
Черниговский дрогнул, отводя взгляд.
— Эта красота — не настоящая?
— Сложнее потом менять внешность детей. А это… Рабочие моменты. — Махнул рукой Наумов. — Идемте, князь.
— Вы меня не убьете? — Посмотрел на него Черниговский.
Наумов стоял через кровать — уже не дотянуться. Все моменты упущены. А еще — у того нож.
— Зачем? Вы еще послужите Императору. — Успокаивающе улыбнулся бывший хозяин Архангельска.
— А он — знает? — С надеждой спросил старик.
— Мы с вами говорим о разных императорах, — лукаво ухмыльнулся собеседник. — Давайте на выход. Торопиться ни к чему, когда Первый советник занимается созданием наследников для князей, он отпускает всех на пару-тройку дней. Но быть в одном здании с этой падалью — вы как хотите, а мне еще важного человека встречать. Я бы хотел как минимум отмыться и сменить одежду.
В молчании два бывших князя совершили обратный путь, оставшись в зале с рассыпанными бумагами.
— Что вы смотрите? Собирайте сами, — заворчал Наумов, глядя на жадный взгляд Черниговского.
— Но…
— Что — но? Там признание Черниговской Ники, которое должно быть ей доставлено.
— А может — вы?.. — Заикнулся тот. — Или я доставлю нарочным.
— Иван Александрович, — вздохнул Наумов. — Посмотрите вокруг. Вы видите хоть кого-то?
— Вас.
— И кроме меня с вами — тут одни мертвецы. Никто не знает, что тут случилось, и знать не будет еще дня два. — Проникновенно произнес Наумов.
— Я вас не понимаю, — закачал головой бывший Черниговский.
— А надо бы подумать, что я не способен засвидетельствовать брак княжны. И вы, как муж, для этого не годитесь. Значит, должен быть кто-то еще. Кто может подтвердить княжеский брак? Кто это, достаточно могущественный?